Вечность ждет тебя там, где ты ее оставил
Новый сборник Жадана "Псалом авиации" (Черновцы, Meridian Czernowitz) - можно сказать, неожиданная работа. Или, скорее, в ней есть неожиданные вещи.
Предыдущая книга «Список кораблей» показалась мне самым трагичным из всего, что написал Жадан. Слишком много в ней говорилось о языке. Слишком много аллюзий из Пауля Целана - великого самоубийцы, которого не спасла его поэзия. Слишком много стихов, которым недоставало энергии и свежих рифм.
"Псалом" тоже начинается стихом предсказуемым, с хорошо известной образностью:
“Ви ж любите так, ніби зав’язуєте канати.
Ви ж закохуєтесь так, ніби знімаєте шкіру…
Бог дивиться безпорадно на свою подобу,
на творену чоловіками світобудову, на вогонь жіночої непокори”.
Но Жадан уточняет:
"Эти стихи написаны в течение 2020 года. Место, где они писались, лежит на холмах. Это означало присутствие широкой линии горизонта и большого количества воздуха. А еще там было много деревьев и птиц, были балки, водоемы и ровное, отдаленное дыхание города за горизонтом. Изменение оптики так или иначе приводит к изменению письма ".
И выполняет обещанное буквально сразу. Это действительно новая оптика. Которая, например, делает воздух видимым.
“І ось тепер я добираю слова,
якими можна сказати про відстань.
Про те, як обривається видих
на оркестровій збивці ображеного серця”.
“Колись про цей час говоритимуть як про час,
в якому писалися вірші.
Скажуть так: тоді було так багато повітря,
що необхідно було говорити”.
“…коли ти переводила подих – і вогню ставало менше,
коли над деревами в парку стояв туман,
наче пара з вуст над дітьми, що вибігли зі школи”.
“Не можна відкладати на потім роботу,
на якій тримається дихання”.
“…мій видих, мовби подив, ніби спів”
Воздух требует голоса. Голосов.
“Твій голос, ніби сніг при цій ріці,
немов межа між снігом і рікою”.
“Переповім тоді, як проросте
голос нічний зимових станцій”.
Дыхание хорошо видно в мороз. Любые звуки, особенно голоса и пение, далеко слышны над холодными пейзажами.
“Довго стояти при засніженому полі,
зважуватися, перш ніж заступити
в безмір снігу, наче в безмір мови,
вистежувати пташине крило зими”.
“Чорні дерева. Кінець зими”.
“Будівничі вже прибувають на станцію,
вивантажуються з вагонів,
готуються зводити й мурувати
сніг цього року”.
“Поля готові приймати сніг.
Надламується стебло мовчання”.
Рефлексии о языке, о говорения, о называния, о точности и уместности слов, заметные уже в "Списке кораблей», стали теперь центром тяжести. Больше нет строк о войне, отступила любовная лирика. Базовый материал - пейзаж, первоначальные стихии.
“Ми вистоїмо на цьому вітрі,
ми не розгубимо одне одного
в сутінках”.
“Немає сенсу нарікати на вроджену властивість вогню –
випалювати світ, нищити його зсередини,
вносити в нього правки,
мов у текст, принесений на редагування”.
“Це були дні, коли сонце стояло над нами,
мов корабель над потопельниками”.
Война как отложенный контекст. Любовь и смерть как приглушенный припев. По большому счету, "Псалом авиации" - это диалог поэта с собственным ремеслом. Начавшись тревожной прелюдией и надломом в предыдущей книге, этот разговор теперь звучит в полный голос, с ясным взглядом, без жалости к себе и к прошлому, каким бы оно ни было, с уверенностью в том порядке вещей, который и делает поэзию возможной.
Не только писание, но и слушание.
Не только вопрос, но и гарантированный ответ.
Потому что, в конце концов:
“Вічність чекає на тебе там, де ти її залишив”.
