Терроризм — это молодость мира?
Пришлось взрослеть с терроризмом. В том смысле, что методы расправы над политическими противниками с помощью насилия наполнили информацией и эмоциями детскую и последующую жизнь. Сначала хрестоматийными одинокими проявлениями, потом чередой беспрерывных актов. Я ужасался расстрелом Дж. Кеннеди в Далласе, учил на уроках «подвиги» Гавриила Принципа, Дмитрия Каракозова, Симона Тер-Петросяна по кличке Камо и многих других хороших и плохих ребят, занимавшихся восстановлением справедливости и экспроприацией на почве высоких и низменных побуждений. Тогда изучение прошлого и настоящего терроризма помогало классовому самоопределению. Если человек называл Че Гевару или Ясира Арафата бандитами, значит, он не принадлежал нашему лагерю. Потому, что в социалистическом лагере бандитами были люди из капиталистического мира. Ну это как их разведчики у нас — шпионы. Так мы и жили с терроризмом как способом поиска друзей и врагов. Бывало, ополчится весь мир на полковника Муамара Каддафи, сотворившего Ливийскую Джамахерию, а Николай Косыгин, советский премьер, первым едет в Ливию на свята свободы. Не потому, что СССР был единственной империей зла, просто такой был порядок на мировоззренческой платформе ХХ века. Союз покровительствовал террористу Каддафи, а Штаты брали под крыло диктатора А. Самосу, зеркальное отражение Каддафи в никарагуанском зеркале. В общем существование двух миров и двух систем обусловило прямую или косвенную принадлежность терроризма к одному из них. Если ИРА воевала против Британии, то, конечно же, ее поддерживал Советский Союз. Во всяком случае командующий бригадой ИРА Патрик Мюррей, получал от сталинского режима 500 тыс. фунтов «на войну», как свидетельствуют историки. Естественно США поддерживали афганских террористов в их священной борьбе против коммунистов. Заглянув в историю всех известных миру леворадикальных террористических организаций прошлого века (баскской «ЭТА», итальянских «Красных бригад», французского «Прямого действия», немецкого «RAF» и множества других), мы непременно найдем в ней следы, ведущие в коммунистические интернационалы и столицы. Точно так же правый радикализм был связан со спецслужбами уважаемых стран, победивших СССР.
Собственно, после победы над коммунистической идеологией терроризм оказался сиротой. Левые радикалы вымирали вместе с идеей, а в правых исчезала потребность. Поэтому на освободившийся международный рынок запугивания (terror в переводе с латинского означает страх и ужас) пришли свежие силы. Не зацикленные на идеологических догмах, зато высоко поднявшие знамя религиозных убеждений. В нынешней системе классификации изучаемой нами сферы присутствуют все религии мира. Терроризм бывает христианским, исламским, еврейским, религиозным, сикх-экстремизмом (Пенджаб) и множеством других видов сложного явления современности. Какого именно, к сожалению, мир не может определить. Нет ни семантической, ни юридической констатации понятия, особенно когда речь идет не об отдельных случаях насилия, а системе действий. Взрывающие дома, самолеты и поезда, расстреливающие журналистов в редакциях, конечно же, самые настоящие бандиты и преступники. Их ждет наказание по уголовным статьям почти в каждой стране. А вот как определить насилие во имя политических и религиозных убеждений? С одной стороны, Владимир Ленин, Фидель Кастро, Ясир Арафат, Джохар Дудаев — террористы, с другой — они герои своего времени, изменившие мир. Наша Революция Достоинства, изгнавшая бездарного и кровавого диктатора Януковича, не сразу была признана мировой общественностью актом народной борьбы за свою свободу и независимость.
В 1994 году Генеральная Ассамблея ООН осудила терроризм, используя такую формулировку: «Преступные акты, направленные или рассчитанные на создание обстановки террора среди широкой общественности, групп лиц, а также по отношению к конкретным лицам в политических целях, при любых обстоятельствах являются неоправданными. Независимо от соображений политического, философского, идеологического, расового, этнического, религиозного или любого другого характера, которые могут приводиться в их оправдании». Тем не менее и эта характеристика далека от точного определения невероятно большого разнообразия применения силы в политических целях. По такой формулировке немецкий антифашист Иоганн Эльзер, совершивший покушение на Гитлера и его окружение в мюнхенской пивной, совершенно справедливо расстрелян нацистами, ибо «оправданий насилию нет».
Замечательный американский историк и писатель Уолтер (Вальтер) Лакер, впервые исследовавший терроризм как явление мировой истории, называл более 100 формул его определения, которые включали более 20 понятийных и противоречивых смыслов. Но он же и развеял пелену неопределенности вокруг сеятелей страхов. «Цели и методы терроризма за последние десятилетия не слишком изменились, — сказал в одном из своих современных интервью 90-летний историк. — В XIX столетии и в начале XX-го террористы, скажем, русские эсеры или западноевропейские анархисты, охотились за королями, министрами и генералами. Террористы наших дней, да практически и всей второй половины ХХ века, не так уж часто наносят удары по элите, зато устраивают взрывы на рыночных площадях и в других местах, где их жертвами становятся рядовые граждане, в том числе и дети. Я бы назвал эту тенденцию «варваризацией» терроризма. И вот этот варварский терроризм, конечно, попадает совсем не в ту категорию, нежели вооруженная борьба за национальное освобождение или организация покушений на тиранов-правителей и их слуг». Почему бы в ООН не рассмотреть эту подсказку для международного права? Ведь по степени цивилизованности проявлений мы и определяем явление.
Варвары, то есть люди средневековых убеждений и рефлексии, сегодня расстреливают художников в Париже и детей в Волновахе. На их шеях могут болтаться амулеты с православными и мусульманскими символами, но они не меняют языческого характера действий. Это не религиозные фанатики и не борцы за идею, хотя они иногда повторяют слова политиков и цитируют абзацы из культовых книг. Слова — лишь ширма. Перед нами армия несостоявшихся людей, ограниченных в выборе занятий и собственной судьбы. Они — материал, из которого лепят свои терракотовые армии тщеславные императоры Востока. Их похоронят рядом: живых сеятелей страхов на планете и глиняных солдат, безмозглых и равнодушных к собственной судьбе. Неизбежно. У терроризма — длинная биография, но жизнь террористов коротка. Этот факт истории подтвердился в Париже и пройдет верификацию на Донбассе. И, возможно, все мы скоро узнаем, как сложное явление легко объяснить простыми словами, например, о потерянном доверии между государствами и людьми.
