Украина попрощалась с Ярославом Исаевичем

На 75-м году жизни отошел в вечность Ярослав Исаевич — историк, общественный деятель, академик Национальной Академии наук Украины, директор Института украиноведения им. И. Крипьякевича НАН Украины, председатель Национального комитета историков.

Уроженец Волынской земли, он будто воплощал в себе соборность Украины, своим неутомимым трудом способствовал ее продвижению к высокой цивилизации, к достойному месту среди держав мира. Главным объектом научных исследований Ярослава Дмитриевича было культурное наследие украинского народа в общеевропейском контексте. Среди его наработок — около 700 научных трудов, в частности — 15 монографий, многочисленные разделы в коллективных исследованиях, статьи в отечественных и зарубежных журналах. Ярослав Дмитриевич был многолетним автором, экспертом и другом «Дня». Наши читатели хорошо знают высказывания, которые он чаще всего повторял — известное латинское высказывание «История — учитель жизни», а еще — «Люди не учатся на ошибках истории — это самый главный урок истории». Ярослав Исаевич стал соавтором третьей книги из Библиотеки газеты «День» — «Войны и мир». В эту книгу вошла его знаковая статья «1943 год в памяти поляков и украинцев».

Ярослав Исаевич был символом современной украинской исторической науки. Он имел множество планов на будущее, немало научных идей, которые не успел реализовать. Отход в вечность таких людей, как Ярослав Дмитриевич, еще раз свидетельствует о том, сколько нам нужно работать, чтобы заполнить опустевшую нишу.

Прощались с Ярославом Исаевичем в доме Львовской областной организации Всеукраинского общества охраны памятников истории и культуры. Похоронили академика на Лычаковском кладбище.

Мирослав МАРИНОВИЧ, вице-ректор Украинского католического университета:

— Для меня академик Исаевич был человеком чрезвычайно широкого и высокого калибра. Это не только автор идей — прекрасный специалист источниковедения, издательского дела. Это хороший организатор историографических исследований, администратор историоведческих институтов. В конце концов, это историк с мировым именем. Академик Исаевич отличался какой-то особой добротностью и взвешенностью своего исследовательского письма. Хорошо знал жизнь и имел фантастический талант сглаживать чьи-то острые или слишком политизированные высказывания. Был человеком принципов и в то же время понимал человеческие слабости. Исаевичу удавалось понимать жизнь лучше там, где другие этого не понимали. Поэтому его исторические исследования знают такие понятия, как золотая середина. Он не громогласный патриот, и он не любил выходить на майданы, на площади революционного подъема. Возможно, потому, что хорошо знал жизнь, хорошо осознавал, что за энтузиазмом может прийти разочарование. Это прекрасный, чуткий, хороший человек, который просто любил людей. И потому эта утрата сегодня очень болезненна — для украинской науки, для украинской интеллигенции, людей творческого полета. Мы потеряли человека, который где-то в иных мирах будет молиться за всех нас.

Андрей ПАВЛИШИН, историк, переводчик, главный редактор Западной аналитической группы:

— Для меня смерть Ярослава Исаевича была большим личным потрясением. Мы были знакомы более тридцати лет. Я познакомился с доктором исторических наук Исаевичем еще тогда, когда был школьником и занимался в Малой академии наук. Уже тогда, будучи известным человеком, влиятельным историком, очень незаурядной личностью, он находил время, чтобы общаться с подростками, которые интересовались историей, объяснять какие-то элементарные вещи профессии. И всегда делал это с улыбкой, мягко. Но за этой мягкостью скрывалась твердость профессионала, потому что он понимал. Он всегда поддерживал меня морально и психологически — в разных ситуациях, а я находил вдохновение в его книжках, которые касались, в первую очередь, истории культуры. Исаевич происходил из семьи, в которой жила сильная национально-культурная традиция. Его отец был членом Центральной Рады, об этом мы знали и в советское время. Но он никогда не проповедовал экстремистскую версию украинской истории, не тяготел к восхвалению исключительно победителей, больших политиков, потому что прекрасно знал по рассказам отца и из собственных исследований цену этим преходящим достижениям. Зато всегда отдавал предпочтение вещам непроходящим. Основной, сердцевинной частью его достижений, что очень высоко ценилось во всем мире, являлись исследования книжности, инкунабул, великих украинских ученых, которые утвердились за рубежом и написали незаурядные страницы в истории мировой цивилизации. Ярослав Исаевич достиг высокого формального признания. Он был одним из создателей концепции Института украиноведения имени Крипьякевича. Если честно говорить над могилой учителя, ему было трудно: он не всегда находил поддержку и понимание в среде тех, кто называл себя историками, но историками, честно говоря, в этом государстве не был. Ему приходилось иметь дело с высокопоставленными плагиаторами, начетниками, которых на пушечный выстрел нельзя допускать к науке, но которые имели высокие звания и академиков, и членов-корреспондентов. Исаевич был лицом украинской исторической науки за рубежом, полностью сравнимым по своему масштабу с Иваном Рудницким, Игорем Шевченко или другими выдающимися украинскими историками, значительная часть жизни которых проходила в зарубежных университетах, в среде иностранных студентов. Жаль, когда уходит такой великий ученый. Мы все под Богом ходим, но сердце сжимается от того, что такая большая личность могла бы еще написать не одну книгу, воспитать не одного ученика... Мы должны быть смиренными перед Вечностью. Мы должны продолжать, кто как может, то, чему нас научил учитель.

Елена ДЖЕДЖОРА, руководитель отдела международных академических связей Украинского католического университета:

— Я знала Ярослава Дмитриевича с 1977 года. И он тогда поражал меня тем, насколько был несоветским. Он все время работал, писал, о нем все время ходили легенды — говорили, что даже когда обедает, пишет себе на колене... Это на нас, молодых историков, производило очень сильное впечатление. И позже, когда он достиг, наконец, свободы, стал директором института, больше всего, что поражало в нем, — отсутствие профессиональной и человеческой зависти. Между гуманитариями это очень распространенная черта. У Ярослава Дмитриевича этого не было — он всегда восхищался достижениями своих учеников, он был способен удивляться, поражаться, благодарить за совет прочитать какую-то статью, о которой не знал. Он никогда не боялся сказать: «Я этого раньше не знал». Когда мы его хоронили, то очень часто говорили о нем как об отце. И это правда. А еще правда в том, что как к живому отцу мы редко к нему приходили. Он был чем-то таким, что есть постоянно, и не было необходимости каждый день к нему приходить. Сейчас мы осиротели, потому что он нас любил, восхищался нами. За этот год мы потеряли двух великих Ярославов — двух великих историков, в Украине больших нет. И не знаю, когда будут. Для всей украинской исторической науки это огромная утрата и огромный вызов. Не знаю, как мы на него будем отвечать.