Российский урок для Украины: крах спекулятивного государства или конец постсоветской истории

I

Действительно — кризис показал предел устойчивости постсоветского политического режима России и связанных с ним олигархических и околоолигархических групп власти. Теперь очевидно, что политический режим ельцинской России оказался неприспособленным к преодолению кризиса.

В чем же суть постсоветской модели государства? Она только именуется переходной, но, по сути, таковой не является до тех пор, пока власть не в состоянии ответить на коренные вопросы — а собственно, куда, зачем и каким образом должно переходить общество. Иначе, в общем-то, серьёзным людям приходится симулировать построение институтов демократии и рыночной экономики. А тем временем под «крышей» реформаторской риторики высвобождаются личные интересы групп, «приставленных» к ресурсам бывшей страны Советов.

В ряду приоритетов многочисленных групп влияния реальные интересы государства просто теряются. Да и само функционирование государственных институтов становится иллюзорным: подспудно идёт регионализация (Чечня, Татарстан, Приморский край и т.д.), сбор налогов превращается чуть ли не в основную проблему экономики, растут долги, голодное население выходит на железные дороги.

Парадокс, но номенклатура, с которой так рьяно боролся Ельцин в 80-е годы, получила с падением советской государственности реальный карт-бланш для того, чтобы сосредоточиться на создании состояний. При этом она освободилась от ответственности за продвижение стратегических — государственных интересов. Особенно успешной была судьба у той части советской номенклатуры, которая придерживалась принципа «либерализации» как способа выживания в изменяющихся условиях. Именно эта «либеральная номенклатура» — «Демократическая платформа» в КПСС, инициаторы комсомольских проектов периода перестройки, «продвинутый» директорат — стали ярыми сторонниками подрыва государства советского типа, где им не был обеспечен доступ к основным ресурсам государства. Получить этот доступ и было основным импульсом их действий. А рынок с его принципами либерализации освобождает от диктата государства во внешней торговле, управления собственностью (приватизация) и т.д. давал возможности овладеть этими ресурсами.

В этом, собственно, и состояла «логика» постсоветских реформ. Рынок понимался новой элитой как некий базар или биржа, центром которого выступали торгово-посреднические и валютные операции. Очевидно, что такое видение экономических отношений и предопределило гиперрост спекулятивного сектора в ущерб реальному, о чем сегодня говорит большинство экономистов.

Подобный сценарий был разыгран на всем пространстве бывшего СССР, в том числе в Украине. Независимо от форм правления экономики постсоветских стран используют тождественные схемы и периоды образования «рыночной» среды — гиперинфляция, игра на валютных курсах, построение долговых пирамид ГКО (ОВГЗ) и т.д, сердцевина которых — игра госсредствами — бюджетом, госсобственностью, иностранными заимствованиями. Конечно, Украина отстаёт в проведении такого рода «реформирования». Для спекуляции на госсобственности необходимо было как минимум наличие государства, власти над определенной территорией. Отечественный элите, как известно, понадобилось некоторое время для создания атрибутов государства. Далее российские спекулятивные схемы по мере возможностей и с необходимыми модификациями переносились на украинскую почву. Хотелось бы верить, что мы наблюдаем образование первоначальной рыночной среды и капитала, однако, это не так, поскольку образование и рост капитала преимущественно, связаны с процессами индустриализации, но никак не наоборот, как происходит сейчас. Отсюда: наш отечественный капитал — пока еще не есть «настоящий» капитал, как представлялось многим исследователям, особенно на Западе.

Логичен вопрос — если это не капитал, то что тогда? И кто тогда управляет экономикой страны? По нашему мнению, будет правильным называть это спекулятивной бюрократией, рантье на должностях. Они же по совместительству — основа класса собственников. Правда, эта бюрократия совершенно не стремится оторвать часть госсобственности и уйти с ним в стихию конкурентного рынка. Она не способна управлять собственностью без государственного вмешательства. Она, как часть бюрократического аппарата, имеет возможность создавать правила существования для самой себя, но уже в ипостаси экономической элиты. Эту бюрократию вполне устраивает сия двойственность натуры, позволяющая одновременно получать прибыли капиталиста и сохранять привилегии государственного чиновника. Таким образом, национальная элита значительно сокращает свои издержки по владению таким специфическим предметом роскоши, как государственная власть. С нашей точки зрения, это так же противоестественно, как предоставление госдотации на покупку бриллиантов. Хотя, если быть точным в определении, такой способ властвования элитой назвать нельзя. Это не элита. У неё еще нет согласованной общенациональной идеи или цели, а есть только более или менее общее представление о способах получения прибылей.

II

Образованная путем «гиперинфляции и дерегуляции» советской партийно-хозяйственной элиты «ведущая и направляющая сила» государства приобрела новые очертания — влиятельных групп интересов (Украина) или олигархии (Россия). При этом основным для ее функционирования стало воспроизводство полуформальных и неформальных механизмов взаимодействия и принятия решений. Преобладание такого рода механизмов при отсутствии системы эффективного правового, этического регулирования, устойчивых политических институтов в результате стало одним из ключевых факторов нынешнего российского кризиса. Неформальность равнозначна в данном контексте неустойчивости и больше напоминает казино, чем демократические технологии власти. При выборах в парламент (Думу или ВР) группы интересов как бы расставляют ставки, и в результате законодательный процесс превращается в поле работы лоббистских групп ради получения прибылей с этих ставок. Исходя из этого, понятна истинная роль и место в государственном механизме посредников, лоббистов, политических дилеров и маркетологов и их сверхприбыльного бизнеса, в зависимости от которого находятся многие «натуральные» предприниматели.

Именно потому мы позволим себе обозначить возникшие после 1991 года государственные образования как спекулятивные государства. Основные его функции и институты управления связаны не только с проведением биржевых, торговых и других спекулятивных операций в экономической сфере, но и со спекуляцией на политических и административных ресурсах (отсюда и коррупция в беспрецедентных размерах). Более того, государство спекулятивного типа занимается и спекуляциями символического плана: ядерной проблематикой, геополитическими и экологическими проблемами, проблемами нацменьшинств или Жириновским, как отдельным видом политической спекуляции. Для Украины — это проблема Чернобыля, ядерной безопасности, газнефтетранзита, русского языка и т.д. Все нацелено на единственную цель — получение спекулятивных прибылей из ресурсов власти. Все это не может не приводить к «тенезации» экономики, втянутой в сферу полулегальной деятельности управленческих структур. В отношениях друг с другом страны постсоветской модели разыгрывают те же спекулятивные махинации — Россия взвинчивает вопрос газовых долгов, Севастополя. Поэтому вполне правдоподобно выглядит анекдот о поздравлении Леониду Кучме в связи с победой украинской футбольной сборной над сборной России от Бориса Ельцина: «Поздравляю с победой тчк. Газ тчк. Нефть тчк. Севастополь тчк.»

В таких условиях конструкция системы полномочий и ответственности ветвей власти становится чуть ли не основным вопросом бытия. Поэтому именно отсутствие механизмов баланса и равновесия стало той «миной», на которой взорвался нынешний российский политический кризис. Априорное признание необходимости усиления полномочий президентского центра (причем не столько президента, сколько его администрации) в ущерб правительственной стороне исполнительной власти, отсутствие легитимных каналов передачи власти в стране, легальных механизмов разрешения чрезвычайных экономических ситуаций, минующих президента, дестабилизировало режим. Окончательно его легитимность подорвало увеличение роли и влияния на ситуацию в стране президентского окружения — дочери, «журналиста Вали», «бухгалтера» семьи президента — Бориса Абрамовича». Это сужение возможностей для спекулятивных игр олигархов не могло не вызвать противоречий. В конце концов ниши политического рынка окончательно заполнились. Кризис возник как затор среди ведущих игроков, устремившихся на политический хайвей — главную дорогу, ведущую к обладанию всеми прибылями на российском, как, впрочем, и на всем евразийском рынке. Иначе говоря, укрепившиеся российские олигархи столкнулись на одной дороге. Вызревший в России вариант мог возникнуть на всем постсоветском пространстве, в том числе и в Украине.

III

Более того, Ельцин перестал быть для российских олигархов центром согласования интересов различных групп и формирования государственной политики России. Возникшая угроза выживанию олигархического капитала и всего российского политикума вынудила элиту искать новые принципы взаимодействия вне Ельцина, которые позволили бы ей развиваться. И основой этого взаимодействия уже становится понимание необходимости построения сильного российского государства, основанного на диверсификации властного центра. То, что раньше воспринималось как цели — реформы, либерализация, приватизация, международные кредиты, становится теперь тем, чем оно и должно быть — инструментами построения государства. И от каких-то из этих инструментов Россия уже без колебания способна отказаться, если они не будут соответствовать стратегическим целям. Воплощением этого государственнического импульса России стала фигура Евгения Примакова — человека системного порядка, тяготеющего к установлению формальных механизмов взаимодействия политических интересов. В целом, закономерны заявления Примакова о необходимости построения вертикали исполнительной власти. Следует ожидать перераспределения центров влияния в государственной системе. Скорее всего, президентский центр будет ослаблен (особенно в части влияния АП). Дума получит более значительное влияние на правительственную политику, тогда как правительство постепенно может стать ключевым в осуществлении не только экономических преобразований, но и в реальной политике. Сейчас российская политика начинает тяготеть к установлению «не правил игры» (эра игр уходит), а правил и норм системы. Естественно, что Россия стремится проводить модернизацию органичным для себя способом, в рамках традиционной, так сказать, «славянофильской» концепции. Практиковавшаяся ранее модель была не органичной для России, потому отторгалась значительной частью общества. Во имя выживания элита пытается преодолеть это отторжение — в этом она едина. Обратите внимание: временно притупились споры между «правыми» и «левыми», избранные прямыми выборами губернаторы готовы согласиться с, казалось бы, самоубийственным для них предложением Примакова — созданием центральными властями механизмов для снятия губернаторов. Россия ощущает необходимость центростремительного движения. Происходит санация больной российской государственности — освобождение ее от спекулятивной логики и переход к логике мобилизационной экономики, в которую Украина вписывается не иначе как донор. О возможности такого сценария говорит логика прошлого опыта и сил, стоящих за новым российским премьером.

Для Украины, с нашей точки зрения, особо важно сделать следующие выводы. Российский кризис указал на опасность внезапного краха спекулятивной модели государства. Не стоит самообольщаться, не перенасыщение и даже не собственно экономический кризис заставляют российскую элиту пойти на столь существенные изменения оснований государственного развития. Причиной есть то, что перед угрозой краха системы других ресурсов для борьбы с расползанием экономического кризиса не оказалось. Так создались условия для выхода традиционных государственнических ценностей России, как основы для удерживания от катастрофы. Приходится опасаться, что в похожей ситуации украинские властные группы не смогут найти единой основы для преодоления политического кризиса. Там, где у россиян срабатывают традиционные ценности, у нас — нечто весьма зыбкое. Поэтому для Украины гибельно сохранять существующие механизмы взаимодействия властей и принятия политических решений. В отсутствии общепризнанной национальной идеи укрепить систему может только формализация технологий функционирования политического поля, как это демонстрируют западные политические системы.

IV

Необходимо осознавать, что нынешнее усиление государственнического импульса России способно наконец завершить распад СССР. По сути, только сейчас западный мир, об этом свидетельствуют заявления о различиях в нашей экономической и политической ситуациях, признал Украину чем-то отличным от России. Да и украинское население смогло в этом убедиться воочию. В нынешней ситуации надежда на «всестороннюю дружбу и сотрудничество» в преодолении кризиса совместными усилиями для Украины, имеющей по меньшей мере другие параметры, хоть и не причины, кризиса, означает одно — переложить на свои плечи часть российской кризисной нагрузки. Поэтому самое логичное в данной ситуации другое — руководствоваться не отдельными интересами отдельных групп, рекомендующих Президенту «тесную увязку с Россией», а обозначить государственные геоэкономические интересы Украины. Россия ищет органичный ей способ модернизации, Украина тоже должна найти органичный для себя путь развития. И Россия для Украины в этой ситуации может быть только партнером, но никак не моделью для подражания. Глобальность претензий России неприложима к нам. Путь украинской модернизации лежит в несколько иной плоскости — поиск ниш в мировой экономике, создание собственных гибких экономических версий промышленного капитализма, не претендующих на глобализм. Иначе изжившие себя в российской экономике спекулятивные технологии будут «сброшены» на наш рынок, усугубляя и без того сложное экономическое положение.

Нужно в конце концов осознать, если Украине и России удастся перейти нынешний кризисный рубеж и создать собственную государственность, — это и будет означать конец постсоветской истории и начало собственных истории Украины и новейшей истории России. В данной ситуации, с нашей точки зрения, разумнее не искать временные меры, не следовать российскому алгоритму, а идти своим путем, то есть стать на дорогу реальной политики, реальной экономики и реальных национальных интересов Украины.