Развитие и упадок

Давно минули те времена, и никто теперь не скажет, когда же впервые козловские дети пошли в школу, ведь даже приблизительная дата зарождения с. Козлов Переяславского района, что на Киевщине, точно тоже не выяснена. Немного помог француз Гийом Левассер де Боплан, обозначив на своих картах в первой половине XVII века наше село. Все, что было до него,  теряется в тумане веков.

В настоящее время распространено утверждение о почти поголовной грамотности украинцев в эпоху Гетманщины, что, возможно, не совсем правильно. Павел Алеппский, по-видимому, нас немного перехвалил, поскольку в фондах ЦГИА Украины можно видеть немало дел о коммерческих соглашениях козловских казаков в средине XVIII в., которые, написал «дьячок Семен Михайлов», тогда как составители соглашений подписывались, например: «Крестом подписался Михаил + Костюченко». Думаю, не последние люди на селе были.

Однако школа тогда в Козлове уже существовала, и мы видим это в документе из того же архива, датированном 1766 г. о проведении: «...в полку Переяславском Генеральной ревизии,  которая показала, ...в с. Козлове церковь Собор Свят. архистратига Михаила и состоящей при оной школе с показанием в них мужеска и женска пола людей».

Тогдашняя сельская община состояла преимущественно из казаков, недавние предки которых росли в вольностях Речи Посполитой и им «было присуще, — считает польский историк А. Сулима-Каминский, — восхищение свободой, чувство собственного достоинства, тяготение к самоуправлению и гордость  возможности осуществления и контролирования государственной власти». Поэтому и их потомки, даже находясь в удушающей атмосфере московского «ханства», оберегали обычаи свободолюбцев. Самодостаточные экономически, они могли удерживать школу без участия государства.

Но государство вмешалось и, читаем в «Полтавских Епархиальных Ведомостях» за 1902 г.: «В 1771 г. Киевским митрополитом Гавриилом Кременецким было сделано распоряжение о том, чтобы кандидаты на должность дьяка (учителя. — В.Л.) были исключительно дети лиц духовного звания...

Просветительское движение, охватившее Малороссию, приостановилось. Почти на целое столетие замерла и церковно-приходская школа, забытая и никем не пригретая...»

В те же годы историк В. Пархоменко отмечал, что в результате таких нововведений: «...общественный класс стал постепенно терять вкус к образованию, и скоро для него школа оказалась излишней роскошью».

Царскую власть такое состояние грамотности «подданных», очевидно устраивал. В Козлове школы совсем не стало, и несколько поколений наших тогдашних односельчан жили, не зная грамоты, пока новейшие тенденции в вооружении имперских войск не заставили самодержавие вспомнить об учебе простых людей. Однако великие намерения, дойдя до села, совсем «змаліли» и «Полтавския Е. В.» сообщали, что в 1861 г. в с. Козлове священник Д. Абламский открыл: «школу в собственном доме, в составе 22 мальчиков». Представляете, в селе с трехтысячным населением учиться могут лишь «22 мальчика». И какое образование было в той церковноприходской школе? Так не в безграмотности ли, а, значит, и некультурности населения кроются причины упадка украинского села?

К тому же, материальное обеспечение школы государство опять постаралось перевести на сельскую общину, о чем, как и раньше в «Епархиальных Ведомостях» читаем: «Приговором общества села Козлова, Переяславского уезда... состоявшимся в день 5 сентября 1865 года... в течение трех лет произвести сбор от каждой избы по 40 коп. сереб. на устройство принадлежностей школы и в жалованье наставнику; прочие за сим годы собирать с каждого хозяина по 30 коп...».

Правда, со временем финансирование сельских школ стало брать на себя новообразованное земство, и уже 1872 г.: «Учителю Народного училища полагалось: жалованье 250 руб. серебром, квартира с отоплением, 2 десятины земли с садом и двумя прудами», — узнаем в который раз из «Полтавских Е.В.».

Но тем все проблемы не разрешались, потому что недоставало помещений, пригодных для учебы; недаром же для козловцев настоящим праздником стало открытие в 1906 г. новой школы, построенной земством, при участии, конечно, громады.

Время текущее, и уже «большевистская власть» хозяйничала на селе. Школу она не слишком реформировала, однако некоторые перемены состоялись, да и ликвидация безграмотности повсеместно декларировалась. В фондах ДАКО находим дело за 1924 г., где указано, что «Учителей по селу Козлову имеется 3 и учеников на 1 марта 165». Мой отец в 1927 г. окончил Козловскую 4-летнюю трудовую школу, так она тогда называлась, но дальше учиться не мог, поскольку происходил из семьи середняков и за учебу где угодно в следующих классах должен был платить деньги.

Агрессивная международная политика власти привела к тотальной милитаризации страны. И в тех условиях пришлось учить всех, потому что государству не хватало танкистов и трактористов. В Козлове, на месте сгоревшей церкви, построили еще одну деревянную школу на 4 класса, и внедрили семилетнее обучение. Соответственно, возникла потребность в учителях, и их стали спешно готовить из выпускников сельских школ. Учителей же с прежним, университетским образованием беспощадно уничтожали. Так, в 1938 г. приговорили к расстрелу учителя из нашего села Пономаренко Петра Федоровича.

Война Сталина с Гитлером, конечно, еще больше обострила проблемы сельской школы. Козловские дети во время оккупации учились, но только в начальных классах. Опять недоставало учителей, потому что большинство местных, по-видимому, побоялись сотрудничать с оккупантами, а те, что пригодились, — должны были потом выехать из села.

Отступая, немцы сожгли новую школу, а старую занял расквартированный в селе авиаполк, и учиться с осени в 1943 г. детям пришлось опять по домам. В последующие годы военное лихолетье сменилось голодом, следовательно о нормальной учебе речь не шла. Рассказывал мне один тогдашний школьник, как пришли они к школе, выстроились на торжественной линейке, и все босые, да еще у кое-кого ножки грязные. Строгая учительница давай отсылать их домой ноги мыть. А там разве кто мило положил? Родителей забрали на войну и поубивали; матерям же приходилось с утра до вечера работать в поле, а дети оставались одни — какая у них учеба?

Нам в школе всегда талдычили о бесплатном образовании в Советской стране, что тоже оказалось неправдой, потому что после войны и вплоть до конца 50-х годов ученики старших классов (кроме детей погибших воинов на фронтах) заставили платить 300 руб. в год, а это составляло тогда среднюю месячную зарплату. Однако даже сталь ржавеет, и потому «большевицкий запал» постепенно угасал, учителя старели и охладевали, потому что, думаю, устали от тех шумных, часто непослушных детей, которых были должны ежедневно чему-то учить. Их самих тоже не слишком учили, а кое-кто окончил педвуз заочно. К тому же давили идеологические рамки. Я хорошо помню, как в зимние каникулы все наши учителя несколько дней ездили в район на какие-то занятия. Что им там разъясняли? Наверно, напоминали, как лучше готовили «Будущих строителей коммунизма», ведь тогдашнее название школы — Козловская восьмилетняя трудовая политехническая, — однозначно раскрывала ее предназначение.

Теперь в селе стало тихо; не слышно прежнего гама около школы, который перерывался только звонком на урок. Никому не нужная, стоит посреди села старая земская школа без окон и дверей, потому что «хорошие» люди повыдирали их для своих потребностей. Они и стены разобрали бы, да не одолеют, ведь строилось не в нищие «советские» времена. Немногочисленных же козловских школьников автобус возит учиться в соседнее село.