Лес и люди

Об этом сейчас не говорят в Офисе Президента, не собирают экстренных совещаний в Кабмине, к сожалению, это не ТОП-новость в СМИ, хотя еще каких-то несколько недель назад все СМИ отчитывались о каждом потушенном очаге огня на Луганщине и считали количество сожженных домов и человеческие жертвы.

Огонь уже погасили полностью, но осадок, как говорится, остался. Выжженный лес, где до сих пор пахнет гарью, стоят неразобранными завалы домов, до сих пор есть даже бездомные погорельцы, которые утятся в палатках, которые для них развернули военные.

Официально проблема уже решена. По решению правительства, пострадавшие получат денежные компенсации: по 300 тыс. гривен — за имущество; по 200 тыс. гривен — те, кто потерял из-за стихии члена семьи; от 20 до 50 тыс. гривен государство заплатит тем, кто получил травмы, сумма зависит от состояния здоровья. Как быстро люди смогут получить эти средства и восстановить жизнь такой, какой она была до пожара, никто не знает. К примеру, материальную компенсацию за пожар, который бушевал здесь же, на Луганщине, в июле, люди стали получать только в октябре.

И что делать с лесными насаждениями, которые уничтожены огнем? Сейчас это забота лесхозов. Самостоятельно восстановить лес им не удастся, даже за 10 — 15 лет. Просто не хватит ресурсов.

Поддержать людей и восстановить леса — это должно быть задачей для государства если не номер один, то хотя бы в ТОП-10. «День» пообщался с двумя гражданами, которые видят воочию, где именно сейчас государство должно подставить плечо.

Татьяна Кучерявенко почти 20 лет работает в лесном секторе, сейчас она начальник отдела надзора и прогноза специализированного лесозащитного предприятия «Харьковлесозащита». В первые дни после пожара у нее была запланирована командировка в Станицу Луганскую — вместе с коллегами должны были проводить лесопатологическое обследование леса, но на самом деле фиксировали масштабы пожара и его последствия. На этой неделе Татьяна находится с рабочим визитом в Северодонецком лесоохотничьем хозяйстве.

Виталий Шведов — советник главы Луганской ОГА. Еще после июльского пожара он призвал местные органы власти продумать план мер и подготовиться к подобным стихиям. Ездил в эпицентр событий и собирал информацию, какую помощь необходимо оказать пострадавшим. Ему и сейчас звонят, как и многим волонтерам, которые стали спасать жителей Луганщины, — с вопросом: куда именно нужно направить гуманитарную помощь.

Рассказы Татьяны и Виталия без лишних комментариев показывают, что же происходит в регионе, чем помогает власть и каковы перспективы на восстановление леса и возвращение людей в свои дома.

ТАТЬЯНА КУЧЕРЯВЕНКО: КАК РЕАНИМИРОВАТЬ ЛЕСА

«По предварительным данным, здесь уничтожено 75% насаждений. Остались незначительные кусочки в пойме реки, это в основном лиственные насаждения, — рассказывает Татьяна Кучерявенко. — Кое-где остались сосновые насаждения. Основной пожар пошел на Новоайдарский лесхоз, они граничат, но досталось обоим. Очень много погорельцев, много домов сгорело, пострадали работники лесхоза — и пенсионеры, и нынешние работники. Это, конечно, ужас. Лес еще дымит, особенно торфяники, — это особенности роста ольхи. Падают листья, сухие, потому что здесь четыре месяца нет никаких осадков. Сегодня (разговор был записан 20 октября. — Ред.) была температура ночью около нуля, утром, когда поехали в лес, влажность ощущалась, но через несколько часов все высыхает, листья снова сухие, поэтому эти торфяники могут тлеть несколько месяцев. Это тление на корнях здоровых деревьев, ветерок его раздувает, и снова возникает огонь. Но это уже вреда не причиняет никакого, потому что нечему гореть».

Сейчас вместе с коллегами Татьяна проводит обследование леса в натуре, дальше будут определять для поврежденных участков необходимые санитарные меры. «Там, где были верховые пожары, возможны только сплошные санитарные рубки. Но чтобы их провести законно на площади более одного гектара, необходима процедура ОВД, которая, к сожалению, длится от двух до шести месяцев... Лес ждать не будет — он будет развиваться по своему негативному сценарию, он будет синеть, падать, через полгода это уже будут никому не нужные дрова, — продолжает она. — Читала мнения, что лес восстановится за 10 — 15 лет, но нужно больше времени. Верхний слой почвы сильно поврежден, нужно начинать восстанавливать лес по периметру, где участки наименее повреждены, а там, где был эпицентр пожара, где несколько дней тлело все и горело (это мое личное мнение), надо дать возможность самовосстановиться лесу. Лесхоз своими силами за год может сажать по 100 — 150 гектаров, а уничтожены тысячи гектаров».

Местные жители сейчас помогают лесхозам собирать шишки, желуди, чтобы было из чего вырастить новые саженцы и реанимировать лес. Хоть и в далекой перспективе, но такие шансы сохраняются. «Были подобные пожары в Луганске в 1996 году, в Кременском лесхозе — тогда сгорело восемь или десять тысяч гектаров. Я уже видела этот лес, когда мы на его восстановленных участках проводили обработки против вредителей. Был крупный пожар на территории «ЛНР» — в Луганском лесхозе сгорела тысяча гектаров. В Харьковской области в 2008 году сгорело четыре тысячи гектаров, но они были в одном лесхозе. Здесь же пожар, который произошел в течение суток, оказался самым масштабным и стал распространяться на территории трех лесхозов одновременно, — рассказывает эксперт. — На масштабы пожара повлияла зимняя и весенняя погода, лес стоит чрезвычайно сухой. В августе, когда мы осматривали лес после июльского пожара, он был зеленый, но очень сухой. Сосны, которые прошли низовой пожар, не имели достаточной влаги, чтобы происходило смолотечение. Живица не могла капать по стволу».

ВИТАЛИЙ ШВЕДОВ: ЧЕМ ПОМОЧЬ ПОГОРЕЛЬЦАМ

О погорельцах в военных палатках «Дню» рассказала Татьяна. Говорит: в основном это люди старшего возраста, которые не хотят уезжать оттуда, где были их дома. «Мне рассказали местные, что военные помогают восстанавливать здания, кровли, заборы. Горело так, что даже кирпич плавился. Помощь шла от всех — и вещами, и продуктами, и фермеры помогали, давали технику, то есть людей эта беда сплотила», — делится увиденным лесовед.

А вот местные власти эта беда почти ничему не научила, считает Виталий Шведов: «Некоторые люди до сих пор живут там, где их расселили временно, — в санаториях, школах, некоторые разъехались по родственникам. Очень многие люди просто находятся в селах, как в Вороново, на фундаментах разгребают свалки и пожарища. Многими занимаются волонтеры, которые, как  всегда, тащат все на своих плечах. Некоторые даже собирают средства на то, чтобы прокормить скот, который уберегли люди».

Что касается компенсаций за пожар, Виталий утверждает, что их только начали получать жители сел, где в июле огонь уничтожил дома. «Многие люди не получили актов. Я всегда подчеркиваю, что в течение максимум трех дней желательно получить документы, в которых зафиксирован факт определенного события, что человек стал погорельцем, что он потерял имущество, — отмечает Виталий Шведов. — Я считаю неправильным выплатить 300 тыс. за имущество: поскольку человек жил всю свою жизнь на этой территории, нужно создать специальную временную комиссию, которая оценит сумму убытков, потому что один человек накопил на миллион, второй — на 10 тыс.. Я понимаю, что какая-то базовая сумма нужна для оперативных вопросов, но нужно рассчитать реальные убытки, этого вообще не делается».

«Я писал письма на имя Президента, в ВРУ, к депутатам, чтобы все-таки создали ВСК, чтобы было объективное и прозрачное расследование, на основе которого будут приняты надлежащие меры, — продолжает наш собеседник. — Поговорили, поотписывались, я затронул в обращении более 20 вопросов, которые необходимо решить. В итоге не принято никаких мер. После июльского пожара было разрушено 54 здания, а сейчас — почти 600. В этом деле уже открыто уголовное производство, вроде бы сейчас должно все-таки состояться открытие следственной комиссии ВРУ. Потому что по первому делу — по Сиротино вывод за подписью ГСНС, что все было сделано правильно. Ни один из тех пунктов-нарушений, о которых я писал, никто не проверял. Проверка хотя и приезжала, и появился акт, что все верно сделано, но на основании этого заключения может быть отказано в открытии уголовного производства.

Без следственной комиссии ВРУ ничего нельзя сделать — нужно привлечь профильных специалистов, которые рассчитают экологический ущерб, материальный ущерб, специалистов ГСНС, которые рассчитают, что было сделано правильно или нет в соответствии с методикой и распорядком тушения. Я общался с киевскими специалистами на эту тему, и они говорят, что нельзя было гасить так верховой пожар, как делали в Луганской области: его тушат не сзади, а по бокам или спереди, есть даже методика встречного поджога. Авиация так же была неэффективна, об этом говорят специалисты: когда случается пожар такого уровня, там наверху полторы тысячи градусов температура, вода из самолета падает со скоростью не менее 300 км / ч и просто разбивается в дисперсию, вода испаряется».

Что делать сейчас погорельцам? Виталий Шведов советует объединяться и обращаться в профильные органы и возбуждать уголовные производства: «Потому что это бездействие органов власти. До сих пор руководители области не понимают разницы между штабом по тушению пожара и штабом по ликвидации последствий чрезвычайной ситуации», — говорит он.

Из последних новостей на сайте Луганской ОГА относительно пожара есть объяснение главы облгосадминистрации Сергея Гайдая, что людям, которые понесли убытки из-за последствий лесных пожаров в сентябре-октябре, деньги будут перечислены после того, как они соберут все необходимые документы. Может, было бы уместно организовать от власти юридическое сопровождение для людей, которые не знают, с чего начинать и как эти документы собирать?

Такие пункты всесторонней помощи вновь инициируют волонтеры и благотворительные организации. На днях местные общественные организации провели онлайн-конференцию, на которой обсудили потребности жителей сгоревших деревень. Это еда, теплая одежда, лекарства, нижнее и постельное белье, средства гигиены, моющие средства, одеяла, посуда, корм для животных, строительные материалы, другие хозяйственные средства — для вывоза мусора и разгребания завалов.