Оговорочка
Какая страна — такое и кино
Итак, главный оппозиционер России, оправившись после попытки его убийства, возвращается домой. Уже на борту самолета он и его жена Юлия синхронно снимают маски, недобро смотрят в камеру и Юлия говорит: «Мальчик, водочки нам принеси, мы домой летим», тем самым воспроизводя финал фильма Алексея Балабанова «Брат 2». Там, напомню, главный герой возвращается с новообретенной подругой из США в Россию, а фразу о «водочке» собственно произносит женщина, требуя, между прочим, чтобы стюард ради ее прихоти нарушил правила безопасности, согласно которым при взлете и посадке самолета обслуживания прекращается. Но мы русские, что нам правила — они для лохов. Кроме того, на фоне предыдущих похождений спутника любительницы водочки эта просьба выглядит детским лепетом. Стюарда не убили — и на том спасибо.
Культура, среди прочего — это система кодов. Определенных сигналов, которые часто выходят за сугубо жанровые или художественные рамки. Тем более это касается кино.
Я в свое время никак не мог понять причин популярности Балабанова в соседней стране (кстати, ни единого серьезного международного приза у него нет). Его фильмы там действительно любят все — и киноведы, и простые кинозрители, независимо от уровня эстетической осведомленности и политических убеждений. Я тоже честно пытался полюбить это кино, но мне всегда что-то мешало. То вымученная претенциозность, как в снятых по Беккету «Счастливых днях» или в экранизации Кафки «Замок». То корявая и неубедительная стилизация под немое кино, как в «Про уродов и людей». То примитивность сюжетных ходов и одномерность персонажей, как в «Брате 2», «Войне», «Кочегаре», «Мне не больно», «Грузе 200». Герои могут появляться и исчезать без каких-либо последствий для драматургии и атмосферы, оставляя разве что вопрос: что это было? Некоторые повествовательные повороты вообще вызывают, скажем так, недоумение: двух здоровенных мужиков можно заколоть лыжной палкой («Кочегар»)? Серьезно? Один из героев идет под расстрел за убийство, совершенное другим героем только потому, что что-то тому задолжал в прошлом («Груз 200»)? Так просто? Американская телеведущая, подобрав абсолютно незнакомого мужчину без сознания на улице, через пару часов уже занимается с ним сексом («Брат 2»)? Ну действительно, зачем еще нужны американские телеведущие.
Список таких вопросов может быть долгим.
Впрочем, когда я недавно разговорился о Балабанове с приятельницей из Петербурга, она заметила: «Просто ты не русский».
И действительно. Тамошние интеллектуалы считают (слышал и читал не раз), что этот режиссер показывает последнюю, неоспоримую правду о русских и России, а людям более простым, очевидно, эта правда по душе. Правда протагониста «Братьев» Данилы Багрова (Сергей Бодров) — в том, чтобы наговорить гадостей случайному европейцу, чтобы обозвать выходцев Кавказа «чернож...ми», чтобы убить человека на заказ, чтобы учинить самосуд, чтобы перестрелять как можно больше американцев. То есть в том, чтобы мыслить и действовать как типичный бандит или фашист. Российский либерал стыдливо называет это «точностью диагноза» или чем-то подобным, а широкой аудитории, повторюсь, нравится и этот «диагноз», и то, что симпатия режиссера — на стороне погромщика (потому ни о каком диагнозе, конечно, речь не идет). Если мы видим, например, в «Брате 2» еврея, то он обязательно мошенник. Если появляются афроамериканцы — это или уголовники, или агрессивные бродяги, которым почему-то не нравятся, когда их называют словом на «н» — и должны за это получить пулю от доблестных российских гопников. Украинцы? Или головорезы, которым тоже место в могиле, или забавный полицейский, которого российский алкаш — второй брат — одной левой положит и еще ограбит. Другой полицейский, белый англосакс, перед тем как отпустить Данилу, по которому уже точно тюрьма плачет, почему-то тоже обязательно должен употребить «н»-слово в отношении чернокожих соотечественников.
И это не говоря о «Войне», в которой герой браво истребляет чеченцев, включая детей, о том же «Грузе 200», где наиболее подлый персонаж родом, конечно, из Грузии, о равномерно разлитом по всем фильмам сексизме — женщины у Балабанова существуют исключительно для удовольствия мужчин и ни для чего больше.
Поэтому так и получается, что не кинематографические достоинства (очень сомнительные, по-моему) привлекают народные массы, а это всё. Возможность превратить весь мир во врагов и с этими врагами воевать в свое удовольствие. Самоутверждаться за счет других. Код вседозволенности. Сигнал о своей кирзово-березовой исключительности.
«Ну и что, это же кино» — скажет какой-нибудь коллега по цеху — и если бы только в России. Но кино формирует картину мира, а картина мира побуждает к действиям, и тысячи багровых в российских городах, с восторгом повторявшие одного из братьев после убийства очередного украинца «Ты мне еще за Севастополь ответишь», начали действовать весной 2014-го. Имею все основания сказать это: в кровавом кошмаре, что уже седьмой год продолжается на Донбассе, есть немалая заслуга лично Балабанова.
Возвращаясь к Навальному: ни его оппозиционная риторика, ни его статус политзаключенного не должны вводить нас в заблуждение. «Мальчик, водочки нам принеси, мы домой летим» — это очень четкая идентификация, более чем понятное послание. В том же ряду, что и сказанное Навальным ранее: «Крым — это что, бутерброд с колбасой, или что? Его туда-сюда возвращать...»; «Крым — тех людей, которые живут в Крыму»; «Я считаю, что, несмотря на то, что Крым был захвачен с вопиющим нарушением всех международных норм, реалии таковы, что Крым сейчас является частью Российской Федерации. И давайте не будем обманывать себя. И украинцам я тоже сильно советую не обманывать себя»; «Крым останется частью России, и никогда в обозримом будущем больше не станет частью Украины».
Какая страна — такое и кино. Какое кино — такой и зритель. Какой зритель — такая и страна.
Чисто тебе фекальный Уроборос.
