Слово на перепутье бытия

Конец августа 1994 года. В Конча-Заспе, на даче, беру интервью у Олеся Гончара. Оно посвящено 100-летнему юбилею Александра Довженко, однако разговор выходит далеко за рамки обозначенной темы. Время от времени Олесь Терентьевич просит меня выключить диктофон: «А то потом ... после меня ... кто знает, как это используют ...». Он очень хорошо знал, что сказанным можно крутить, как цыган солнцем. И даже околдовывать им — кого-то и что-то. Сколько раз это случалось с его собственными текстами.

ДОРОГИ, ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ

Ровно через 25 лет после того, конец августа 2019-го. Мы, группа проекта фильма об Олесе Гончаре, возвращаемся в Киев из Днипра. Дорога в Кременчуг в очень плохом состоянии. Однако это ничто по сравнению с той, что началась, как только мы пересекли границу Черкасской области.

Ехал я и при каждом подкидыванни думал о тех, кто на этой дороге нажил миллионы и миллиарды. И кто отправил на тот свет не один десяток людей. А дальше — о самом Олесе Гончаре, его любви к открытому пространству, к дорогам. Вспомнился эпиграф к роману «Твоя зоря» из Николая Гоголя «Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога! И как странная она сама, эта дорога ... «.

Еще какая странная! Даже химерический Гоголь вряд ли мог придумать такую ??дорогу. Он мог написать о «мертвых душах», а вот о мертвых дорогах, которым создали смерть вполне живые и способные на всевозможные «схемы» живые души — это уж нет. Впрочем, это же он сказал о двух бедах в России: дороги и дураки. Теперь эта беда и в Украине, еще недавно части Российской империи (передалось по наследству, вместе с немертвых душами). Только бывшие гоголевские дураки оказались ловкими мародерами ...

Жизненный путь Олеся Гончара чем-то похож на ту дорогу. Большую часть своей жизни он ехал по ней в респектабельном с виду автомобиле. Однако же выбоина на выбоине, время бросало так, что можно было и в инвалида превратиться. И некуда свернуть, нет других дорог или хотя бы троп.

КАК ЗАГОВОРЕННОЙ

Как он, Олесь Гончар, уцелел в жизни — загадка. С двух лет — без матери и фактически без отца. Голод и холод, страшный голодоморный ад. И все же поднялся, с ранних лет ощутил в себе писательский талант. И уже был ему предан.

Потом война, куда ушел со студенческой скамьи. И — плен, лагерь на Холодной горе, в Харькове. Ежедневно там умирали десятки, сотни военнопленных. Он выжил. После того, с 1943-го, воевал. И снова выжил — каким-то чудом. Об этих чудесах много записей в дневнике, который он тогда начал вести.

23.10. 1944. «Вчера передняя повозка взорвалась на мине. Из 8-ми человек остался единственным, кто уцелел ...» Таких записей много: люди падали рядом, а он шел дальше — как заговоренный. Впрочем, он знал это, бабушка Прися его спасает, своими молитвами. Еще с самого детства, с того момента, когда остался без матери. И тогда бабушка распростерла над ним руки ... Когда нет у тебя такой защиты — непродолжительна твоя судьба. У Олеся Гончара она была.

После войны заканчивал учебу — в тогдашнем Днепропетровске. Жил на Левом берегу Днепра, в Ломовке, у сестры Шуры. Каждый день, не ближний свет, на учебу в университет. И умудрялся писать. Тогда и начались «Прапороносці», роман, который принес ему признание и славу.

Все мы «проходили» в школе роман Горчара. Подавался он так, что не мог не вызвать определенного скепсиса — слишком уж все в нем «правильно», по постулатам соцреализма: это «жизнь в развитии», в неустанном вознесении духовных идеалов.

Однако же роман появился в первые послевоенные годы, тогда, когда над украинцах витало представление как о «предателях» и «дезертирах». Да еще продолжалась война в Западной Украине, где никак соглашались принять «преимущества» советского образа жизни. Все это вызвало соответствующее отношение власти к украинцам— не свои они, чужие в солнечной идеологической конструкции.

Известный факт: в 1944-м Сталин резко осудил Довженко «Україна в огні» — ведь об украинцах, их исторической трагедии. А идет война, воюет весь советский народ — как вы смеете о себе думать, на своей исторической судьбе концентрироваться ?

А что, собственно, сделал этот роман Гончара, что изменил — не только в судьбе писателя, но и самих украинцах? Впервые об этом я услышал когда-то от Ивана Драча: «Прапороносці» сломали насаждаемый стереотип украинском-предателя. Тем самым меняя карту тогдашних будней, воздействуя на судьбы многих людей. И я принимаю эту версию как правдивую. Правдивую и историческую — ведь так часто у нас историю вынимают из истории реальной.

В дневнике Гончара есть запись об общении с Лазарем Кагановичем, в 1947-м главы Компартии Украины и поэтому самой Украины, конечно, что советской. Глава тот любил приглашать к себе писателей (обычно ночью, вурдалакские времена были, и закончились ли они, эти ночные посиделки сегодня?). Обращался к присутствующим на украинском, тем и приманивал. Читал наизусть целые страницы «Фати моргани» Коцюбинского ( «Ідуть дощі ...»).

Словом, привораживал. И есть такое дневниковое воспромининие (датированное  1989 г.) — молодой писатель вдруг услышал от Кагановича, «как товарищ Сталин, провожая его в Украину, взял со стола журнал» «Новый мир» и спросил: «А вы знаете такого писателя?»  И смущенному Лазарю Моисеевичу пришлось выслушать немало комментариев в адрес автора «Альп», только опубликованных в «Новом мире». «Альпы» — это и была часть трилогии «Прапороносці».

«БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА, ЛИТЕРАТУРА ...»

Спасительная рука товарища Сталина ... Оно ведь так воспринималось. Потому что еще недавно было по-другому. Когда после войны «появился его рассказ «Модри Камень «... О том, как его герой, советский воин, влюбляется в словенку Терезу. Ну, влюбляется ... Но нет, сочли произведение как «идеологическую диверсию». С какой стати? А с такой: «Мне очень больно говорить здесь, что автор новеллы «Модры Камень» Алесь Гончар, к сожалению, наш выпускник, пропагандирует предательство. В его рассказе советский разведчик влюбляется в словенку, а любит иностранок запрещено нашим законом [...] Гончар пропагандирует измену Родине». Это из выступления профессора Днепропетровского университета (где и учился Гончар) Сойфера. Далее, конечно, ярлык «буржуазный националист».

Дикие обвинения, зоология какая-то. Писателю, вчерашнему студенту, было нелегко. Ему же еще могли и плен вспомнить. В письме к Василию Бережному он описал свое состояние следующим образом: «Я выхожу в свет с клеймом на лбу ... Как бы там ни было, я парализован. Я хотел одного: чтобы литература отстала от меня, не преследовала, как мания. Иначе она меня казнит. Может уже казнили, если бы не худенькое девичье плечо, на которое я оперся. А дальше — чувствую — не хватит сил [...] Что ж? Запряжусь в университете и буду работать, как вол. Живут же люди без литературы, пьют пиво и приговаривают: будь ты проклята [...] Хотел бы стать пастухом или морским рыбаком».

«Худенькое девичья плечо» — это о Вале из Ломовки, которая вот-вот должна была стать (и стала) женой и так же чародейкой-защитницей — до сих пор так, Валентина Даниловна, дай Бог, ей здоровья, приложила столько сил, чтобы наследие Олеся Гончара (те же дневники) была доступны для нас. А стать пастухом или рыбаком — то есть вообще выпасть из социума, тем более в литературе, слишком плотно подстроенной к господствующей идеологии.

И вот Сталин прочитал «Прапороносців», и какое-то колесико крутнулось в его очень умной голове. Но до того, повторяю, там витал образ украинцев как «предателей», народа, который норовит свернуть в какую-то другую и совсем «неправильную» сторону. Что и как «крутнулось» в голове вождя, мы вряд ли когда-то узнаем. Однако же не будем забывать, что совсем недавно в другой руководящей голове, уже Путина, созрела же и подтвердилось «мысля»: да мы и без ЭТИХ украинцев войну бы выиграли ...

Тоже колесики наскрипели, только в обратном направлении. И в том скрипе потерялись смерти миллионов украинцев, на фронте и в тылу ... То есть все вернулось на круги сталинские, когда вождь льстил русскому народу, который победил в войне, не то, что другие, предатели. Кто бы положил на путинский стол «Прапороносців» — может, так же пошептало? Только другие наступили времена ...

ЗАКЛЯТИЕ СЛОВОМ

И он сам был колдуном, Олесь Гончар. Знал колдовскую силу слова — видимо, от бабушки Приси. Без которого никакого чуда, никаких перемен в жизни не происходит. В романе «Твоя зоря» есть такой эпизод. Мальчишки спрашивают пасечника, что это за слово, которым он направляет работу пчел, действительно ли он знает его, это слово? И может быть, сказал бы его, поделился? «Когда-то скажу, придет время», — отвечает пасечник. Потому что действительно, надо еще и точно выбирать время для проговаривания таких слов ...

В апреле 1968-го я, тогда десятиклассник, получил журнал «Вітчизна» с романом «Собор» Гончара, который, как известно, имел очень сложную судьбу. Дело было в Александрии. Пригревало весеннее солнышко, я и припарковался на скамейке центральной площади города, возле памятника Владимиру Ленину. Прочитал залпом, уже и темнеть начало. Поднял голову на Ильича — тот все знал, неутомимо показывая нам дорогу в непременно светлое будущее. «Собор» же показывал мне другой мир и другие дороги.

Иногда думаю: если бы не сел я тогда возле того пугала вождя и не принялся читать роман — может, и до сих пор Ленин направлял нас во времени и пространстве? почти серьезно ... Слово, литература, искусство в целом так магически влияют на этот мир, даже на мозги его правителей. Хотя понимаю, что здесь больше иллюзий, чем реальности. А все же судьба Олеся Гончара — писательская, гражданская, собственно человеческая — проповедуют такие мысли ...