Театр одного режиссера

Столичная афиша в ноябре не пестрит различными, как правило, антрепризными названиями. Как в старые добрые времена она отдана гастролям одного коллектива театра. Московский театр на Таганке привез в Киев восемь своих новых и старых спектаклей. Естественно, что открывались гастроли прославленной Таганки, возобновленной Юрием Любимовым в 90-х годах, «Добрым человеком из Сезуана» Бертольда Брехта...

Об этом спектакле, из которого в 1964 году начал отсчет своего существования Театр на Таганке, написано и сказано столько, что, казалось бы, ни прибавить, ни убавить ничего уже нельзя. Но театр, существующий только здесь и сейчас, в новых обстоятельствах открывает новые грани старых, казалось бы, набивших оскомину историй и истин. Не разменивающийся на случайное и несущественное Юрий Любимов не стал бы в 90-е годы возобновлять свой классический спектакль, если бы «Добрый человек…» утратил свою злободневность. Режиссер не стал даже искать новую форму, не стал менять простые декорации Бориса Бланка, сделанные для студенческого спектакля Щукинского училища. Потому что ироничный и вместе с тем очень трепетный спектакль о снискавшей славу самого доброго человека во всем огромном городе жрице любви, продолжает убеждать нас, что мы должны любить других и делать им добро, невзирая ни какие перипетии жизни.

Социальный пафос этого любимовского спектакля, который бил в десятку из каждой песни, из каждой реплики, хоть и актуален сегодня (ибо голодных и нищих на территории бывшего Союза не стало меньше), однако же он поступается в нынешнем спектакле его нравственному, если хотите философскому содержанию. Можно сколько угодно говорить и писать о любви, но разыгранная с откровенной простотой уличного театра история вынужденной раздваиваться ради других на две личности Шен Те способна пробудить человеческое сердце для этой самой любви. И не важно, что на сцене нет красивых богатых декораций, что актеры повторяют старый, иными театралами выученный наизусть рисунок роли. Важно то, чем они наполняют пространство сцены и зрительного зала, который, к нашему стыду, на втором спектакле смотрел на сцену темными пустотами свободных мест.

В репертуар киевских гастролей попал еще один классический спектакль Таганки, некогда рождавшийся в муках борьбы с советскими партийными чиновниками — булгаковский «Мастер и Маргарита», который будет сыгран вместо поставленной по прозе Солженицына «Шарашки». Любимов, сам выходящий на сцену в «Шарашке», заболел и в Киев, похоже, в этот раз так и не попадет.

Остальной же репертуар представляет Таганку последних лет. Таганку, все так же кричащую с подмостков о безумии лишенного сострадания и любви этого мира. Таганку все так же увлеченно поющую под дворовые мелодии и танцующую чечетку. Как и прежде, на Таганке властвует и ставит спектакли один человек. Кто-то говорит, что всю жизнь боровшийся с тоталитаризмом Юрий Любимов сам приобрел черты диктатора. Кто-то в режиссерской и человеческой строгости и бескомпромиссности Любимова видит единственную возможность сохранить созданное им детище. Как бы там ни было, но театр остается живым вот уже пятый десяток лет. Он останется таким, пока создавший его Мастер будет своими спектаклями с юношеским озорством провоцировать в зрителях желание думать и противостоять повседневной рутине и глупости жизни. Обращаясь к публике каждый вечер с просьбой отключить мобильные телефоны и пейджеры, Любимов после короткой паузы вдруг произносит умоляющим тоном: «И жвачку в кресла не вмазывайте!». Пока приближающемуся к девятому десятку лет режиссеру есть дело даже до театральных кресел, созданный им театр одного режиссера будет жить.