Мысли о неистребимости народа

Многие выдающиеся деятели украинской истории и культуры, в частности и ХХ века, еще не открылись нам всеми гранями своего таланта, своих больших свершений. Владимир Винниченко — яркий пример этого.

Выдающийся писатель, политический и общественный деятель, одаренный, своеобразный мыслитель, Владимир Кириллович был и замечательным публицистом; его богатейшее наследие в этой области еще должным образом не изучено, не доведено до украинской общественности — словно статьи Винниченко не вызовут сегодня никакого общественного интереса. А между тем надо признать, что именно публицистика автора «Сонячної машини», «Краси і сили» и «Відродження нації», само острое перо руководителя Директории Украинской Народной Республики являются сегодня жизненно необходимыми для украинцев.

Почему? Потому что Винниченко — публицист на протяжении всей жизни, начиная со сравнительно «ранних» статей «Открытое письмо к русским писателям» (1983), «Птеродактили» (1916), «В чем наша сила» (1915), «Філософія і етика Шевченка» (1913), и до последних своих дней, изучал, «препарировал» и разоблачал идеологию, практику и исторические корни российского шовинизма. Он писал об этом очень много, страстно, убеждено, с несдержанной гневной лютостью — и одновременно с холодной, «стальной» отточенностью неопровержимой аргументации. Кажется, лишним будет говорить, что сегодня, когда российских империализм показал себя поистине «во всей красе», показал свою готовность к откровенно агрессивным, силовым действиям на украинской территории — сегодня знать и понимать уродливую «физиономию» этого империализма крайне необходимо. Поэтому публицистика Винниченко (прежде всего один из самых полных, фундаментальных сборников его статей, изданный еще в 2002 году совместно Институтом литературы им. Т. Г. Шевченко НАН Украины и Украинской свободной академией наук в США, составление и общая редакция кандидата филологических наук Виктора Бурбелы) является одним из крайне необходимых теперь ключей к пониманию событий 2014 года.

Разумеется, публицистическое наследие Винниченко, если брать его в целом, является настолько весомым, разлогим и значимым, что трудно проанализировать его лучшие образцы в рамках одной статьи. Поэтому мы ограничимся здесь рассказом только о двух произведениях Владимира Кирилловича, идейно и тематически родственных между собой — «Одвертий лист до М. Горького» (1928 год, первая публикация в парижской газете «Українські вісті») и статью «Була, є й буде» (1948 год, опубликована в газете «Українські вісті», Новый Ульм, Германия под название «Винниченко проти Горького: до двадцятиріччя однієї дискусії, що актуальна й нині»). Хотя первую и вторую публицистические работы Винниченко разделяют двадцать лет часового расстояния — и каких лет: тоталитарные катастрофы в Европе, террор, репрессии, агрессивные войны, в конечном итоге Вторая мировая война! — тем не менее, как увидит читатель, перед нами преинтересная публицистическая дилогия, посвященная исследованию психологического (точнее, психопатологического), социального, политического и идейно-исторического корней имперского российского шовинизма. Когда этому шовинизму начал платить «щедрую» и позорную дань Максим Горький, действительно величайший русский писатель (когда-то, в 1897 году, он жил в селе Мануйловке на Полтавщине и охотно читал крестьянам-соседям «Кобзарь» на украинском языке, а в романе «Мать» приведен достаточно привлекательный образ украинца Андрея Находки — вот такую, с разрешения сказать, «эволюцию» претерпели взгляды Буревестника, как его часто называли!) — то Винниченко не смог промолчать. И отозвался гневным «Одвертим листом».

РУКОПИСЬ «ОТКРОВЕННОГО ПИСЬМА К ГОРЬКОМУ» ВИННИЧЕНКО

Побуждала Винниченко к написанию этого письма информация о неожиданных (таких ли неожиданных?) шовинистических «выходках» Горького. От членов семьи М. С. Грушевского Винниченко услышал рассказ о несогласии А. М. Пешкова дать разрешение на перевод его произведений на украинский язык. 31 мая 1928    года Владимир Кириллович записал в дневнике: «Свидание с Грушевскими... Подтверждение о шовинистически-империалистических позициях Горького в украинском вопросе. Ефремов от Академии наук обратился к Горькому за разрешением перевести его произведения на украинский язык. Горький ответил, что он считает украинский язык «искусственным языком» и не хочет поддерживать его. Поэтому разрешения не дает на перевод. Таким образом письмо его к российским  писателям, где он, Горький, называл украинский язык «наречием» — подтверждается. Следовательно, можно писать ему «приветствие» — подытожил Винниченко.

А теперь — к тексту «Одвертого листа до М. Горького». «Гражданин Горький — обращается украинский писатель к российскому «визави».  — У Вас сложилось убеждение, что украинский язык не язык, а «наречие». Что здесь такого особенного, невероятного или страшного? Кажется, ничего. Каждый может иметь свои убеждения.

УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ С ОРУЖИЕМ. ИМЕННО НА ЕГО СЛОВА О СВЯЩЕННОМ ДОЛГЕ ЗАЩИЩАТЬ ОТЕЧЕСТВО СОСЛАЛСЯ ВИННИЧЕНКО В СТАТЬЕ «БЫЛА, ЕСТЬ И БУДЕТ»

А между тем, гражданин Горький, здесь есть и особенное, и невероятное, и даже страшное. Не то, гражданин М. Горький, что вы считаете украинский язык «наречием». Вы можете себе считать, что Днепр впадает в московскую реку — от этого Днепр в московскую реку не впадет и никакой географической пертурбации не случится. И не из страха за украинский язык пишу я к Вам это откровенное письмо, а из любопытства к тому общественному явлению, которое Вы обозначили  одним невинным словцом «наречие».

В этом слове, гражданин Горький, — целое политико-национальное мировоззрение. В нем целая история взаимоотношений двух славянских народов. В нем много страдания, насилия, зла, гражданин Горький. Начало истории этого слова относится к истории всей империалистично-колониальной политики российского царизма на Украине. Оно, да еще словцо «Малороссия» служили той дымовой завесой, под которой Москва, Санкт-Петербург и даже Петроград на протяжении нескольких веков эксплуатировали и разрушали украинский народ материально и духовно».

И дальше — слова, преисполненные гнева и горькой иронии: «Нет, не ново это Ваше филологическое открытие, гражданин Горький! Еще в 1876 году один из сатрапов царского правительства, министр Валуев, абсолютно как и Вы, формулировал его: «Никакого украинского языка не было, нет и быть не может». А в доказательство этого выдал закон, который не разрешал (точь-в-точь как Вы) издания на украинском языке каких-либо литературных трудов. Так что этнографы должны были записывать народные украинские песни на латинском или французском языках.

ПРОЛЕТАРСКИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТ, ДРУГ КОЦЮБИНСКОГО — МАКСИМ ГОРЬКИЙ — И СТАЛИН. ФОТО 1933 г.

Да еще больше! Вы не можете не знать того, как сами Вы когда-то иначе относились к украинскому вопросу. Помните, как в 1908 году Вы, собираясь издавать переводы моих литературных трудов с украинского языка на русский, со свойственной Вам слезой в беседах со мной выкрикивали: «Прекрасный язык! Милый язык! Люблю! Давайте, давайте издавать!»

Вами в этом случае управляют не данные науки и жизни, а эта «барская антипролетарская идеология», эта великодержавная идеология собственника, эта психика зоологического национализма, который просто рычит  в душе без каких-либо там данных науки, истины, убеждений и т. п.

Вы — первый из стана так называемой умеренной русской интеллигенции так откровенно, так смело содрали тот фиговый листок молчания, которым русская интеллигенция неоднократно покрывала зоологическую наготу царской деспотии в украинском вопросе. За небольшим исключением, все российское «демократическое» и «социалистическое» гражданство никогда и словом не обозвалось, когда Валуевы, Столыпины, Протопоповы запрещали представлять, что украинское «наречие» является языком. Этим самим словцом, этим невинным «наречием» оно оправдывало и свое собственное зоологическое рычание, и колониальные гадости царского империализма.

Страшное, гражданин Горький, в том, что это гаркнули — Вы, а не какой-то там темный, безответственный неук или идеолог Союза Русского Народа (то есть черносотенец. — И. С.). Гаркнули по-валуевски Вы, известный русский писатель, которого считают представителем русской культуры, даже выразителем русской пролетарской интеллигенции. Вы, который зовете себя другом Ленина, великого  революционера и основоположника современного коммунизма. Вы, который пользуетесь доверием, уважением  и любовью многих русских людей.

И интересно: Вы, который так красиво порой говорите о мире и братстве народов, который так восстаете против войн  — здесь Вы не задумываетесь звать к самой позорной войне более сильного с более слабым, к удушению более слабого в самой элементарной его потребности».

***

20 лет спустя, в 1948 году, Винниченко опубликовал жесткую (все точки над «і» расставлены — вот чего нам в условиях реальной революции не хватает сегодня!) статью «Була, є й буде», где сделал своего рода ретроспективный обзор развития великороссийской имперской идеологии — от Петра І до Сталина. Непримиримость, острая враждебность автора к этой идеологии очевидна. Он пишет: «Мы, украинцы, а особенно те, которые зовем себя демократами, со своей стороны можем с чистой совестью сказать: мы ни над кем не хотим господствовать, никаких народов не вознамериваемся эксплуатировать, никакого насилия над Россией не вознамериваемся осуществлять, мы только не хотим ни насилия, ни господства над нами. И я думаю, что не ошибусь, если  за всех скажу здесь нашим соседям: мы не дадимся навязать нам никакую форму господства над нами, какие бы «прогрессивные» названия ей не предлагались. Когда-то, перед покушением гитлеризма накинуть свое господство над Англией, Черчилль сказал: «Мы будем бороться против нашествия насильника всеми способами и во всех местах нашей страны: в городах, на улицах, на пляжах, в долинах...»

Мы, украинцы, скажем так же: мы будем драться против насильников во всех местах Украины, всякими способами, всякими средствами. Как всякое здоровое, живое существо, которому угрожает порабощение, страдание, смерть, мы будем со всей жаждой своей ярости грызть врага зубами, рвать когтями, душить лапами. Мы будем драться ножами, револьверами, пулеметами, пушками, бомбами. Если вы нас перевесите силой вашего числа и техники, мы не дадим вам того, на что вы будете рассчитывать: спокойной прежней эксплуатации нашей страны, нашего труда, нашего унижения и порабощения. Мы будем немилосердно уничтожать, разрушать всякие ваши способы эксплуатации, мы будем взрывать все ваши учреждения, мы будем держать всю вашу машину господства у нас в беспорядке, дезорганизации, разложении. И когда вы будете уничтожать нас методами крупнейших (ваших, русских!) мастеров насилия и террора (большевиков), вы выставите себя перед всем миром в таком свете, от которого ваши Федотовы (сравнительно либеральный российский мыслитель, который критиковал «священные» догмы шовинистов. — И. С.) будут со жгучим стыдом заслонять лицо свое руками. Но нас вы и тем не поставите на колени под ваше иго, и тем не остановите вы нашего стремления к воле и независимости. И в какой бы форме, то ли царско-валуевской, то ли демократично-»федеративной», то ли большевицко-союзной, вы не отрицали его и не кричали: «Не было, нет и быть не может!» — мы с той же непоколебимостью будем вам отвечать и словом, и чином: «Был, есть и будет!».

***

Вряд ли можно что-то добавить к этим словам Винниченко, написанным, кажется, не в апреле 1948-го, а только что, в марте 2014 года.