Россия русская и Россия советская

В любую эпоху — путинскую, сталинскую или петровскую — Россию практически невозможно втиснуть в категории национального государства или империи. СССР часто называли «Советской Россией», и во многом он действительно стал Российской империей, где русским отводилась роль «старшего брата» по отношению к другим народам — но зачастую именно русский народ становился ее главной жертвой.

Когда СССР вступил в пору «дряхления», именно русские больше всех гордились его тускнеющей славой. Но в 1991 г. те же русские во главе с президентом Российской Федерации Борисом Ельциным сыграли решающую роль в крушении предмета своей величайшей гордости. Джеффри Хоскинг описывает это так: «Россияне погубили СССР не потому, что им этого хотелось, а потому, что это диктовалось положением их республики в институциональной структуре страны».

Русские, по мнению Хоскинга — самый мессиански настроенный народ на земле после евреев. «В истории большинства европейских народов был хотя бы один период, когда они считали, что их религия, культура или политическая система превосходит другие и заслуживает распространения на все человечество», — отмечает он. Однако зачастую «правящая нация» образовавшейся империи оказывалась «в подчинении у наднациональной идеи» — и вот результат: католическое мессианство Испанской империи разорило Испанию. Кроме того, многие империи были завязаны на монархически-сословную систему, и с ее ослаблением рушилась вся постройка.

Что же касается России, то и здесь цари-императоры пропагандировали православное мессианство «Москвы-Третьего Рима». Хоскинг сравнивает его с «Халифатом» — особой миссией, которую взяли на себя османские падишахи. К началу 20 века от обеих монархий осталась лишь пустая оболочка, утратившая священный ореол. Оба государства рухнули почти одновременно, но если Оттоманская Порта ушла в историю навсегда, то русским удалось не только возродить свою империю, но и расширить ее пределы.

Тому есть две причины — во-первых, большевики сумели довести военно-экономическую мобилизацию страны до невероятного уровня, что позволило им вновь покорить утраченные земли. Во вторых, в российской цивилизации, помимо православного, появился второй тип мессианства — социалистическое. После падения царизма «образовавшийся вакуум заполнил русский мессианский социализм».

В основе своей большевистское государство Ленина представляло собой прагматическое полиэтническое образование, концепцию которого они со Сталиным разработали еще в Кракове в 1912— 1913 г.г.: многочисленным нациям, населявшим бывшую «тюрьму народов» была хитроумно обещана автономия с правом на отделение, но это право должно было существовать лишь на бумаге. Захватив власть в 1917 г., большевики просто вынуждены были «отпустить» Польшу и прибалтийские государства, а также предоставить независимость Финляндии.

Но как только представился шанс, они в 1921 г. вернули себе Грузию, Армению и Азербайджан, в 1941 г. — Прибалтику, а затем в 1945 г. — Польшу, попутно поставив под контроль и всю Восточную Европу.

Когда Ленин и его Нарком по делам национальностей продумывали структуру будущего СССР, Россия не получила собственного ЦК партии, хотя такая привилегия была предоставлена Украине, Белорусии, Казахстану и другим республикам — вместе с атрибутами государственности и правом на изучение национальных языков в школе. До 1930-х годов в СССР существовало предубеждение против русских; сам Ленин терпеть не мог, как он выражался, «великорусского шовинизма».

Необходимо упомянуть и о роли евреев в создании советского рукотворного кошмара, но она, пожалуй, преувеличивается. Хоскинг считает, что первоначальный советский «проект» стал детищем русских и евреев, и тот факт, что в августе 1917 г. шесть из 21 члена ЦК, а в 1936 г. — шесть из 20 наркомов были евреями, бесспорен. Да, Троцкий, Зиновьев и Свердлов были евреями, но, на мой взгляд, есть больше оснований говорить о «кавказском воздействии» на революцию: чрезвычайно мощным влиянием в большевистском государстве пользовались грузины и армяне. Благодаря кавказским традициям клановости, лояльности и насилия представители этих национальностей действовали эффективнее и добились большего влияния, чем евреи — хотя эта проблема остается, по сути, неизученной.

В 1930-х г.г. Сталин начал менять характер советского государства. Историки, как правило, утверждают, что этот грузин внезапно «перевоплотился» в русского и стал адептом русского национализма, но Хоскинс — слишком вдумчивый исследователь, чтобы повторять подобные клише. Сталин действительно «вычистил» из руководства страны многих евреев и националистов, но некоторые из них — например, Каганович и Мехлис сохранили за собой высокие посты.

Сталин начал было прививать гражданам гордость за российскую историю, но после долгих раздумий отдал предпочтение новому, советскому национализму — концепции «советского человека», неважно — русского или нерусского, в которую он правда включил идеи мессианского социализма и русского национализма имперского мышления.

После Второй мировой произошло новое изменение курса: Сталин считал победу делом русского народа и, отбросив идею советского патриотизма, придал русским статус «первых среди равных».

Всю сложность и парадоксальность понятия «советско- русскости» можно проследить на примере самого Сталина. Диктатор принадлежал как минимум к четырем «национальностям»: он до конца своих дней считал себя грузином — говорил по-грузински, любил грузинскую кухню, читал грузинскую литературу; во-вторых, он был фанатичным марксистом-интернационалистом; в-третьих, он был русским — точнее, русским царем, наследником Ивана Грозного и Петра Великого; но в первую очередь он был «отцом» советских народов, советским патриотом.

Он лучше всех понимал опасную непрочность этого сложного сооружения: пример тому — Ленинградское дело 1949 г.: Сталину стало известно, что двое его высокопоставленных «царедворцев», Вознесенский и Кузнецов — оба русские, ленинградцы — хотят сделать Ленинград столицей РСФСР (оставив за Москвой статус союзной столицы) и создать российскую республиканскую компартию. Он понял, что подобный шаг подорвет его собственную власть — ведь сам он был нерусским — и разрушит СССР. Сталин отреагировал с характерной жестокостью; оба его близких помощника были казнены. Он точно предугадал то, что случилось в 1991 г., когда Российская Федерация стала могильщиком СССР.

После Сталина СССР поддерживала на плаву всепоглощающая гордость за Великий октябрь 1917 и Победный май 1945, поддерживавшая национальный дух русских, их роль в международном коммунистическом движении и реальную «миссию» — соперничество с Америкой. В 1960-х г.г. Советский Союз «на деле стал Россией», но именно в таком, обращенном в прошлое, варианте.

Анализ Хоскинсом провала советского государства во внутренней политике можно считать поистине непревзойденным: «Хотя советское государство взяло на себя и осуществляло многие функции современного государства, оно при этом не создало в стране политического сообщества. Власть оно осуществляло в основном «сверху» — причем по личным каналам. Простые люди доверяли иерархическим отношениям по линии патрон-клиент», а не закону и институтам.

Хоскинг всегда был чрезвычайно глубоким исследователем. И в этой прекрасно написанной книге он дает блестящий и всеобъемлющий анализ не только характера советского государства, но и самого понятия «русскости»: каждый, кто хочет понять сегодняшнюю Россию и выяснить, почему русские — особый народ, должен прочитать этот выдающийся труд.

В заключение автор отмечает: «Большинство русских считают распад СССР катастрофой — не потому, что они твердолобые сталинисты, а потому, что именно его воспринимали как родину. Сегодня они строят независимое российское государство, к чему мало кто из них стремился. Но другого выбора у них нет».

Рецензия на книгу Джеффри Хоскинга «Народ-правитель и народ-жертва: русские в СССР»