Как вольный с вольным...

Польский мессианизм имел одним из своих последствий появление специфического польского славянофильства. Так в произведении «Книги польского народа и пилигримства» Адама Мицкевича, которое стало своеобразным манифестом польского славянофильства и в то же время оказало влияние на деятелей украинского Кирилло-Мефодиевского братства, полякам, как одному из славянских этносов, отводилась ведущая роль в деле обустройства мира. Но уже А. Мицкевич, который происходил из литовских (белорусских) земель, придерживался мнения, что Польша без Литвы не сможет реализовать эту свою высокую миссию. В среде польских политических эмигрантов, происходивших из Украины, вызревает мысль, что поляки должны в своей борьбе опереться на украинцев-русинов, а также на другие славянские народы. В принципе, эта мысль не была новой. Она распространялась перед польским восстанием 1830—1831 гг., находила проявление в художественной литературе (прежде всего это касается произведений Тимка Падуры).

Одним из первых, кто сформулировал эту идею на уровне теоретическом, был Ипполит Терлецкий (1808—1888) — человек с чрезвычайно интересной биографией. Родился он в полонизированной украинской семье в Староконстантиновском уезде Волынской губернии. Учился в Кременецком лицее. Принимал участие в польском восстании 1830—1831 гг. Впоследствии оказался в Кракове, который имел статус вольного города. Получил высшее медицинское образование в Ягеллонском университете. Там же женился, но его жена умерла во время родов. В 1836 г. И. Терлецкий оказывается во Франции, становится римско-католическим священником и принимает решение посвятить себя делу унии христиан восточного обряда с католицизмом. Там же, во Франции, знакомится с А. Мицкевичем и Богданом Залеским — политическим деятелем-украинофилом, а также представителем «украинской школы» в польской литературе.

Во время попыток реализовать свои планы И. Терлецкий заинтересовался проблемами славянства. Во время «весны народов», в 1848 г., он оказался в Дрездене, где завязал контакты с лужичанами (сорбами) — славянским этносом, который подвергся заметной германизации. В 1849 г. И. Терлецкий анонимно опубликовал брошюру «Слово русина ко всем братьям славянской ветви о славянских делах».

В 1857 г. этот деятель решает поселиться на украинских землях Австрийской империи. У него было намерение осесть в Галичине. Однако этого не разрешил наместник края Агенор Голуховский, всячески противодействовавший украинскому национальному возрождению и способствовавший полонизации Галичины. Поэтому И. Терлецкий поселяется на Закарпатье, которое входило в состав Венгрии как части Австрийской империи. Здесь же принимает монашеский постриг, вступает в греко-католический орден василиан. У него завязывается дружба с закарпатским писателем и общественным деятелем Александром Духновичем. Последний даже посвящает ему поэму. И. Терлецкий наведывался в Галичину, писал для львовской газеты «Слово», переписывался с одним из членов «руськой троицы» Яковом Головацким. Однако чувствовал себя не совсем уютно. Жаловался на оторванность от культурных центров. В 60-х гг. ХІХ в. И. Терлецкий становится одним из инициаторов и активных промоутеров обрядового движения, которое стремилось очистить восточный обряд греко-католиков от западных влияний. Такая его деятельность вызвала недовольство стороны высшего униатского духовенства.

В 1867 г. Австрийская империя была превращена в дуалистическую Австро-Венгерскую монархию. Венгерская аристократия получила широкие права и стала проводить мадьяризацию славянского населения, которое входило в состав Венгерского автономного государства. Особенно активно эта политика проводилась на землях Закарпатья. Притеснениям и преследованиям подверглись славянофилы, к которым принадлежал И. Терлецкий. Он даже некоторое время пребывал в заключении. Ему было приказано покинуть Закарпатье. Тогда И. Терлецкий прибегает к необычному шагу: переезжает в Россию, принимает православие. Живет в Киеве, Одессе, Житомире. Здесь же, на украинских территориях, и нашел свой покой этот блудный сын Украины.

После себя И. Терлецкий оставил определенное литературное наследие — публицистику, мемуары, произведения паломников, переводы. Однако для нас наибольший интерес представляет «Слово русина ко всем братьям славянской ветви о делах славянских». В этом произведении, как, в конечном итоге, и в других своих работах, И. Терлецкий исходил из принципа, что религия является фундаментом общества и, соответственно, здоровая общественная жизнь возможна лишь тогда, когда она основывается на истинной религии. Такой религией во время написания «Слова русина...» И. Терлецкий считал католицизм.

В целом трактовка религии как фундамента социального развития является характерной для польского, как и, в конечном итоге, украинского мессианизма. Позже, в ХХ в., эта идея получает специфическое развитие у польского ученого Феликса Конечного, который считал, что именно религии определяют развитие человеческих цивилизаций, и которого можно рассматривать как предтечу современного американского политолога Самюэля Хантингтона, выдвинувшего теорию «войн цивилизаций».

Именно с религиозного пункта виденья И. Терлецкий пытался осмысливать развитие славянской цивилизации. Особый интерес у него был к близким ему славянским нациям — Польше, России и Руси (Украине). По его мнению, именно Польша была ведущей потугой Восточной Европы во времена Средневековья. Эту ее потугу обеспечила уния с Литвой (Беларусью) и Русью. Однако Польша совершила несколько грехов, за что и была наказана разделением своих земель и потерей государственной независимости. Первый грех заключался в том, что она, приближаясь к западным странам, отделялась от славянской семьи. Польша позволила полонизировать лужичан и селезцев, не смогла осуществить эффективную защиту славянского населения от татарской и турецкой экспансии. Вторым грехом Польши, по мнению мыслителя, стало ограничение свободы только шляхетским сословием. В результате этого свобода превратилась в шляхетскую привилегию, а простолюдины, в частности крестьяне, были лишены прав. Третьим грехом стало то, как Польша поступила с Берестейской унией — русьские епископы так и не были допущены к сенату, к парафиальным священникам шляхтичи относились с презрением, широкие возможности для окатоличивания русьской шляхты получили иезуиты. В результате этого русины (украинцы) потеряли свой ведущий слой. Позже на проблему украинского ведущего слоя обратил внимание В. Липинский, который, как И. Терлецкий, принадлежал к «польским украинцам».

Хотя Польша и потеряла свою независимость, однако она ведет борьбу за свою свободу и служит примером для других славян. «Нужно, однако, признать, — писал И. Терлецкий, — что Польша своими болями, своими жалями вызывала национальное чувство среди других народов славянского племени, что до сих пор дремлют долгим сном безразличия; что она единственная среди всего племени возносит знамя общественного развития под лозунгом свободы, равенства и братства».

Закономерно, И. Терлецкий обращался и к вопросу России и русского православия. В период написания «Слова русина...» он критически относился и к Российской империи, и к ее официальной церкви. Правда, И. Терлецкий разграничивал понятие Российское государство и русский народ. К русскому народу мыслитель относился положительно, считая россиян представителями славянского племени. Этим он отличался от некоторых других польских славянофилов, которые не считали россиян славянами.

Рассуждения И. Терлецкого о природе российского самодержавия заслуживают внимания. По его мнению, большое влияние на формирование российской государственности оказало золотоордынское иго: «...это была школа, из которой московские князья почерпнули умение самодержавного деспотизма». Российское государство является «словно мертвой машиной, что ее приводит в движение кивок царя и оживляет его воля». А, соответственно, российское правительство «самое лукавое и самое предательское, гибкое, но безжалостное, что не гнушается даже самых неморальных средств и упрямо движется к выбранной цели, своим предназначением выпихнуто на путь завоеваний».

Важную роль в формировании российской государственности сыграли реформы Петра І, которые придали России лицемерно-европейский вид. Следствием этих реформ стало окончательное подчинение государству православной церкви и превращение боярства в чиновничество. Причем российская административная система является «самой неморальной и опирается на вымогательство и кражи, шпионажи и подкупы в неслыханных масштабах». Публичное же воспитание, которое внедрено в России, «в состоянии воспитывать лишь рабов».

Обращал И. Терлецкий внимание и на политику русификации, которая проводилась в Российской империи. Считая Русь (Украину) самобытным национальным телом, отличающимся и от Польши, и от России, он был категорически против русификации украинцев и присвоения их культурного наследия россиянами: «Прежде всего считаем обязанностью совести протестовать против фальшивого включения русьской народности, истории и литературы в народность, историю и литературу российскую. Российское правительство радо бы уговорить всех и самих русинов, что они всегда были одно и то же с россиянами; а российские писатели, которые черпают вдохновение от правительства или пишут под страхом наказания и цензуры, наперебой стараются распространить эту мысль. Этот грабеж, который совершает российское правительство на поле литературы и истории, равен тому, который оно осуществляет на захваченных землях. Мы от имени всей Руси торжественно протестуем против этого грабежа, так же, как наш народ противится названию «москаль», которым отличает великороссов от себя».

Осмысливая прошлое восточнославянских территорий, И. Терлецкий считал Киевскую Русь государством русьского (украинского), а не российского народа. Вообще, по его мнению, дух и направление развития двух наций был полностью различными. После монгольского завоевания, которое сыграло важную роль в становлении российской государственности, Русь (Украина) слилась с Литвой и Польшей, а русьская шляхта полонизировалась. «Однако народ сохранил свои черты, а в запорожском казачестве получил основу общественного развития, по которому скорбел своей душой. Запорожские казаки составляли словно военный орден Руси, организовались в настоящее христианско-славянское общество. Свободные и равные, они принимали себе старшину выбором всех, избранной раз власти были покорны и на удивление послушны».

Еще одним польским репрезентантом славянофильства на украинской почве стал Францишек Духинский (1816—1893). Родился он в обедневшей шляхетской семье на Правобережной Украине. Получил среднее образование в католических школах Бердичева и Умани. В 1834 г. поселился в Киеве, где работал частным учителем в семьях польских аристократов. В 1846 г. нелегально выехал из России, поселился в Париже, где завязал отношения с польскими политическими эмигрантами. Принадлежал к соратникам «некоронованного короля польской эмиграции» князя Адама Чарторыйского. Был представителем последнего в Италии и Сербии во время революционных событий 1848—1849 гг. В 1849—1856 гг. жил в Стамбуле. Планировал издавать здесь украинский журнал. Однако эта идея так и не была реализована — ее не поддержал А. Чарторыйский и его окружение. С 1856 г. Ф. Духинский поселяется в Париже, позже, с 1872 г., в Швейцарии и активно занимается публицистической деятельностью.

В своих произведениях Ф. Духинский исходил из позиции расовой философии. Народы он разделял на арийцев (индоевропейцев) и туранцев. К последним относил не только тюрков, но и финно-угров, монголов, китайцев, семитов, африканских негров, американских индианцев и австралийских аборигенов. Арийцы являются оседлыми земледельцами, зато туранцы — преимущественно кочевники. Отличия между этими расами настолько глубоки, что их невозможно искоренить.

Именно расовыми отличиями Ф. Духинский объяснял отличия между поляками и украинцами (русинами), с одной стороны, и россиянами (московитами), с другой. По его мнению, арийская территория достигает Поднепровья, Беларуси, Литвы, Смоленщины, территорий прежней Новгородской республики. Дальше к востоку лежит чужой туранский мир. «Москали, — считал Ф. Духинский, — не являются ни славянами, ни христианами в духе славян и других индоевропейских христиан. Они остались кочевниками до наших дней и останутся кочевниками навсегда». Поляки и русины (украинцы) освободятся от москалей лишь при условии совместных действий. Ф. Духинский считал, что антимосковское восстание будет иметь успех, когда оно начнется на украинских землях.

Исходя из следующих взглядов, он пытался осмысливать восточноевропейскую историю. Считал, что начало истории Московии — древняя история Киева и Новгорода. Отбрасывал утверждение российских историков о массовой миграции славянского населения с Днепра на Волгу. Говорил, что принятие правителями туранской (преимущественно финской) Московии названия Россия — историческая узурпация. Правда, под воздействием династии Рюриковичей и христианской церкви финское и татарское население Московии приняло славянский язык, но сохранило свой первобытный расовый характер — кочевые привычки, коммунизм (то есть сельские распределительные коммуны), аристократическую форму правления и религиозное сектантство. Российская империя, считал Ф. Духинский, никогда не станет федерацией, поскольку туранцам не свойственна привязанность к земле и чувство локально-регионального патриотизма, который является предпосылкой настоящего федерального уклада. Со временем теория локально-регионального патриотизма станет основополагающей во взглядах В. Липинского.

Историю украинско-российских отношений Ф. Духинский представлял как цепь постоянных конфронтаций, начиная от Владимира Великого, который покорил поволжские племена, вплоть до времен И. Мазепы и дальше. Он не считал, что москали правят Малороссией (Левобережной Украиной) по добровольному согласию этой страны, утвержденному Переяславским соглашением в 1654 г. В действительности они захватили эту территорию в результате Полтавской баталии в 1709 г.

Обращая внимание на украинско-российские конфликты, Ф. Духинский, часто вопреки известным фактам, утверждал об органическом единстве украинцев и поляков. Доказательством такого единства является название полянського племени, которое жило на Киевщине, и которое мыслитель отождествлял с поляками. Как уже говорилось, подобных взглядов придерживался Т. Падура. Первобытное единство славян Днепра и Вислы, считал Ф. Духинский, было сначала разорвано варяжской династией Рюриковичей, а затем татарским нашествием. Однако ХІV в. его возобновила династия Ягеллонов. То есть схеме истории восточнославянских земель, которая утвердилась в российской историографии и обосновывала «единство» или даже «однородность» россиян и украинцев, Ф. Духинский сознательно противопоставлял принципиально другую схему истории, где творился другой «миф единства» — поляков и украинцев.

Вероятно, стоит согласиться с характеристикой взглядов Ф. Духинского, которую дал Иван Лысяк-Рудницкий: мол, они «творят курьезное переплетение очевидных ошибок и доктринерских перекручиваний, перемешанных с настоящей прозорливостью».

Во второй половине ХІХ в. среди польских интеллектуалов получает распространение популярная в Западной Европе философия позитивизма. Одним из ярких представителей этого направления стал Юлиан Охорович (1850—1917) — изобретатель, философ, психолог, поэт и публицист, имевший определенное отношение к Украине.

Он окончил Варшавский университет. Уже в Варшаве прославился в качестве одного из инициаторов публицистической кампании «борьбы молодой прессы со старой» (1868—1875), пропагандируя взгляды позитивистов. В 1872 г. опубликовал работу «Вступление и взгляд на философию позитивизма», которая должна была бы стать философским кредо группировки «молодых». Ю. Охорович исходил из тезиса, что реальность мира не нуждается в доказательстве. Наука же должна изучать факты, ища связи между ними. При этом основную роль должен играть опыт. Философ в целом оптимистично смотрел на возможности человеческого познания. Оно, по его мнению, способно приблизить человека к абсолютному знанию о мире.

Науки философ разделял на абстрактные и конкретные. К абстрактным относил логику и математику, которые пользуются рассуждением и сближаются с философией. Конкретные же науки, работая эмпирическими методами, своим предметом имеют «всю» явленную реальность. Последнюю он разделял на физическую, биологическую, психологическую и общественную. Соответственно, выделял науки — физику, биологию, психологию и социологию. Названные конкретные науки должны проявляться в конкретно-практической деятельности — металлургии, земледелии, педагогике и политике. То есть Ю. Охорович отстаивал принцип связи научных знаний с практикой. Считал, что знание, которое нельзя применить для реализации человеческих потребностей, ненужное и даже ненаучное. В отличие от основателя позитивизма О. Конта Ю. Охорович выделял психологию как отдельную науку и сделал много для ее развития. Относительно философии, то он давал ей такое определение: «Философия позитивная является наукой наук. С одной стороны, черпает она свое содержание изо всех наук, с другой — то же содержание, подвергнув анализу, критике и сделав рациональные выводы, сама творит общие принципы и указания, которые должны служить основой и орудием продвижения для всех других наук». То есть философия трактовалась как обобщение и одновременно как методология наук.

По окончании университета Ю. Охорович учился на докторских студиях в Лейпцигском университете. Здесь же получил докторат, защитив диссертацию «Об условиях сознания» (1874). В 1874—1875 гг. был главным редактором варшавского еженедельника «Нива», который распространял взгляды позитивистов. После этого завязал контакт со Львовским университетом, где начал читать лекции по психологии. В 1875 г. впервые в этом университете создал кафедру экспериментальной психологии. Во Львове в 1877 г. опубликовал труд «О поэтическом творчестве с позиций психологии». В связи с этим стоит отметить, что Ю. Охорович интересовался художественной литературой, писал и публиковал свои поэтические произведения. Поддерживал дружеские отношения с выдающимся тогдашним польским прозаиком Болеславом Прусом. Считается даже, что Ю. Охорович стал прототипом главного героя известного романа Болеслава Пруса «Кукла». Также он оказал большую помощь писателю при написании романа «Фараон».

В 1881 г. Ю. Охорович стал доцентом на кафедре психологии и философии природы во Львовском университете. В следующем, 1882 году, там же осуществил хабилитацию, предоставив роботу «Развитие философских и химических понятий об атомах». Есть свидетельства, что лекции Ю. Охоровича пользовались значительной популярностью среди студенчества. Польский ученый повлиял на Ивана Франко, помог ему более глубоко ознакомиться с философией позитивизма. Летом в 1879 г. на университетских занятиях Ю. Охоровича осуществлялись дискуссии о социализме и дарвинизме, участником которых был И. Франко. По свидетельству самого же И.Франко, в последние годы учебы во Львовском университете его любимым преподавателем был именно Ю. Охорович. Так в зимнем семестре 1879—1880 гг. И.Франко записался на пять университетских курсов, среди которых три были курсами Ю. Охоровича.

Можно проследить интересные параллели между трудами Ю. Охоровича и И. Франко. И один, и второй интересовались вопросами психологии художественного творчества. Уже говорилось, что у Ю. Охоровича была специальная работа, посвященная этой проблеме. У И. Франко был похожий труд — «Из секретов поэтического творчества» (1898). И один, и второй обращали внимание на ментальные недостатки своих народов, «не любя их из большой любви». Они верили, что критика этих недостатков поможет их перебороть. В конечном итоге, взгляды И. Франко имели заметную печать философии позитивизма.

Консервативная профессорская среда Львовского университета с осторожностью относилась к Ю. Охоровичу. Его обвиняли в поверхностности лекционных изложений. Хотя ученый осуществил хабилитацию, однако профессорскую должность не получил. Поэтому в 1882 г. покинул Львовский университет и поселился в Париже, где снискал общеевропейское признание. Он стал одним из изобретателей телефона, работал над вопросами передачи звуковых сигналов с помощью электронных средств на большие расстояния. Его изобретения в этой сфере со временем способствовали появлению радио и телевидения.

В 1892 г. ученый вернулся в Польшу, имея общеевропейское признание. Дальше жил в Варшаве. Правда, в 1906—1907 гг. находился в Париже, исполняя обязанности секретаря Международного института психологии. Именно в этот период Ю. Охорович особое внимание обращал на психологические студии, в частности занимался вопросами несознательного.

Наработки Ю. Охоровича были известны не только в «коронной Польше», входившей в состав России, но и в Галичине. Позитивизм становится здесь популярным течением, которое проявило себя в конце ХІХ — первой половине ХХ вв.