Патологии «общей судьбы»

В конце лета в Москве состоялось заседание оргкомитета по созыву учредительного съезда политической партии «Союз»(!). Особенность этого новообразования заключается в том, что его костяк должны составить бывшие офицеры Минобороны, МВД, ФСБ, частных охранных фирм и других силовых структур («Известия» за 30.08. 2000 г). Возглавляют оргкомитет генерал-полковник и генерал армии, маршалы, очевидно, привлекутся к делу позже. Следовательно, Россия будет иметь и партию власти («Единство»), и партию силы («Союз»), хотя ни настоящего единства, ни большой силы у нашего северного соседа уже нет. Что и делает его опасным.

РЕТРОСПЕКТИВА

Не имеем морального права обжаловать или осуждать исторических деятелей нашего прошлого, но вынуждены анализировать их ошибки. Наш первый государственник Богдан Хмельницкий в конце своего правления (и своей жизни) был вынужден делать выбор между европейским республиканством и европейским католицизмом (Речь Посполитая) и азиатской тиранией и византийским православием (Россия). Не можем знать, какой была бы судьба Украины от союза с Польшей, на основах Гадячcкого трактата, но знаем, чего нам стоило православие: в союзе с Россией мы потеряли все, что можно потерять. Если говорить о делах собственно конфессионных, то сегодня Московский патриархат в Украине имеет больше епархий, чем в России — и бешено сопротивляется созданию Украинской поместной церкви.

Февральская революция 1917 года и крах империи давали Украине исторический шанс, но... Но первые месяцы правления Центральной Рады у нас этот шанс отобрали. На этот раз идеологической почвой национальной катастрофы стало не православие, а социализм. Г. Грушевский и В.Винниченко, все эсеры и эсдеки — ведущая в то время политическая сила — немедленное провозглашение независимости Украины искренне считали акцией контрреволюционной, ножом в спину русских «братьев по духу». Декларативная демократия, бесконечные переговоры с Керенским, попытки выпросить куцую автономию, патологический пацифизм и сознательная деморализация боеспособных полков (в которых украинцы командовали украинцами) повлекли за собой то, что и должны были повлечь: эмиссары Временного Правительства в Украине Центральную Раду игнорировали. А Винниченко очень на них обиделся (см. «Возрождение нации»)... Большевики прогнали Керенскго и полезли на Украину — она встретила их Четвертым Универсалом, но боеспособного войска не имела. Центральная Рада вынуждена подвинуться в Святошин, затем отправилась в Житомир, а потом и еще дальше — в историческое небытие. На том «общая украинско-русская демократия» скончалась.

Пришла эпоха «общего большевизма». Самым первым Киев мордовал его высокоблагородие товарищ Муравьев — подполковник царской армии и командир большевистской банды. Как подполковник он распинал Украину за то, что революционна, как большевик — за то, что контрреволюционна, и в обеих ипостасях — за то, что она Украина. В дальнейшем борьба с большевиками шла с переменным успехом, но «русская революция на Украине» (изречение Н.Махно) победила.

Чтобы историческая панорама была полной, вспомним об эпизоде общего «русско-украинского монархизма», а именно — правление русского генерала и украинского гетмана П.Скоропадского. Свое первое обращение к родному народу он произнес на русском языке... В правительстве и во всех властных структурах с каждым днем набирали большую силу московиты: старые царские губернаторы, полицмейстеры и исправники. В Киеве реставрировали «охранку», ее возглавил жандарм Буслаев. Таким образом, под давлением большевиков умирающая империя попробовала сделать то, на что не осмелился Петр: перенести столицу в Киев. Не следует считать Скоропадского ничтожеством — хотя бы потому, что за несколько месяцев своего правления он создал два украинских университета и доныне существующую Украинскую академию наук (первым президентом которой стал В. Вернадский). Но объективно ситуация сложилась так, что за спиной гетмана стояли монархисты и черносотенцы; позже они сделали попытку создать еще один «обломок империи» — в Крыму. Ни «общее православие», ни «общий большевизм», ни «общая демократия», ни «общий монархизм», ни «общий большевизм» счастья Украине не принесли.

Интересным является отражение украинско-русских отношений в фольклоре. Замечу, что речь идет не о каком-то обобщенном отношении украинцев к российскому народу — украинское село видело только русских чиновников, исправников и разных прохвостов, которые везде любят наезжать в колонии, чтобы что-то урвать. Читаем в словаре Б. Гринченко (который «Российской Императорской Академией Наукъ удостоенъ второй преміи Н. И. Костомарова»): «Подпускать, подвозить москаля» — обмануть; «Московская пеня» — безосновательное обвинение; «Принести московский гостинец» — прийти с пустыми руками; «Москаль лыком вязан, в лыках ходит и всех в лыках водит». Имеем несколько и в словаре В. Даля: «Хохол глупее вороны, а хитрее черта»; «Хохол не соврет, да и правду не скажет». То, что видим с обеих сторон, еще не вражда, но и не взаимное восхищение. Следовательно: «Прочь от Москвы!» — достаточно обоснованный лозунг. Но не стал ли он следствием эмоциональных факторов и учетом только исторической ретроспективы? При любых обстоятельствах мы должны принимать во внимание в первую очередь перспективу.

СУМЕРКИ СЛАВЯНСТВА

Историк, публицист и политический деятель Вячеслав Липинский в конце 1926 года издал в Вене свою книгу «Письма к братьям-хлеборобам». Она хорошо известна в украинской диаспоре — и почти неведома в Украине. Цитируя В. Липинского, обращаюсь к тем политикам из красного тумана, у которых словосочетание «славянский союз» вызывает чуть ли не приятное физиологическое состояние: читая рассуждение этого политика, попробуйте понять все, что он сказал, а не только то, чего вам хотелось бы. Цитирую: «Политический союз с Белоруссией и Великоруссией это категорический императив заграничной политики нашего будущего Государства. Подчеркиваю: союз, а не федерация. Только активной политикой в делах «Русского Востока» Украина может обеспечить себе завоеванное ее внутренними силами независимое существование. Пассивное положение приведет нас неминуемо к новому захвату более активными нациями. Такая активная политика может быть троякой: 1. Как авангард демократического Запада в разрушении Русского Востока. 2. Как авангард охлократического Востока в разрушении Запада. 3. Как авангард в органическом возрождении Русского Востока, в его обороне как перед западной демократией, так и перед азиатской охлократией. Первая политика уже монополизирована Польшей, вторая монополизирована Москвой, и, став на первый или второй путь, мы можем быть только приспешниками Польши или Москвы. Только третий путь является нашим традиционным национальным путем со времен государств Галицко-Владимирского, Литовско-Русского и Казацкого (в пору его могущества при великом Богдане) (...). И даже всякие так называемые «международные комбинации» Украина сможет обратить себе в пользу только тогда, когда она в вопросах «Русского Востока» будет фактором позитивным (...), когда возрождение трех Русей (в котором Украина имеет все данные занять первое место) укрепит их общую союзную силу (...). Как фактор, назначенный на «ослабление Руси» — Украина это quantite negligeable, и может фигурировать только в литературных мечтах наших «хитрых» демократических дипломатов или в утопических комбинациях их не менее хитрых, но и не более умных союзников» .

Нельзя не признать как того, что три варианта внешней политики, очерченные 70 лет назад, и поныне остаются остро актуальными, так и того, что ни по одному из этих вариантов активной стратегии Украина не имеет. А «Пассивное положение приведет нас неминуемо к новому захвату», — так писал В. Липинский. Он, однако, исходил из трех принципиальных предпосылок: 1. Украина будет иметь завоеванное ее внутренними силами государство, независимость которого никто и нигде не будет ставить под сомнение; 2. Россия, освободившись от большевистской тирании, в то же время отойдет и от византийско-ордынских основ своей государственности. 3. В процессе возрождения «трех Русей» Украина благодаря своим историческим традициям (унаследованным от государства Галицко-Владимирского, Литовско-Русского и Казацкого времен Хмельнитчины) будет играть ведущую роль. Ни одна из этих предпосылок на сегодня не является реализованной, после чего разговоры о «славянском союзе» не имеют смысла. Беларусь остается заказником вульгарного большевизма; Россия дрейфует в неизвестном ей направлении, сохраняя при этом выразительные имперские амбиции; Украина под руководством бездарной номенклатуры никаких амбиций не имеет. Сегодня от «славянского союза» ничего более умного, чем «единая и неделимая», родиться не может. Дай Бог нам дожить до того, когда славянские истоки и славянское окружение Украины станут ее радостью, а не проклятием. Если географически Европу и Азию разграничивают Уральские горы, то политическая граница между ними пролегает по Днепру. Возможно, когда-то это станет нашим геополитическим триумфом, но пока нам это стоило слез и крови. Принимая во внимание спровоцированную большевиками гражданскую войну, принудительную коллективизацию и «раскулачивание», тотальное истребление интеллигенции и систематический этноцид (подавление бытовых, языковых и культурных основ украинства), вынуждены перефразировать гимн бывшего СССР: «Союз нерушимый республик свободных навеки сплотила великая гнусь... «. Российский народ от своей имперско-большевистской орды также понес огромные утраты. Но нет никаких оснований несчастья россиян сделать нашими, украинскими. Учитывая гуманитарный, общественно-политический и научно-технологический контекст грядущего века, Россия является страной неинтересной. Мало интересного найдем и в нынешней Украине. Но имеем за плечами не только холуйство — имеем то, из чего можно выбирать. Достаточно сравнить конституцию Пилипа Орлыка с «Русской правдой» П. Пестеля, чтобы понять чем Европа отличается от Азии.

Черниговский помещик и русский поэт А.К Толстой («Средь шумного бала случайно...») в своих заметках высказал мысль, которая так и не стала достоянием российских политиков и русских интеллигентов. Он писал: «Моя ненависть к ордынству есть идиосинкразия: это не тенденция, это я сам. Когда я думаю о красоте нашей истории до монголов, мне хочется броситься на землю и кататься от отчаяния». А домонгольская история — всего лишь история Киевской Руси. Летописец Нестор жил и умер в Киеве, а Москвы в его времена просто не было. Здесь, на киевских горах, ни украинцам, ни россиянам не нужно этого забывать. У нас нет причин чуждаться своего славянского братства, но нет оснований под его лозунгами возвращаться к имперско-коммунистическому стойлу. Перед нами большой мир, так почему должны сидеть в славянской резервации?

КАМО ГРЯДЕШИ

Если подытожить, то позиция В. Липинского является очень простой (и в свете последних событий в Украине неоспоримой): создание украинской политической нации как предпосылка и как следствие создания Украинского Государства. Нация это не этнос, а социум (что отнюдь не исключает ведущей роли автохтонного этноса и титульной нации). Не думаю, что этот тезис является совсем неведомым в политических кругах, но и не вижу целеустремленных усилий для его реализации.

Ни греки, ни евреи, ни болгары, ни россияне по принуждению политическими партнерами украинцев не станут. Речь идет о том, чтобы все имели право на выбор: 1. Стать достойными гражданами Украины, храня свою культурную идентичность, но понимая, что это государство — украинское (и украинским является государственный язык); 2. Отказаться от украинского гражданства и искать место за ее границами. Для этого власть должена быть достаточно сильной и достаточно гибкой, чтобы: 1. Обеспечить равные права всем своим гражданам — независимо от их этнических корней; 2. Предоставить возможность тем, кто к этому стремится, выехать за границу по правилам цивилизованной эмиграции; 3. Поставить всех «антиграждан» перед окончательной необходимостью сделать выбор.

Наше горе в том, что номенклатура в подавляющем большинстве является безнациональной, а украинское государство воспринимает не как исторический шанс, а как место доходной службы. Нет оснований надеяться и на государственническую «мудрость народа», ибо никто и нигде признаков этой мудрости не найдет. Катализатором прозрения, цербером на страже демократии могли бы стать средства массовой информации. Могли бы, но не стали. За редкими исключениями, о власти в наших СМИ говорят, как в древнем Риме о покойниках — aut bene, aut nihil (или хорошо, или никак). Может, мы живем лучше, чем немцы, французы и американцы, которые своих президентов постоянно держат под критическим напряжением (и именно это является одной из предпосылок их благосостояния)?

Учитывая все это, я не вижу оснований для оптимизма. Разве что мощный социальный взрыв мог бы расшевелить номенклатурное болото — но ведь бунты не бывают творческими. Дейнеки, опришки и гайдамаки ни разу за всю историю Украины не оставили за собой чего-то стоящего.

Владимир ВОЙТЕНКО,
доктор медицины, профессор