Крымское гетто: Три года в оккупации
В третью годовщину крымского "референдума" журналисты задают вопрос о том, как изменилось сознание жителей Крыма в условиях оккупации. Но я все же считаю, что гораздо важнее поговорить о том, как изменяют сознание крымчан. То есть о тех методах, которые используются оккупационным режимом в Крыму для приведения украинских граждан к "российским стандартам".
Начнем с того, что с крымским сообществом российские спецслужбы работали давно. Энн Эпплбаум, автор книги "Железный занавес" в одном из интервью говорила, что когда она увидела вторжение российских войск в Крым, она точно поняла, что происходит. Это было похоже на начало советизации Польши в 1944 и 1945 годах. "Это план НКВД. Они тогда также приехали в форме и на транспорте без знаков различия, утверждая, что пришли как освободители или как функционеры Коммунистической партии Польши, в то время как на самом деле это были россияне". В своей книге она описывает процесс захвата СССР стран Восточной Европы. Первое, что брали оккупанты под контроль, были СМИ, партии и общественные организации. Какое-то время поляки, чехи, словаки еще могли ходить на выборы и читать условно либеральную прессу, участвовать в работе некоммунистических организаций или заниматься мелким бизнесом. Иллюзия свободы оставалась. Но советская империя уже контролировала общество и постепенно подчиняла его себе.
Если мы рассудим здраво, то поймем, что СМИ, партии и общественные организации Крыма были подчинены Москве давно. Они много лет работали на разрыв связей между крымчанами и украинским государством, планомерно готовя почву для захвата. Такие методы влияния, как нагнетание недоверия, дезинформация и пропаганда использовались в Крыму с первых дней образования независимой Украины. 2014 год – это не начало оккупации, это ее кульминация. С тех пор, как жители Крыма оказались в лапах у агрессора, Россия стала применять к ним более жестокие и более изощренные методы воздействия.
Психоаналитик Бруно Беттельгейм, в своей работе "Просвещенное сердце" описывает технологию подчинения масс. С ее помощью тоталитарная система вынуждает человека либо становиться мучеником и бороться без надежды победить, либо согласиться на трансформацию личности. Те, кто не решаются защищаться, становятся конформистами. Даже если они сохраняют свои убеждения, на людях они вынуждены исповедовать то, что глубоко ненавидят и презирают. В такой ситуации неважно, во что верит человек, он все равно подвергается трансформации.
Исследование Беттельхейма психологических последствий жизни в экстремальных условиях страха и террора подробно описывает воздействие на личность обязательных публичных проявлений лояльности к режиму. Например, такие формальные вещи, как нацистское приветствие или георгиевская лента приводят к серьезному внутреннему конфликту. Если человек не разделяет официальную доктрину режима, внешне солидаризуясь с тем, что ему противно, он испытывает внутренние противоречия и постепенно теряет уважение к себе. Именно поэтому в крымскотатарских классах от детей требуют писать сочинения на тему "Почему я люблю Россию". В речах крымских чиновников звучат постоянные унижения крымскотатарского народа. Так, совсем недавно Сергей Аксенов позволил себе высказывание о том, что в 1783 году Российская империя уже "освобождала Крым, демонтировав Крымскотатарское Ханство – государство-паразит". Что чувствуют люди, которые вынуждены молча внимать этим бредням? Либо агрессию, которая не может найти выхода, либо презрение к себе из-за бездействия. "Целостность личности определяется соответствием ее поступков убеждениям", пишет Бруно Беттельхейм. Поэтому для сохранения целостности, личность соглашается на то, что еще вчера было для нее недопустимым. Она либо проникается идеологией, либо лжет и презирает себя.
Еще одна технология – введение коллективной ответственности, взаимоисключающих правил, наказание не за проступок, а ради вымещения злости. Так, жестокость правоохранителей по отношению к случайным людям, проявление беспричинного садизма – все это призвано показать личности, что от нее ничего не зависит. Более того, сама она зависит от воли и милости представителя власти. Если вспомнить с каким жаром российское руководство кидается на защиту каждого подонка в погонах, становится понятным, что это технология подчинения масс, а не простая лояльность к близким по духу мерзавцам.
Показательной является работа системы с группами. Здесь тоталитарная система стремится разрушить межличностные связи, посеять недоверие, лишить общество способности сопротивляться. Так, против неидеологических сообществ - врачей, учителей, танцоров - начинаются уголовные дела. Достаточно вспомнить, как в 1937 году немецкие танцоры массово отказывались от своей "порочащей честь арийца" профессии. То же самое происходит сегодня с крымскими предпринимателями, чьи торговые площади сносят без объяснений, или художниками, которых гонят с набережных в разгар курортного сезона. Их уничтожают как сообщество, объединенное общими интересами. Ведь в тоталитарной системе возможна только одна общность – масс и вождя.
Для того, чтобы личность нигде не чувствовала себя в безопасности, внедряется обязанность доносительства. Детей убеждают следить за родителями, а коллег - писать анонимки друг на друга. Тут в качестве исторического примера можно привести известное дело "шептунов". То есть тех немцев, кто был отправлен в концлагерь только за то, что шептался на кухне. Все это уже происходит в Крыму.
К идеологическим группам применяют метод "случайного ареста". Для этого лидеров, открыто выступающих против режима, могут оставить на воле, или арестовать, но содержать в относительной безопасности. При этом любой, кто только заподозрен в симпатиях к ним, может быть схвачен и демонстративно наказан. Случайная выборка лишает человека, принадлежащего к группе, уверенности в своем будущем. Из-за этого люди вынуждены проявлять повышенную лояльность и служить режиму "на опережение". Сегодня эту технологию можно воочию наблюдать в "деле 26 февраля". Выдворив из Крыма лидеров Меджлиса Мустафу Джемилева и Рефата Чубарова, оккупационные власти бросили в тюрьму Ахтема Чийгоза – зампредседателя Меджлиса. Ему вменяется в вину "сговор с неустановленными лицами из числа руководства Меджлиса с целью организации массовых беспорядков". Вместе с Чийгозом были арестованы абсолютно случайные молодые люди из числа крымских татар. Некоторые из них пошли на сделку со следствием, полностью признав свою вину. А некоторые, такие как Мустафа Дегерменджи, Али Асанов, продолжают отрицать все обвинения и не дают признательных показаний. Уже сегодня можно услышать обвинения лидеров в том, что они "используют наивных ребят в своих политических целях", о том, что они "сбежали в Украину и находятся в безопасности". Задача оккупантов - заставить крымских татар отказаться от их политической и национальной субъектности и раствориться в бесформенном российском народе.
Тоталитарная система всегда стремится заставить людей делать вид, что они ничего не видят и не слышат, заставить их переступить последнюю внутреннюю черту. Система не прячет свою аморальность. Но каждый раз демонстрируя свой преступный характер, она вынуждает человека отвернуться, пройти мимо, сделать ради выживания что-то такое, с чем после невозможно жить. Беттельхейм приводит такую историю. Однажды эсэсовец обратил внимание на двух заключенных, которые недостаточно усердно работали. Он заставил их лечь в грязную канаву, подозвал заключенного-поляка из соседней бригады и приказал закопать впавших в немилость живьем. Поляк отказался. Эсэсовец стал его избивать, но поляк продолжал отказываться. Тогда надзиратель приказал им поменяться местами, и те двое получили приказ закопать поляка. Когда поляка почти закопали, эсэсовец приказал им остановиться, выкопать его обратно, а затем снова самим лечь в канаву. И снова приказал поляку их закопать. На этот раз он подчинился.
Когда после каждого обыска или ареста в Крыму российская пропаганда запускает информационные волны о том, как Украина ничего не делает для крымчан, или когда здесь, в свободной Украине, мы слышим о недостаточно патриотичных переселенцах, смотрим видео о жителях оккупированных территорий, ненавидящих все украинское, мы подвергаемся воздействию именно этой технологии. Нас разделяют и принуждают к мести, к борьбе всех против всех, к переходу той последней черты, за которой больше нет общности.
Чтобы остаться человеком, пусть униженным и деградировавшим, личности необходимо все время осознавать, что с ней делает режим и где проходит та черта, из-за которой уже нет возврата. "Если ты выжил ценой перехода за эту черту, то будешь продолжать жизнь, потерявшую всякое значение", - говорит психоаналитик, сам переживший концлагерь. В результате всех мер по подчинению личность растворяется в послушной массе. Человек прекращает действовать по своей воле, принимать самостоятельные морально-ценностные решения. Мораль, нравственность – все это полностью принадлежит тоталитарной системе. Именно она решает, что хорошо, а что плохо. Люди, подвергшиеся ломке страхом и террором, отбрасывают всякую попытку осмыслить собственное поведение, приходят в такое душевное состояние, когда они могут принять все, что угодно.
Для того, чтобы описать, как изменилось крымское сообщество после того, как к нему применялись столь изощренные и жестокие методы контроля сознания, приведу слова Беттельхейма: "Заключенные, усвоившие постоянно внушаемую СС мысль, что им не на что надеяться, поверившие, что они никак не могут влиять на свое положение – такие заключенные становились, в буквальном смысле, ходячими трупами". Если мы посмотрим внимательно, то поймем, что сегодняшний Крым – это два разных сообщества. Одни - заключенные, которых прямо сейчас перемалывает путинская человекодробилка, а другие – те, кто уже отвернулся и не видит происходящего вокруг.
Для нас сегодня должен иметь значение тот факт, что против наших сограждан применяются тоталитарные методы ломки сознания. И пока мы не деоккупируем Крым, пока не выпустим своих соотечественников на свободу из крымского гетто, мы не имеем права ни на минуту прекращать свою борьбу за них.
