«Монополия? – Да...»

Многолетний эксперт «Дня» Виктория Подгорная была избрана в Верховную Раду впервые. Впрочем, как и около 80% других депутатов девятого созыва ВР. Говорит, что «была очень серьезно настроена относительно решения пойти в парламент — это своеобразная точка зрелости — все же я больше 20 лет так или иначе занимаюсь политикой». Что явно отличает ее от многих коллег по фракции и Раде. В этом контексте для нас было важно и интересно узнать, во-первых, как она восприняла работу в законодательном органе, а, во-вторых, ее виденье процессов изнутри новой власти — куда движется страна. Итак, наш разговор с народным депутатом от «Слуги народа» Викторией ПОДГОРНОЙ.

«...ЗА 28 ЛЕТ МЫ НЕ ДАЛЕКО УШЛИ ОТ ПАРЛАМЕНТА УССР»

— Вы впервые стали народным депутатом после длительной работы в экспертной среде. Что почувствовали, когда попали в парламент? Каковы ваши впечатления после непродолжительной работы в Раде?

— Это вопрос не просто в изменении статуса, а в том, что ты уже занимаешь теперь не внешнюю позицию, как раньше. Ведь когда ты эксперт, это всегда достаточно комфортная позиция наблюдателя-исследователя, а не участника. Когда же ты попадаешь в сессионный зал — все проявляется не так, как казалось с балкона. Многократно я была в парламенте и наблюдала за процессом и тогда это выглядело так, что политики — это какие-то «небожители», которые дистанцированы от людей и делают что-то понятное только им. Когда ты сам стал народным депутатом, уже во время присяги и гимна, ты чувствуешь колоссальную ответственность и ощущение полной своей прозрачности.

— Это у вас такое восприятие, но, вероятно, далеко не у всех депутатов.

— Я была очень серьезно настроена относительно решения пойти в парламент — это была своеобразная точка зрелости — все же я больше 20 лет так или иначе занимаюсь политикой. Сначала, когда я поняла, что прохожу, а я была последней в списке из тех 124-х, которые пройшли.

— Переживали, что не пройдете?

— Нет, вообще. Концом света для меня это бы не стало, потому что у меня параллельно было много проектов и идей. Кстати, я начала писать книгу, в частности о нынешней избирательной кампании. И вышло так, что я как бы очутилась «внутри сюжета» и это уникальный опыт, ведь в будущем, когда я уже не буду депутатом, я смогу все это осмыслить и описать. Поскольку реальный опыт всегда более полезен чем сухая теория.

Интересно было первое восприятие — чисто визуальное, когда попадаешь в сессионный зал — становится понятно, что за 28 лет мы не далеко ушли от парламента УССР. Все эти красные кресла, люстры, кнопки. Когда у 68% украинцев есть смартфон — а мы продолжаем голосовать кнопками и должны принимать абсурдные законы, чтобы обеспечить персональное голосование, вместо того чтобы усовершенствовать технологии. То есть мы вынуждены регулировать это законом «об ответственности депутатов» за кнопкодавство, подстраивая законы под систему «Рада» образца 2002 года!?

Во-вторых, атмосфера советскости проявляется в количестве бумаг. Часто по поводу пользования смартфонами в сессионном зале, некоторые избиратели пишут: «А почему они сидят в телефонах?». Объясню — каждое утро тебе приносят огромные стосы бумаг, с которыми ты должен работать, а их на маленьком рабочем месте даже перелистывать трудно. Поэтому ты вынужден открывать смартфон и начинаешь читать электронную версию законопроектов. Экран системы «Рада» не приспособлен к просмотру документов. Но прогресс есть, наконец, мы приняли закон о переходе парламента на электронный документооборот.

ФОТО РУСЛАНА КАНЮКИ / «День»

Такая технологическая отсталость в работе парламента отображает и устарелость самого законодательного процесса. Когда я с этим столкнулась сама, то почитала доклад Миссии Европарламента под председательством Пета Кокса относительно внутренней реформы и повышения институционной возможности Верховной Рады Украины (2015-2016 гг.). Там есть важные рекомендации по реформированию украинского парламента, в частности законодательной техники. Это еще одна серьезная проблема. Например, когда ты смотришь законопроєкт не из твоей сферы, который подготовлен другим комитетом, то часто трудно понять о чем он. Приходится искать ответ в объяснительных записках, или как я их уже называю — «отписках», потому что они не структурированы, методологически не исчерпывающие и вообще не являются полноценным концептом законопроекта. В результате качество законодательной деятельности существенно снижается. Поэтому нужно менять методологию, технику нормотворчества.

В-третьих, то, что я увидела не в зале парламента, а в коммуникации с избирателем. Теперь это общение является более виртуальным, но и более интенсивным: к тебе обращается много людей, соответственно нужно реагировать — отвечать, писать обращения, запросы, письма... Преобладает постсоветский вариант представительства: обращение «народа к господам», а не взаимодействие. За предыдущие годы у людей сложилось представление, что депутаты — это не представители народа, а отдельная каста общества. Я, как человек, который никогда не был в политике, получив мандат, сразу была зачислена в касту господ: когда от тебя просят деньги, требуют лоббировать частные интересы, а на эфирах тебе по сто раз повторяют, что ты народный депутат. Хотя народный депутат — это не демонстрация статуса и денег (это же не бизнес), а возможность представлять и работать на интересы граждан.

И здесь есть еще одна поразительная разница Украины от других демократических стран — мы до сих пор не имеем развитой системы группового представительства, чаще это просто индивидуальные интересы, или малых групп, которые друг другу противоречат. Нужные механизмы сотрудничества с этими интересами, потому что у депутатов даже нет готовых форматов, как работать с гражданами и как агрегировать интересы. Придется непосредственно разрешать конкретные проблемы, отыскивая такие форматы самостоятельно.

«НЕЛЮБОВЬ К ДЕПУТАТУ НЕ МОЖЕТ ВЕСТИ К ОГРАНИЧЕНИЮ ЕГО ПРЕДСТАВИТЕЛЬСКОГО МАНДАТА»

— Вы подчеркнули, что в определенной степени вам приходится подстраиваться под старую систему. Есть ли планы ее демонтировать?

— Да, реформа парламента уже объявлена, ею будет руководить спикер Дмитрий Разумков. Это будет делаться, в частности, при содействии USAID. Есть две части этой реформы: одна связана сугубо с техническими вещами — электронный документооборот, система «Рада» для персонального голосования и тому подобное; вторая часть — изменение законодательной техники и работы парламента в более широком смысле. Например, в конгрессе США не просто библиотека, но и исследовательско-аналитический центр, который осуществляет постоянный мониторинг конкретных тем в странах мира и предоставляет много аналитической информации для конгрессменов. А в Украине я с моими помощниками вынуждена мониторить все это ежедневно самостоятельно, на что тратится много времени.

Относительно голосования — это такая непростая процедура личного выбора, когда достаточно часто имеешь сомнения. Были такие законы, за которые я голосовала с тяжелым сердцем. Например, законопроекты №1053-1 и №1073, вызвавшие протесты со стороны предпринимателей — с одной стороны это необходимо для государства, с другой, ФОПы не хотят фискализации, ежедневно пишут мне, а я пишу об этом своим коллегам из профильного комитета, спорим. Соответствующие процессы внутреннего общения являются, с одной стороны, интересными, а из другой отсутствуют алгоритмы политических действий (собственно, Политика — politics). Почему западный мир такой стабильный? Потому что там все прописано. У нас ты должен все сам нарабатывать. Все зависит от выбора человека, а сама политика слабо институализирована. И это всегда риски ошибок, неэффективности работы депутатов и парламента в целом и даже коррупция. Поэтому реформа ВР давно назрела и хорошо, что она уже на старте.

— Какая это будет модель? В западных демократиях, например, существует практика, когда депутаты собираются в конкретный день, или собираются лишь те, кто занимаются конкретным направлением и законопроектом, чтобы рассмотреть его в определенный день.

— Часть законопроектов, которые мы уже рассмотрели, были нацелены на ограничение роли персонализма в политическом процессе, который рассматривается как уменьшение веса мандата депутата. На это есть запрос от общества, которое не любит парламентариев, потому что те много лет показывали себя не с лучшей стороны. Однако нелюбовь к депутату не может вести к ограничению его представительского мандату, иначе он не сможет полноценно выполнять свои функции, прежде всего перед самими избирателями. Кроме того, ограничения вовсе не означают институционализацию политики — ее предсказуемость, ее направленность на интересы граждан, подконтрольность.

— Кстати, одним из первых решений нового парламента была отмена депутатской неприкосновенности. Причем из Конституции просто изъяли определенную норму, хотя эксперты предупреждали, что нужно оставить функциональную неприкосновенность.

— Я, конечно, проголосовала, потому что есть вещи, за которые ты не можешь не проголосовать, поскольку это было в программных документах партии. Кроме того, это стало частью политического дискурса в Украине. С точки зрения политической ответственности, это правильный шаг. Нельзя обещать и не сделать. Другой вопрос — реализация этого шага. Есть нюансы. Иммунитет в том или ином виде существует в большинстве стран мира, и этот вопрос тесно связан с представительским мандатом: депутат должен быть защищенным в своей политической деятельности. Мы же взяли законопроект, который в свое время предложил предыдущий президент Петр Порошенко, в котором отмена неприкосновенности депутатов была сделана некорректно: просто вырезана часть 80 статьи Конституции. Что будто бы является индемнитетом. Однако, по мнению многих экспертов, таким образом сформулирован имдемнитет может означать, что депутат  может выражать свободно свои взгляды лишь в стенах парламента и органах власти, а, например, на митинге или во время интервью в СМИ — он уже может быть привлечен к ответственности?! Поэтому лучше было бы переформулировать эту статью Основного Закона на — «депутат не может нести юридическую ответственность за свои высказывания и позицию во время выполнения обязанностей народного депутата». Это обеспечило бы реальный индемнитет — защита от преследований за политическую позицию. К тому же если бы в заключении Конституционного суда было прямо указано о необходимости переписать и уточнить статью. Зато Суд просто отметил, что имеет замечания, которые можно не учитывать.

«ДЛЯ ЧЕГО ТАКОЙ «ТУРБОРЕЖИМ»? ЕСТЬ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРИЧИНА, СВЯЗАННАЯ С ОЖИДАНИЯМИ ОБЩЕСТВА»

— Возникает вопрос относительно так называемого «турборежима». Неужели количество важнее качества? Зачем так спешить — вы лично успеваете анализировать все законопроєкти?

— Это трудно, тем более учитывая, что мы работаем только полтора месяца. И все эти законопроекты часто видим не до, а в процессе принятия. Конечно, мы читаем их прежде чем голосовать и работаем над правками, если это второе чтение. Скорость — это хорошо, но может и привести к ошибкам, если ты не разобрался в вопросе. Когда это около 20 законопроектов в день, гарантировать, что депутаты разобралась во всех вопросах — нельзя. Например, целые сутки я потратила только на анализ Законопроекта «О столице Украины — городе-герое Киев», но так выходит не со всеми. Хотя по поводу ключевых — ты пытаешься детально проанализировать и наработать позицию.

Для чего такой «турборежим»? Есть политическая причина, связанная с ожиданиями общества. Общество избрало около 80% новых депутатов в ВРУ 9 созыва, чтобы они показали другой подход к работе — свою готовность трудно работать, равно как и обычные украинцы. Могу сказать, что все мои коллеги чувствуют давление политической ответственности, которое, я думаю, ни одна Рада не чувствовала раньше. Поэтому каждое решение это не просто нажатие кнопки. Это выбор. Кроме того, у нас есть специальные встречи фракции, где мы предварительно обсуждаем позицию относительно законопроектов.

— У вас очень большая фракция, как вы оцениваете ее состав? Какой у ваших коллег уровень готовности работать в парламенте? Много пишут о том, что там существуют разные группы влияния.

— Если мы не используем конкретные критерии, это будет лишь субъективная оценка. Многие посмотрели наш список и подумали — какой слабый уровень. Но когда начинаешь работать с этими людьми во фракции, комитетах, специальных подгруппах — замечаешь, что у большей части из них есть свои преимущества и виденье. Конечно, мне хотелось бы иметь большее идеологическое единство, однако непонятно, насколько нашему обществу вообще нужна четкая идеологическая партия. Мир меняется. Мы живем в цифровом обществе, когда запрос относительно партий другой, чем 20-30 лет тому назад. Сегодня сложно сказать, насколько понятие классической идеологической партии является реальным не только у нас, но и в мире.

Кроме того, в нашей фракции много научных работников и экспертов — в частности 13 докторов и 22 кандидата наук, очень много юристов (больше 50). То есть фракция не слабая. А учитывая, что «Слуга народа» еще и очень большая фракция, то я просто пока еще не знаю всех наших депутатов и их уровень. Конечно, в отличие от европейских партий, которые являются стабильными образованиями и где парламентариями становятся однопартийцы, которые уже хорошо знают друг друга, имеют соответствующие политические квалификации и компетенции, а также единую позицию — у нас такого нет. Украинская партийная система постоянно в трансформации. И партия «Слуга народа» — результат таких трансформаций. Как и разность депутатов нашей фракции сформирована скоростью политического процесса и высоким запросом общества на перемены.

«ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ КОДЕКС БУДУТ ДОРАБАТЫВАТЬ УЖЕ В ВРУ ЭТОГО СОЗЫВА»

— Верховная Рада включила в повестку дня и направила в Конституционный суд на экспертизу президентский проект относительно уменьшения количества депутатов с 450 до 300 и закрепления пропорциональной системы выборов парламента.

— Вот за это я как раз не голосовала.

— Аргументируйте свою позицию.

— Это скорее экспертная позиция, а не политическая. Я соглашаюсь — количество депутатов нужно сокращать, но я имею аргументы против 300 депутатов. Почему 300, а не 350 или 250? Необходимо найти оптимальное для страны число представительских мандатов, поскольку если депутатов слишком много, это приводит к избыточной зарегулированности, а в дальнейшем и к коррупции. Если депутатов недостаточно, то они плохо покрывают представительство общественных групп, которое свидетельствует о дефиците демократии. Поэтому нужно найти баланс, и для этого есть специальные формулы расчета с помощью которых можно высчитать сколько должен быть депутатов: корень квадратен от количества населения. В нашем случае мы не знаем количество населения! Перепись заложена лишь на 2020 год. Если учитывать приблизительную цифру, за прогнозами Института демографии, в 36 миллионов людей (миграция, потеря территорий...), то это уже 315 мандатов. То есть здесь должна быть пропорция и профессиональный подход.

Относительно избирательной системы. Принятый предыдущим созывом парламента в последний месяц своей работы Избирательный кодекс — это был политический «привет» от прежней власти нынешний. Этот законопроект является важным и из позиции наших европейских партнеров, в свое время Венецианская комиссия дала первой редакции кодекса позитивную оценку. Однако в варианте, который был принят, много замечаний — так, недостаточно обеспечено право избирателей  выбирать депутатов на свое усмотрение (то есть по открытым спискам), отсутствует механизм обеспечения реализации избирательных прав отдельными категориями избирателей. Поэтому в настоящий момент его будут дорабатывать уже в ВРУ этого созыва.

— Новая власть сменила членов ЦИК, досрочно прекратив полномочия предыдущего состава. Какая в этом была необходимость, ведь возникли вопросы по поводу юридической чистоты такого решения?

— Будем откровенны, это политическое решение, и оно связано с подходом к формированию ЦИК. С одной стороны, выборы в целом были проведены честно, с другой — мы понимаем, что Центризбирком всегда формировался политическими силами под свои интересы. В данном случае предыдущий состав ЦИК был сформирован по большей части «Блоком Петра Порошенко», который на сегодня имеет лишь небольшую фракцию в парламенте и часто занимает деструктивную позицию. Поэтому гарантий, что нынешний состав Комиссии будет объективным во время проведения будущих выборов, нет. То есть оставлять такой важный инструмент фактически в руках пятого президента, который лелеет надежды на возвращение, просто опасно. Поэтому парламентом и было принято решение — изменить состав ЦИК, хотя некоторые его члены и остались.

«САМА ПО СЕБЕ МАТРИЦЯ КАДРОВОЙ ПОЛИТИКИ У ПРЕЗИДЕНТА ДО СИХ ПОР ПОСТЕПЕННО ФОРМИРУЕТСЯ»

— Вы как эксперт-аналитик хорошо знаете, как функционировала старая власть, которые были влияния, как формировались команды. Изменились ли правила? Как сегодня вы оцениваете кадровую политику нового президента?

— Подход и команда абсолютно отличаются. Посмотрите, как формировался Кабмин: там большинство людей не имели никакого отношения к Владимиру Зеленского, это люди, которые были частично даже связаны с прошлой властью. Команда BRDO, к примеру, которая вообще сотрудничала с командой П. Порошенко. Более того, лидер BRDO Алексей Гончарук возглавил правительство и пользуется доверием президента. В.Зеленский дает шанс молодым, профессиональным людям проявить себя. Это то правительство технократов, о котором у нас много лет говорили. Плюс у нас постоянное взаимодействие между правительством и фракцией, большинством в парламенте. Это четко проявляется, когда идет голосование за ключевые законопроекты. Приходит министр, и фракция ставит ему вопрос — идет обсуждение.

Относительно списка «Слуги народа». Список был сформирован из представителей партии, экспертов, мажоритарников, лидеров мысли в центре и на местах... Я входила в так называемую квоту экспертов Зе. Есть люди из других сфер, профессионалы, которые могут двигать законодательный процесс. Например, Галина Третьякова, которая является председателем парламентского комитета по вопросам социальной политики.

Сама по себе матрица кадровой политики у президента до сих пор постепенно формируется. Есть мнениеысль, что существует узкий круг людей из Офиса Президента, которые вместе с В.Зеленским принимают основные решения. Но это понятно в политическом смысле, если учесть уникальную ситуацию с монобольшинством и уровнем доверия, который получил именно Президент. В такой ситуации логично когда именно президентский центр обрабатывает стратегические подходы и решения, особенно если принимать во внимание, что фракция еще формируется как единая команда. Нужно также понимать, что именно на Президенте лежит наибольшая ответственность перед обществом и наибольшие вызовы. Это требует четких общих действий с парламентом и правительством. Это монополия? — Да. Однако без этого провести изменения просто невозможно. Достаточно вспомнить опыт Грузии, чтобы увидеть изменения, которые случились именно благодаря такой концентрации власти и усилий. Главное эту концентрацию использовать на то, что обещано обществу. В этом основное задание и вызов.

— Как вы оцениваете Зеленского как политика? Насколько быстро он учится?

— В.Зеленский политик другого типа, это точно. В пресс-марафоне он прямо сказал, что не считает себя политиком, а человеком. В этом его сила. Это то, что хотят видеть люди. В.Зеленский хорошо понимает, что каста господ (старых политиков) еще имеет достаточное влияние в Украине. П.Порошенко в силу своей личной позиции супергосподина считал себя суперполитиком. Однако, будучи умным, хорошим оратором, он, к сожалению, человеком не остался. Точно так, как и Ю.Тимошенко. Обратите внимание на избирательные кампании этих политиков. Они неслучайно строили вокруг себя сети сторонников в модели экспертократии. Это якобы правильно, но эксперты служили для них только инструментом, они были частью их политических кампаний и систем поддержки.

В.Зеленский, в свою очередь, сознательно не хочет строить экспертократию. Он апеллирует непосредственно к гражданам, большой общественности. Поэтому он и говорит об инструментах народовластия, прямой демократии, референдумах.

«ЛИДЕРСТВО ДОЛЖНО ИДТИ ПАРАЛЛЕЛЬНО С ПОСТРОЕНИЕМ ИНСТИТУЦИЙ»

— Здесь есть большой вопрос — кто должен вести за собой: народ, который у нас, при всем уважении к способности протестовать, является постколониальным, постгеноцидным и за которым вы вынуждены идти, принимая решения, которые сокращают вам инструменты представительства, лидеры ли и команда?

— Вы знаете, то, что у нас очень мало настоящих лидеров и есть проблемы с меритократией, это также результат постгеноцидности и постколониального статуса, когда Россия сознательно уничтожала и вымывала наших лучших представителей и не давала сформироваться национальной элите. Лидерство — это, прежде всего, виденье развития страны. В мировой политической науке описывают как два полюса: лидерство и институты. Иногда сильное лидерство — это угроза: Гитлер, Сталин, Путин и так далее Это опасно для общества, ведь сильный лидер — это часто авторитарный лидер. В Евросоюзе наоборот мы не видим ярких лидеров, но там очень сильные институты. И это также вызывает критику в бюрократизме и неспособности объединять и двигать общества вперед. Наилучший путь между институтами и лидерством — срединный. Хорошо иметь достойных лидеров, которые опираются на сильные институты. У нас, к сожалению, проблема и с тем и с другим. Поэтому Лидерство должно идти параллельно с построением институций.

Важным аспектом является также то, что мы живем в эпоху информационного общества, изменения характера политики («новой» как пишут Д.Хейманс и Г.Тиммс). Именно поэтому нам необходимо меняться и для этого нужны политические эксперименты, которые охватывают весь мир. Д.Трамп это своеобразный эксперимент изменения политики для США. Как и В.Зеленский для Украины. Кроме того, напомню и о том, что в Украине это запрос и к изменению политической элиты, которое так и не состоялось невзирая на требования Майдана. В результате мы увидели «электоральную Площадь», которая привела к власти В.Зеленского, что пришел в политику из креативного сектора, предложив обществу достаточно целостное виденье новой политики в сериале «Слуга народа». В стране, где не найдется и десяти политиков способных предложить политическое виденье, не удивительно что украинцы поверили В.Зеленскому и предоставили ему полный карт-бланш на «новую политику» и построение «новой власти».

Во всем мире идут сегодня дискуссии о такой «новой власти» в разрезе двух трендов, которые стали возможны благодаря новым технологическим инструментам, — создания цифровой диктатуры (Китай, Россия) или цифровой демократии. Американский исследователь Д.О’Салливан определяет это как новое разделение мира между странами-лиливерами (либеральными) и странами-левиафанами (авторитарными).

Понятно, что Запад делает выбор в интересах развития электронной демократии. Это то, которое позволяет политикам постоянно быть в контакте с людьми и строить политику в интересах общества. Именно этого хочет В.Зеленский как Президент.  Мы привыкли думать, что лучший глава государства должен быть либо философ, условный Платон, либо воин, как Ататюрк, который скажет, куда нам двигаться. Но так уже не происходит. Нереально быть лидером в ХХІ веке в понимании времен М.Ганди или В.Черчилля. Поэтому нужно искать новые пути, строить новые институты и систему взаимодействия с обществом, используя современные технологии. Украина, получив независимость в 1991-ом, и так уже потеряла почти 30 лет — мы оказалась в ситуации, когда мир меняется. Либеральный глобальный порядок на изломе, стандарты политики другие, осведомленность и ожидания граждан более высокие, комплексность проблем страны растет, рисков больше. Поэтому нам нужно отвечать на всех этих и старые и новые вызовы ради сохранения нашей идентичности и государственной независимости. И не бояться изменений.

Что сделал не так Порошенко и почему его не выбрали? Он взял на вооружение политику разделения общества и сохранения «статус кво» для старой системы. В.Зеленский четко понимает свое задание — изменения, мир и возвращение территорий, и стремится он это сделать через объединение людей и Украины. Это политика поиска целостности — того, что может нас интегрировать, невзирая на наши отличия и сделать сильнее. Это желание построить единую политическую нацию, чтобы самое важное оружие против агрессивной стратегии России, которая всегда разыгрывала карту сортов Украины и раскола. И такой проект объединения может вырасти только через взаимодействие с людьми и между людей.

«ВЫСВОБОЖДЕНИЕ ПРОСТРАНСТВА (ДЕОЛИГАРХИЗАЦИЯ) БУДЕТ ПРОИСХОДИТЬ ПОСТЕПЕННО И С ПРИХОДОМ ЗАПАДНЫХ ИНВЕСТОРОВ»

— Как быть в таком случае с кланово-олигархической системой, которая до сих пор является частью политической системы Украины? Удастся ли новой власти выполнить свое обещание — деолигархизировать страну?

— Я не вижу желания В.Зеленского быть «под кем-то» из олигархов. И вопрос не только в риторике, я думаю, что ему это в целом не нужно. У него карьера независимого человека, который сам себя сделал. В отличие от политики П.Порошенко — «олигарх над олигархами», у В.Зеленского другой подход. Он его озвучил еще на старте — предложив модель превращения олигархов на больших бизнесменов через уплату 5-10% налогов из их капиталов.

К сожалению, пока олигархи пытаются остаться действующий статус-кво в системе. Некоторые и расширить. Просто отрубить их одним махом не выйдет, потому что очень сильным являются корни и сеть олигархических клиентел, потому высвобождение пространства (деолигархизация) будет происходить постепенно и с приходом западных инвесторов. Для этого нужны единые правила для всех, которые теперь отрабатываются. Именно для этого нужно нынешнее правительство технократов с прозападными взглядами. Какой нацелен сделать стратегические вещи: рынок земли и приватизацию госсобственности, которые запустят «реформу» собственности или то, что Э.де Сотто назвал «капитализацией» страны, а Е.Нортон «рынком открытого доступа». Так нам нужны западные инвестиции — о чем постоянно говорит Президент, но еще больше нам нужна защита системы собственности, которую невозможно обеспечить без благоустройства государства и института собственности, без единственных правил для всего бизнеса. Это новые правила и будут ответом олигархам.

«СОЗДАНИЕ МИНИСТЕРСТВА ЦИФРОВОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ ДАЕТ ВОЗМОЖНОСТЬ РЕАЛИЗОВАТЬ ПРОЕКТ «ГОСУДАРСТВО В СМАРТФОНЕ»

— Вы являетесь членом Комитета Верховной Рады Украины по вопросам цифровой трансформации. «Государство в смартфоне»    — когда и как?

— Во-первых, нас нужно поздравить, мы созрели для того, что появилось Министерство цифровой трансформации. Им руководит Михаил Федоров — человек, который получил четыре мировых премии за СММ-деяльность во время кампании В.Зеленского. Он молодой (28 лет), современный и очень активный человек. Создание министерства важно, потому что это дает возможность реализовать проект «государство в смартфоне» и влиять на все процессы госуправления с точки зрения цифровизации. Сегодня  ИТ — это не только отдельная отрасль экономики, цифровые трансформации охватывают все процессы развития общества. Цифра — это новый стандарт и норма жизни ХХІ века. Цифровую трансформацию проходят в настоящий момент все страны мира, потому чем быстрее мы это сделаем, тем сильнее будет наше государство.

Наибольший вызов для воплощения проекта «государство в смартфоне» — это реинженеринг бизнес-процессов, которые являются также важной частью реформы государственного управления. Результатом чего станет трансформация государства в сервис — когда уже за пять лет украинцы смогут получить 100 услуг в электронном виде, для сравнения — сегодня таких услуг менее 20. Проблемой для Украины в этом контексте является дефицит цифровых навыков — которым украинцев нужно учить через специальные программы.

Еще одно задание цифровой трансформации — перестройка цифровой или киберинфраструктуры страны. В настоящий момент планируется программа развития широкополосного интернета, в том числе в сельской местности.

Еще одно направление — развитие IT-секторы и стартапов. Все инвесторы, с которыми я общалась, повторяют одно: у вас неисчерпаемое количество талантов, которые могут делать инновационные ІТ-проекты, но эти проекты не выживают, потому что в Украине не созданы соответствующие условия для их внедрения. Наша задача — создать условия, чтобы талантливая молодежь не убегала из Украины, а имела возможность реализовать себя дома.