Жила-была церковь
Жила-была церковь, простояла двести лет и сгорела. Поджег ее сам священник, сговорившись со старостой и дьяком, чтобы построить новую, каменную в российско-православном стиле, а заодно и себе дворец. Думаю, они знают, где обнажить провод, чтобы не выглядело как поджог и не пахло бензином. Таких случаев наберется по всей Украине десятки, если не больше, в основном на Западе. Старинные иконы снимают и либо сжигают, либо вывозят за границу на продажу. Когда-то покойный Борис Возницкий выхватил скульптуру Пинзеля из-под топора церковного сторожа. Заменяют артефакты ширпотребом и кичем. Стоит выразить возмущение, что ни один преступник не сел за вандализм, ведь те перестройки, которые затевают по селам, с зеркалами на фасадах, пластиковой вагонкой и полной иллюминацией, являются таким же тяжким преступлением. Стоит, но сразу власть умывает руки, потому что это сугубо церковные дела, а прихожане начинают кричать о гонениях церкви.
Во время холеры в 1831 году в селе Нагуевичи, о чем нам подробно рассказал Иван Франко, сожгли упырей на терновом огне. Экспертом был семилеток Гавриил, умственно отсталый мальчик. Сельских хозяев обвинили в распространении эпидемии, хотя те клялись, что они специалисты больше по погоде и скоту, а людям не вредят. Затем австрийская власть арестовала наиболее активных «инквизиторов», потому что это тяжкое уголовное преступление, однако всех пришлось освободить. На суде они просто произнесли одну фразу: «Наши деды и прадеды так делали, и мы делаем». Оказывается, старшее право, в данном случае обычаевое, имело преимущество над новым. Хорошо, что сейчас изменились времена и советские законы не доминируют над украинскими. В данном случае просто никто не хочет связываться с церковниками. Набожные вандалы, поджигатели и реставраторы считают, что раз церковь принадлежит общине, то община может разрушить, сжечь, то есть сделать с Божьим храмом все, что угодно, потому что его «деды строили». У нас нет элементарного закона, который бы объявил все здания старше 100 лет наследием всего народа. Будь то жилые, или культовые. Без разрешения община не имела бы права даже стекло вставить. С этого надо начинать. А испорченные здания заставить вернуть в первоначальное состояние. Но общество настолько далеко от этой проблемы, что готово пожертвовать статусом культурного наследия человечества, лишь бы на площади Рынок во Львове были пластиковые окна и в культовом книжном магазине, куда заходил часто Франко, развлекала туристов «Копальня кави».
Вот почему я хочу не так в Европу, как к тому, чтобы у нас были европейские законы, которые не дают никаких преференций религиозным конфессиям, вместе с тем стоят на страже культурного наследия. И права человека на достойную среду.
Евровидение и всевозможные чемпионаты у нас означают массовые убийства бездомных животных, и ни один священник никогда не выступил против такого ужасного смертного греха. Как и против других смертных грехов. Вместо этого они позволяют себе вмешиваться в мирские дела, например, Фестиваль кузнецов в Ивано-Франковске и литературу.
Мне просто будет жаль, когда действительно уважаемые священники будут когда-нибудь подвергнуты обструкции вместе с неуважаемыми от поколения, которое не потерпит лицемерия нигде: ни в школе, ни во власти, ни в церкви. Когда-то ретивые миряне пытались натравить на меня священников за «Слугу из Добромиля», но те их просто проигнорировали
В городке Комарно на Львовщине община сохранила аутентичную деревянную церковь XVI века, всячески заботится о ней. Там правят только в воскресенье и даже не проводят электричество, чтобы не привести к пожару. Церковь прекрасно вписывается в ландшафт, как и четыреста лет назад. Власть ею никогда не занималась, все сделали сами люди. Такой высокий уровень культуры общества, к сожалению, уникальный в Украине. Ничего необычного в этом нет: люди просто знают, что можно брать из прошлого, а что лучше там оставить.
