Жизнь автора
Написав неделю назад о неоднозначном прошлом немецкого художника Йозефа Бойса, я подумал, что противоречу себе.
Оппонирующий внутренний голос сразу вспомнил о «Смерти автора», оказавшей на меня, можно сказать, формирующее воздействие. Главная идея эссе, написанного Роланом Бартом в 1967, состоит в том, что произведение и автор не имеют отношения друг к другу. Что биография и намерения (гипотетические либо реальные) автора - ложная основа для анализа и понимания искусства.
Потому что произведение говорит за себя. Произведение существует здесь и сейчас. Каждый зритель/читатель открывает его заново. Текст - сплетение цитат из бесчисленных центров культуры. Источник смысла лежит исключительно во впечатлениях читателя и в языке как таковом.
Такая точка зрения значительно повышает акции интерпретатора и критика, потому что дает колоссальную свободу толкований. Пиши - не хочу, строй феерические системы аргументации, сияй стилем и парадоксами. Кайф!
Действительно, этот метод дал очень много для моего становления. Опираясь на него, я, например, написал курсовую о Карпенко-Каром, которой до сих пор горжусь и которая, без лишней скромности замечу, произвела сенсацию на театральном факультете.
Но вышеупомянутое противоречие проявилось еще в те неофитские годы. Это была середина 1990-х, открытие мировой культуры шло с интенсивностью вулканического извержения, и коллеги с киноведения, например, открыли Лени Рифеншталь. Некоторое время частота ее упоминаний просто пугала. Курсовые, семинары, статьи. Снимала пропаганду о Гитлере и его банде? Зато какое кино, какие образы!
Я этого восторга не разделял, хотя он, вроде, укладывался в концепцию.
Со временем противоречия накапливались. Вагнер. Хайдеггер. Маринетти. Длинный ряд советских писателей, поэтов, художников, режиссеров. Ну а после 2014 объем диссонанса стал критическим. До того речь шла преимущественно о давних днях, о прошедших прецедентах. И вдруг из-под лиц небесталанных и хорошо образованных современников, словно в каком-то гоголевском кошмаре, полезли рыла отвратительнейших шовинистов, расистов, женоненавистников, гомофобов - вся адская линейка на выбор. Иногда это было особенно больно. Обожаю "Пинк Флойд", а Роджер Уотерс, без которого их музыку не представить - антисемит, путинист и ватник, и вот как с этим быть? Как быть со смертью проклятого автора, который ни черта не хочет умирать?
И здесь вступает еще один голос, замечающий, что я, возможно, подменяю эстетическое этическим. Что концепция Барта дает лишь безличностный инструментарий для анализа. А отношение к конкретному тому, кто написал-нарисовал-снял - не орудие, но позиция. То есть вещь индивидуальная. Автор-то может и умер, но читатель, зритель - нет.
Анализируя произведение, ты оказываешься в компании множества интерпретаторов, которые были до и будут после тебя. Выбирая, как относиться к автору, остаешься с собой наедине. Объявляя результаты выбора - опять выходишь в мир. Со всеми вытекающими последствиями.
И тут самое сложное. Можно просто промолчать, проигнорировав очередного одаренного негодяя. А можно сказать, что талант не оправдывает негодяйства.
Какая разница, кто творит? В одном соседнем государстве, да и у нас тоже, масса коллег попала в эту ловушку.
Есть разница, есть.
Помня об этом - выживешь.
