Почему хорошие законы не приводят к хорошим последствиям?
Последний пример — попытка закрытия канала СТБ путем блокирования банковских расчетных счетов. На разъяснительной пресс- конференции, организованной телеканалом, самым поразительным, на мой взгляд, было то, что у присутствовавших журналистов практически не возникло никаких вопросов к руководству СТБ. А что спрашивать, и так все ясно. СТБ оставался единственным более-менее независимым телеканалом, пытающимся объективно и честно освещать предвыборную ситуацию в Украине. Он даже не был оппозиционным в нормальном понимании этого слова, так что бороться с ним с помощью каких-то индивидуальных приемов не было смысла... СТБ — только звено, логическое продолжение цепочки ликвидации неугодных СМИ: через это уже прошли днепропетровский «11-й канал», 4 крымских телекомпании, «Политика», «Днепропетровская правда» и пр. Самое парадоксальное то, что украинская законодательная база, «подведенная» под информационную сферу, на самом деле очень хорошая и профессиональная, над ней трудилось не одно поколение (созыв) парламентариев. По мнению председателя Комитета ВР по вопросам свободы слова Ивана Чижа, это лучшее информационное законодательство во всем СНГ и лучше, чем в России. Однако достаточно обозреть московские газетно-книжные раскладки, чтобы понять — дело не в совершенной, идеально выписанной, схеме. Или не только в ней. Правда, если объяснять, почему у соседей информационное изобилие, а у нас дозированный информационный «паек», то нужно переставить акценты и поговорить о других законах: налоговых, лицензионных, тарифных.
Наверное, нужно говорить и о том, что в РФ такое явление как демонополизация СМИ (которое в Украине в зачаточном состоянии), обеспечивается хотя бы через влияние конкурирующих между собой (хоть и под контролем власти) различных финансовых групп. Вот и получается, что когда Березовский и Гусинский воюют в телепространстве, это выглядит интересно — потому что профессионально и дорого. А у нас, когда дружат Зинченко и Кулик, выходит тоскливо и бездарно. Потому что наша власть создала только видимость условий для конкуренции на информационном рынке. А нет конкуренции, нет и внутреннего плюрализма, но есть пресса, являющаяся «продолжением» власти. Справедливости ради надо сказать, что «национальной особенностью» украинского информационного пространства можно считать и нежелание большинства масс-медиа обретать независимость. Ну, хотя бы потому, что быть газетой местного совета или администрации, это значит, быть под «крышей». И чем выше «крыша», тем «конкурентоспособней» издание.
Так что десяток базовых законов: об информации, о прессе, о государственной поддержке СМИ и социальной защите журналистов, о порядке освещения деятельности ВР и органов местного самоуправления — это только рамка, обозначение правил игры на информационном поле. А ходы? Уже первая попытка отойти от законодательной оградки, непременно напорется на частокол «стыковочных» законов, то есть тех, которые находятся на стыке информационных и финансовых проблем, информационных и социальных, информационных и правовых. Самая распространенная модель — когда конфликт власти и СМИ переводится на судебные рельсы.
Пожалуй, невозможно вспомнить случай, когда журналист (газета, телеканал) выиграл бы судебную тяжбу: почти все иски о защите чести и достоинства решались в пользу истца, в то время как в европейских странах все наоборот: подобные «наезды» на издание практически всегда заканчиваются победой «четвертой власти». И дело не в том, что германские или французские чиновники такие сознательные и в отличие от украинских доросли до понимания общественного значения СМИ: они может и рады бы были придушить оппозиционное издание, но знают, что закон будет не на их стороне, и они не выиграют это дело в суде. Надо сказать, что на Западе возобладала та точка зрения, что если человек начинает заниматься политикой, то он добровольно соглашается на то, что не только его профессиональная, но и личная жизнь становится предметом внимания (и далеко не всегда лицеприятного) со стороны прессы, и соответственно, избирателей. Это — цена, которую надо платить за вхождение во власть. И, к примеру, в США публичные политики и государственные чиновники, как бы не совсем частные лица... У нас же все совершенно наоборот: депутаты, министры, «олигархи» защищены двойной броней — ореолом власти и законодательным правом на тайну личной жизни, коммерческую тайну и т. д. То есть их «частность» значительно больше, чем у обычных граждан, а значит и больше возможность доказать в судебном порядке свою правоту.
Но первичные и вторичные законы — проблема, по мнению председателя профильного парламентского комитета, хоть и существенная, но не глобальная. Гораздо важней отсутствие контроля со стороны ВР за выполнением уже принятых документов. Иван Чиж так прямо и говорит: «Родили закон, выпустили в свет, а он — сирота, его ногами пинают...»
Смею предположить, что, намекая на необходимость передать «рычаги контроля» в более надежные руки, и социалист Чиж и коммунист Мишура в данном случае высказали скорей партийную, нежели парламентскую точку зрения. Потому что, если ВР перетянет на себя контролирующие функции, не положенные ей по Конституции, то скажите пожалуйста, чем тогда парламент будет отличаться от исполнительной власти? И почему он должен будет действовать по-другому, чем сегодня правительство и Президент?
О том, что перевеса законодательных сил в ближайшее время не предвидится, (а очень хочется), с сожалением признал и спикер Ткаченко, говоря о том, что его деятельность как председателя ВР и предвыборные поездки в регионы практически не освещались в СМИ. Со своей стороны Александр Николаевич предложил подготовить и внести на рассмотрение законопроект, препятствующий вмешательству высших должностных лиц в деятельность СМИ. Спору нет, идея хорошая. Но опять-таки, кто будет контролировать соблюдение этих законодательных норм? Согласно Основному Закону — правительство, но трудно представить, каким образом министры станут препятствовать вмешательству самих себя...
«В Украине до сих пор не создан баланс СМИ, в результате чего мы наблюдаем монополизацию информационного пространства исполнительной властью», — считает Николай Княжицкий. По идее, именно парламент должен был «работать» на создание своеобразной системы противовесов, вместо того чтобы увлекаться перераспределением рычагов контроля.
С другой стороны, неправильно валить всю вину на Верховную Раду. Ведь депутатам социальный заказ делает общество, значит все претензии — к уровню общественного сознания, к нашему с вами то есть. А неуемное желание действующей власти контролировать рынок масс-медиа, оно ведь пропорционально тому апатичному состоянию, в котором находится наше общество. Кстати, программы претендентов на высший государственный пост страны (большинство из которых — народные депутаты), это прекрасно иллюстрируют: практически все кандидаты проблемы обеспечения свободы слова обозначили, а как же. Но детально не углублялись, очевидно осознавая «мелкоту» темы по сравнению с социально- экономическими приоритетами. Это довольно опасная тенденция, и мы рискуем опять стать заложниками «технократического подхода», при котором к развитию Украины подходят с позиций приоритета экономики, промышленности, совершенно не учитывая роль СМИ в общественной и культурной жизни государства. Если «технократия» победит, то отечественный интеллектуальный продукт теряет надежду на государственную поддержку: его дефицит по- прежнему будет ощутим даже внутри страны, а Украина останется «заложницей» иностранных технологий и сценариев.
