Сентябрь 1939 года: освобождение или новый гнет
Борис СОКОЛОВ
17 сентября 1939 года Советский Союз фактически вступил во Вторую мировую войну. В этот день Красная Армия перешла границу Польши. В официальной советской ноте, которую отказался принять польский посол в Москве, утверждалось, что «Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили своё действие договоры, заключённые между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам, а также к беззащитному положению украинского и белорусского населения. Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Белоруссии, Западной Украины».
Интересно, что польский посол в Москве Вацлав Гжибовский и другие польские дипломаты в СССР были сразу же уведомлены о том, что они не имеют больше никакого официального ранга и иммунитета и будут рассматриваться как находящаяся в Советском Союзе группа поляков, которую советские суды имеют право преследовать за любые действия, которые сочтут противоправными. Вразрез с положениями Женевской конвенции советское руководство попыталось воспрепятствовать эвакуации польских дипломатов в Хельсинки, а потом арестовать их, что удалось в отношении ряда сотрудников польских консульств в Киеве и Минске, многие из которых до сих пор числятся пропавшими без вести. Так, 30 сентября польский консул в Киеве Ежи Матусинский был вызван в местное отделение Наркоминдела. В полночь он вышел в сопровождении двух своих шоферов из здания польского консульства и с тех пор его никто не видел. А у польского консульства в Минске был организован митинг «протестующих граждан», в результате которого демонстранты в штатском избили и ограбили польских дипломатов. В итоге поляков спас германский посол в Москве Фридрих-Вернер фон дер Шуленбург, который вынудил советское руководство дать разрешение на выезд польским дипломатам в Москве и Ленинграде. К голосу посла, представлявшего единственного на тот момент советского союзника, в Кремле вынуждены были прислушаться.
Все, что говорилось в советской ноте, обосновывавшей ввод Красной Армии на территорию изнемогавшей в борьбе с Германией Польши, фактически было ложью. Польское государство отнюдь не прекратило своего существования. Правительство и командование польской армии все еще находились на польской территории, хотя и вынуждены были покинуть столицу. В Румынию они вынуждены были уйти два дня спустя, как раз из опасения попасть в руки советских войск. Но гарнизон Варшавы, поддержанный жителями, продолжал сопротивление вплоть до 28 сентября. А примерно половина польской территории, лежавшая к востоку от Бреста, еще не была оккупирована немцами. Также примерно половина польской армии еще не была уничтожена и окружена. Правда, к 17 сентября большинство кадровых соединений были уже разбиты, и остались главным образом второочередные дивизии из резервистов. Но они были полны решимости продолжать борьбу. В составе уцелевших польских дивизий было немало украинцев, которые в тот момент еще сохраняли лояльность Польскому государству.
Судьба польских военнослужащих, попавших в советский плен (в СССР они считались военнопленными, несмотря на то, что ни Польша, ни Советский Союз друг другу войны не объявляли), была трагична. Почти все польские офицеры, полицейские, жандармы, а также часть гражданских лиц – представителей имущих классов весной 1940 года по решению Политбюро были расстреляны в Катыни, Медном и в окрестностях Харькова, а также в тюрьмах на территории Украины и Белоруссии, что стало настоящим преступлением против человечества, виновники которого не осуждены и не наказаны по сей день. Многих же польских солдат и офицеров, взятых в плен, расстреливали без суда еще во время боевых действий. Так произошло, например, с командующим Третьим военным корпусом в Гродно генералом Юзефом Ольшины-Вильчинским. 22 сентября в окрестностях поселка Сопоцкин его автомобиль окружили советские военные с гранатами и автоматами. Генерала и сопровождавших его людей ограбили, раздели и почти сразу же расстреляли. Жена генерала, которая чудом уцелела, рассказывала спустя много лет: «Муж лежал лицом вниз, левая нога была прострелена под коленом наискось. Рядом лежал капитан с раскроенной головой. Содержимое его черепа вылилось на землю кровавой массой. Вид был ужасен. Я подошла ближе, проверила пульс, хотя знала, что это бессмысленно. Тело было еще теплым, но он был уже мертв. Я начала искать какую-нибудь мелочь, что-то на память, но карманы мужа были пусты, у него забрали даже Орден воинской доблести и образок с изображением Богоматери, который я дала ему в первый день войны». Массовые расстрелы пленных поляков произошли также в Гродно, Львове и некоторых других местах.
Польские солдаты в своем большинстве оказались в лагерях для военнопленных. Многие из тех, кто дожил до июля 41-го, когда СССР, подвергшийся германскому нападению, вынужден был заключить договор с польским правительством в изгнании, предусматривающий освобождение польских граждан из советских лагерей, вступили в польскую армию Андерса. Большинство из них больше не вернулись на родину.
И совсем не забота о судьбе украинских и белорусских «братьев» привела Красную Армию на польский берег Буга и Збруча, а секретный дополнительный протокол к пакту Молотов – Риббентроп, предусматривающий раздел Восточной Европы между Сталиным и Гитлером. А уж слова насчет защиты жизни и имущества жителей Западной Украины и Западной Украины в свете последующих событий звучат форменным издевательством. Расстрелы, депортации, насильственная коллективизация - вот непременные атрибуты «сталинского рая». И, кроме того. Красная Армия не смогла защитить бывшие польские территории от вермахта и СД, когда в июне 1941 года Германия напала на СССР. В результате погибло подавляющее большинство тех 1,5 млн. евреев, которые находились на аннексированной СССР территории Польши.
Еврейское население действительно ждало советские войска, если не как освободителей, то, по крайней мере, как меньшее из зол по сравнению с германским вермахтом, который в буквальном смысле нес евреям гибель. Наиболее зажиточная его часть после аннексии Западной Украины и Западной Белоруссии подверглась депортации. И те, кто выжил в суровых условиях Сибири, таким образом были спасены от Холокоста.
Что же касается остального населения Восточной Польши, то оно, вопреки утверждениям советской пропаганды, отнюдь не было счастливо влиться в «единую семью братских советских народов. В Западной Белоруссии и в районе Виленского коридора большинство населения составляли поляки и близкие к ним в религиозно-культурном и политическом отношении белорусы-католики. И те, и другие, что было вполне естественно, выступали за сохранение данных территорий в составе Польского государства, а Красную Армию воспринимала как агрессора, не отличающегося по своей сути от германского агрессора. В годы советско-германской войны население Западной Белоруссии и Виленской области в своем большинстве сражалось в партизанских отрядах Армии Крайовой. А после того, как данные территории вновь вернулись под советский контроль, местное белорусское население, не исключая православной его части, желало вернуться в состав Польши и надеялось, что оно будет служить в Войске Польском. Попытка заставить служить их в Красной Армии привела к знаменитому Бобруйскому бунту в марте 1945 года, что вынудило советские власти отказаться от посылки на фронт нескольких тысяч новобранцев из Западной Белоруссии.
Сравнительно немногочисленное русское население Восточной Польши было представлено в первую очередь белоэмигрантами. И те из них, кто не успели уйти в германскую зону оккупации, стали одним из главных объектов репрессий со стороны НКВД. Русских на «освобожденных» территориях ждали аресты, расстрелы, лагеря и депортации.
В Западной Украине этнополитическая ситуация была иной, чем в Западной Белоруссии. Здесь украинско-польские отношения отличались высокой степенью остроты. Большинство украинского населения Польши сочувствовала Организации украинских националистов и было недовольно отказом польского правительства от первоначальных обещаний предоставить автономию украинским землям. Украинцы выступали против ограничительных мер в отношении украинского языка и украинских школ, проводимых польскими властями. ОУН, перед началом Второй мировой войны расколовшаяся на две фракции во главе со Степаном Бандерой и Андреем Мельником, выступала за создание единого Украинского государства, в том числе с включением Советской Украины, и вела борьбу против польских властей, в том числе с использованием террористических методов. Но точно таким же своим врагом украинские националисты рассматривали коммунистический Советский Союз, и для них приход Красной Армии совсем не был освобождением. Единственным относительно благоприятным для ОУН следствием т. н. «освободительного похода» 1939 года стало объединение основной части украинских земель в составе одного государства, пусть этим государством и был коммунистический СССР. Оставшееся в Западной Украине оуновское подполье получило возможности, пусть и весьма ограниченные, действовать в Восточной Украине, где прежде у ОУН практически не было своей агентуры. Но до германского нападения 22 июня 1941 года успехи на этом поприще были весьма скромными из-за осуществлявшегося в СССР жесткого полицейского контроля. Когда германские войска захватили Восточную Украину, то выяснилось, что там подавляющему большинству украинцев ничего не говорят имена Бандеры, Мельника и других лидеров ОУН. Тем не менее, начавшаяся в 1943 году на землях бывшей польской Западной Украины и продолжавшаяся вплоть до начала 50-х годов борьба Украинской повстанческой армии, чьим главным противником, начиная с 1944 года, стала Красная Армия и войска НКВД-МГБ, ясно показала, как население Западной Украины относилось к советским «освободителям».
Таким образом, Красная Армия в ходе т. н. «освободительного похода» 1939 года, по сути дела, никого не освободила, а несла только репрессии, экспроприацию имущества и прочие прелести «коммунистического рая».
