Найти свое место

«Большие литературы» традиционно ассоциируются с экономически и политически мощными государствами. Их книги имеют большое количество переводов на иностранные языки и влияние — потому что обычно становятся обязательными к прочтению для всех образованных людей. Так было раньше. Но действуют ли эти правила в настоящее время? Это обсудили переводчицы Ярослава СТРИХА и Роксолана СВЯТО.

ИЗМЕНЧИВОСТЬ СТАТУСА БОЛЬШОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Традиционно важным фактором для понятия «большой литературы» является ее восприятие. «Большая литература» — это вопрос не сущностный, а рецептивный. Это не о том, какая эта литература, а о том, как мы ее читаем и сколько есть читателей», — рассказывает Ярослава Стриха. Например, «Гамлет» обретает признание только с периода романтизма, потому что тогда образ человека, который живет внутренним миром, становится ключевым.

«История с «Гамлетом» показательна для всей английской литературы в целом. В течение длительного времени она воспринимается как абсолютно провинциальная. Она является такой и в XIV веке, когда появляются «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера (основатель новейшей английской литературы, написанной разговорным языком, а не книжным). Он, бесспорно, смотрит на европейские образцы, а именно на «Декамерона» Боккаччо, — отмечает Ярослава Стриха. — Английская литература является абсолютно провинциальной во время Просветительства, когда законодателями литературных и интеллектуальных мод выступают французы...»

В целом, как отмечает Ярослава Стриха, «большой литературой» англичане являются сравнительно недавно: «Британцы, как мне кажется, начинают становиться законодателями мод ближе к середине ХІХ в., «цементируют» свой статус «большой литературы», наверное, в 20-х ХХ в., и делают это не за счет своей отдельности, а благодаря тому, что впитывают очень разные «голоса» — от Джозефа Конрада до американцев...» 

ФИНАНСОВЫЕ РЕСУРСЫ — (НЕ) РЕШАЮЩИЕ

Экономический фактор и до сих пор сохраняет свою важность, как видим это на примере англоязычного рынка. В то же время не всегда он решает. «Мне кажется, что Германия и в целом немецкая культура вкладывают значительные материальные ресурсы для популяризации собственной литературы. И, к сожалению, они видят, что это не срабатывает так, как в ХХ в. Невзирая на то, что есть много программ поддержки переводов с немецкого, программ обмена, в действительности мало какие тексты, даже если они переведены на 20-30 языков, становятся фактами мировой литературы», — рассказывает Роксолана Свято.

Этот пример можно считать показателем изменений, с которыми в настоящее время имеем дело. «Не секрет, что ближе ко второй половине ХХ в. мы начинаем терять доверие к большим нарративам, большим понятиям», — утверждает Роксолана Свято. Поэтому вместе с ними постепенно теряет свою роль и «гегемония определенных литератур». Переосмысливается само понятие «большой литературы». Если учитывать  аудиторию и количественные показатели, то, наверное, это понятие до сих пор актуально, и можно определить, кого к нему причислять. В то же время если оценивать по влиянию, то можно ли утверждать, что в настоящее время тексты определенной литературы являются основополагающими? Похоже, сейчас все больше звучит другие, так сказать, региональных голосов.

СВОЯ «НИША»

Впрочем, часто этот голос имеет «лимитированный спектр» для распространения. «Мы видим, как литературы входят в международное пространство. Условно, за каждой литературой закрепляется какая-то «этикетка», что от нее хотят видеть. От скандинавов хотят видеть нуар, мрачные детективы. Продажи им это, так или иначе, поднимает, большинство читали или смотрели экранизации Стига Ларссона. Но эта ли литература полнокровно выходит на большой рынок — нет, — рассказывает Ярослава Стриха. — Японская литература — это, условно говоря, дауншифтерский магический реализм, о маленьких людях, не совсем реалистично, с восхищением моментом, простой жизнью».

Поэтому видится, что шансы для других, «небольших» литератур закрепиться на мировом рынке все-таки есть. Ярослава Стриха привела и возможную стратегию: «Пытаясь стать большим игроком сквозь призму с какой-то уже из устоявшихся больших литератур, литературе-»абитуриенту» тоже придется найти себе какое-то место, еще не занятое носителем другой литературы, и толкаться». Увидим, будет ли такая модель применена и станет ли она для нас эффективной...