Вернуть страну себе

Читаем сухие, лаконичные строки из энциклопедий: Нельсон Мандела (18.07.1918—05.12.2013) — выдающийся южноафриканский государственный, политический и общественный деятель, первый Президент свободной, нерасовой Южной Африки в 1994-1999 годах, человек, который внес колоссальный вклад в демонтаж системы апартеида в ЮАР, один из наибольших моральных авторитетов ХХ века.

Но что стоит за этим? Перед нами — пусть правильная, но лишь схема удивительной жизни. Если мы  хотим осмыслить историю Южной Африки  последних шести или семи десятилетий (в контексте истории мировой, достаточно важной составляющей которой она является), если  хотим понять, как  именно и какой  ценой  становятся «моральными авторитетами»,  как герой  нашего рассказа нашел в себе силы, несмотря на социальное происхождение, несмотря на  искушение «успешного», комфортного жизненного пути (он получил европейское образование) — все же снова и снова говорить «нет» антигуманной, варварской системе расового притеснения и сегрегации, если, в конечном итоге, намерены понять похожее и отличное (а похожее было — об этом позже) в системе классического, расового колониализма в Южной Африке и системе колониального правления в Украине ХVІІ-ХХ веков — то нужно начинать серьезный разговор. И в первую очередь стоит разобраться, чем была система апартеида у ЮАР, борьбе против которой посвятил свою жизнь Нельсон (Ролихлахла) Мандела.

Апартеид (точнее «апартхейд» — на языке «африкаанс», на котором говорят потомки первых голландских колонизаторов Южной Африки, это означает «отдельность», «разделимость», «отдельное развитие (рас)» — это государственная политика расовой сегрегации и дискриминации, которую проводили правительства Националистической (или, как она сама себя  называла, «Национальной») партии Южной Африки в 1948—1994 годах. Надо иметь в виду, что эта земля  была колонизирована дважды: сначала, в  40-х — 50-х годах ХУІІ века, голландскими переселенцами, а впоследствии, в начале ХІХ века, после поражения Наполеона в Европе, уже Великобританией. Потомки голландцев — буры  (от «boer» — «крестьянин») и британская администрация (которая в серии жестоких колониальных войн 30-х — 80-х годов ХІХ в. покорила  коренной, сильный и воинственный  субэтнос зулусов, к одному из ответвлений которого,  народу  «коса», относился Мандела) конфликтовали между собой (вспомнить хотя бы знаменитую англо-бурскую войну в начале ХХ  века), однако постепенно образовалась некая «коалиция» белого колониального меньшинства, где буры, которые преобладали численно, имели политико-идеологическое доминирование, а потомки британцев — в известной мере определяли экономический курс.

Ситуация качественно изменилась в 1948 году, когда на парламентских выборах  (конечно, вполне «демократических» — право голоса почти везде имели лишь  белые граждане, ну и что с  того) победу одержала Национальная (Националистическая) партия во главе с Даниэлем Маланом. Именно эта политическая сила — потом ее  возглавляли Йоганнес Стрейд, Хендрик Фервурд, Бальтазар Форстер — которая опиралась на поддержку радикального белого меньшинства, особенно  национал-расистски настроенных буров, и заложила, уже в конце 40-х — в начале 50-х годов ХХ века, политико-идеологические принципы системы апартеида.

О чем конкретно шла речь? Очень быстро были приняты колониальные «расовые» законы, согласно которым коренное африканское большинство (впрочем, буры заявили, что они еще в большей степени являются в ЮАР коренным  народом, потому что осваивали эти земли, «дикие» до  их прибытия; между прочим, Национальная партия в 1940—1945 годах резко критиковала  антигитлеровскую коалицию и ее курс — интересный факт) лишалось прав на гражданство ЮАР (фактически это стало привилегией);  права принимать участие в выборах и быть избранным (эта дискриминация была доведена до «предела»); на свободу проживания и передвижения (африканцам было запрещено выходить по улицам после захода солнца, а также появляться в «белых» районах без разрешения властей; на «смешанные» браки — за это предусматривалась жесткая уголовная ответственность; на нормальное медицинское обслуживание (запрещено пользоваться современной «медициной для  белых»); на образование (основные качественные образовательные заведения находились в «белых» районах); на труд (за работодателями было официально закреплено право применять расовую дискриминацию при приеме на работу). В конечном итоге был взят курс на выселение значительной части африканского большинства на менее плодородные  земли, которые потом были провозглашены «независимыми государствами» («бантустанами»). Конечно, официально все делалось  «ради блага самих африканцев».

Одним из последствий системы апартеида стал колоссальный разрыв между потомками европейцев, которые жили по лучшим социальным стандартам Западного Мира (однако заметим: именно тогда, особенно в 60-х годах, в США политика расовой  сегрегации была постепенно  поставлена вне закона), и коренным большинством, которое бедствовало (правда, не настолько ужасно, как в других государствах Африки). Важно, что ООН неоднократно в своих резолюциях квалифицировала апартеид как «южноафриканский фашизм» и требовала от правительства ЮАР прекратить эту политику.

А теперь нам необходимо, хотя бы коротко, осветить вот какой вопрос:  что общего между системой апартеида в Южной Африке и колониальным правлением Московского царства, Империи Романовых и СССР в Украине? Конечно, здесь не  может быть тождественности по принципу «а» равняется «а» (исторические параллели — вообще  вещь достаточно условная), однако на некоторых моментах хотелось бы остановиться. Это, в частности: а) ставка на коррумпированных, подкупленных представителей африканского  большинства, на «верхушку» (властные племенные прослойки коренного населения, к  которым, заметим, по рождению относился и Мандела, жили в ЮАР сравнительно неплохо); б) Презрение (в одном случае — расовое, в другом — великодержавное) к коренному населению, которое извечно жило на своей родной земле); в) Стремление вытеснить носителей  культуры этого населения на «край», на «маргинес» социальной системы (в Украине таким себе «бантустаном» фактически во многом стало село — в условиях русификации больших городов основной носитель нашего языка и культуры); г) Стремление  стереть, нивелировать,  даже при необходимости — физически уничтожить национальное сознание в лице его реальных носителей (у нас диапазон методов был весьма широким — от теорий о «едином общерусском народе» до Голодомора и репрессий против диссидентов; читатель может поверить, что белые колонизаторы в Южной Африке тоже пролили реки, океаны крови людей коренного  населения — без чего был бы невозможен «триумф» апартеида.) Изложенные выше субъективные  рассуждения автора подводят нас к другой важной проблеме:  сравнительные  особенности  политики деколонизации в Южной Африке и в Украине. Но об этом — несколько слов уже во второй  части статьи.

***

Пора уже, однако, перейти к рассказу собственно о Нельсоне Манделе. Будущий первый демократический Президент Южной Африки родился не в семье африканского нищего крестьянина, не в семье городских чернокожих слуг господствующего белого меньшинства. Он был потомком  младшей ветви  династии правителей (вождей, если угодно, даже королей) народа  коса, которая на протяжении долгого периода была  при власти в регионе Транскей Вострочно-Капской провинции Южной Африки. После рождения мальчик — раньше «вестернизованого» имени Нельсон — получил африканское родовое имя «Ролихлахла») (по одной версии, это означает «тот, кто срывает ветви», за другой, более интересной — «тот, кто сам себе приносит неприятности, хлопоты»). От роду имел статус вождя племени тембу народа коса.

Биография этого человека убедительно свидетельствует, что определяющим в жизни настоящих моральных авторитетов очень часто является не социальное происхождение, не разнообразные внешние обстоятельства, обычно, мягко говоря, достаточно неблагоприятные,  а духовный (важнее политического) выбор высшей цели. Для  Манделы  это была общечеловеческая и социальная справедливость в его стране. Нельсону была назначена судьба представителя традиционной, лояльной к «белым» африканской элиты, при этом условии  он мог жить в обстановке благосостояния и благополучия, пользоваться соответствующими благами — потому что был потомком вождей. Однако он  сделал другой выбор. В своих автобиографических заметках наш герой  вспоминает: «Мой интерес к политике проснулся еще в юности, когда я слушал рассказы  старейшин племени родного села (кстати, именно там, в селе Мфезо, Мандела и завещал  себя похоронить — не в Йоханнесбурге, Кейптауне или других мегаполисах. — И.С.). Старейшины рассказывали о добрых старых временах до прихода белого человека. Наш народ жил тогда мирно, под демократическим правлением своего короля и советников, свободно передвигался по своей стране. Тогда земля была  нашей. Старейшины рассказывали нам о свободе, о том, как воевали  их предки, защищая  свою страну, о героях и полководцах в те эпические дни. Я надеялся, что буду служить своему народу и внесу свой скромный вклад в дело борьбы за свободу. Я поклялся сделать это».

Начало. Окончание читайте в следующем выпуске страницы «История и Я»