Московские хроники-2
Продолжение. Начало в №220 за 29 ноября
ПРОБНЫЕ ВЫСТРЕЛЫ
Завораживающе-интригующая надпись: «Обмен валюты в цветах». И это действительно оказалось цветочками по сравнению с ягодками — местом, где я обычно менял валюту. Разбиваю очередную двадцатку баксов в кассе ВДНХ. Касса представляет собой окно с мутным толстым стеклом, вмонтированное в белую стену. Снизу ящичек, он ездит туда-сюда. Никаких просветов, диалоги через микрофон. Видны только руки кассира.
Пока человек отсчитывал, пытаюсь рассмотреть его фрагменты. Пиджачок зеленый в клеточку, в центре образовалась выпуклость: ага — дама. И тут, на уровне ее груди, мои глаза сфокусировались на стекле, где проступили две совсем другие окружности — неужели следы от пуль? Я слегка обалдел и замер в этом застопоренном состоянии.
Из застекольного мрака выплыло продолговатое лицо, напоминающее физиономию певицы Алены Свиридовой. Женщина раздраженно закричала:
— Что вас не устраивает?! Курс 31.45!У нас — как везде!
Два следа от пуль располагались аккурат между цифрами курса.
— Я смотрю на это, — сказал я, постучав пальцем по расходящимся концентрическим трещинам. — Пули?
Дама успокоилась и мрачно кивнула. Думаю, если попросить сфотографировать, начнутся ненужные разговоры, в духе: «Мне запрещено разрешать». А может, во время нападения была именно эта кассирша? Начну тыкать в лицо объективом и мигать фотовспышкой — это напомнит ей пистолетное дуло и вызовет стресс. Я отошел чуть в сторону и запечатлел следы попытки грабежа на стене Всесоюзной Выставки Достижений Народного Хозяйства. Тоже определенные «достижения», но эти следы, конечно, были еще не те ягодки, что вызрели на «Норд-Осте».
ДВА КОСМОСА
Направляюсь в Музей космонавтики. Он меня потряс своей зачуханностью.
Черный модуль «Восток» — консервная банка один на полтора. В ней и ютился Гагарин. Она вызывает отвращение и чувство безграничного уважения к человеку, сумевшему в ней выжить. Все остальные экспонаты рождают такие же ощущения.
Пожилая экскурсовод сообщила трогательную деталь по поводу того, что одна из собачек, которых забросили на орбиту, была успешно возвращена и «жила в институте долго и счастливо, а потом из нее сделали чучело». «Счастливое чучело», находящееся тут же, умиления, прямо скажу, не вызвало.
Разговорившись с экскурсоводом, мы вместе пришли к выводу, что принцип реактивного движения исчерпал себя, и представленная экспозиция — итог этого процесса. Очевидны два варианта развития: или через подсознание (любой человек, даже «троечник» — модель Космоса, то есть проникновение в макрокосм через микро), или пора открывать принципиально новый, связанный с магнитными полями, способ передвижения, вроде тех, которые на летающих тарелках. Инопланетяне, вероятно, со смехом наблюдают, как мы сжигаем тонны переработанной нефти — крови Земли.
Иду к другому космосу — гостиничному. Гостиница «Космос», завораживает своими пропорциями издалека. Дуга по периметру здания фокусирует небо.
Советскому Союзу срочно нужно было закрепить космические успехи на уровне «гостинично- коммунального хозяйства» (не зря этот суперотель рядом с ВДНХ).
Символично, что «Космос» — место, где СССР контактировал с запредельным миром, с зарубежом. Именно здесь появились первые фарцовщики и валютные проститутки.
Вот, наконец, и я внутри этой легендарной, «самой закрытой» гостиницы эпохи переразвитого социализма. В черных зеркальных колоннах отражаются белые шары, похожие на ряд лун. Советский гражданин, привыкший к бытовому варварству, попадая сюда, испытывал экстаз. На него действовала гармония условного космоса, поддерживаемая силой валюты. Кто сюда попадал — уже принадлежал к иному миру. Разумеется, за такими начинала следить спецслужба. И действительно, тот, кто становился местным завсегдатаем, зачастую оказывался за границей. Это логично: если товарищ наведывался в «шлюз», то в конце концов тот закрывался только с одной стороны. Но и сейчас — это любимое место элитного бомонда.
Пью крепкий, «космический» кофе за 64 рубля (12 гривен). Передо мной букет искусственных фиалок, а внизу, в холле, штуковина, напоминающая космические маятники, что на рынке, только в сто раз больше. Любопытный набор товара в сверкающих киосках: антикварные фотоаппараты, иконы, копии соборов и шахматы в виде римских воинов и восточных сарацинов. Прямо современность: противопоставление Запада и Востока. И рядом с шахматами, в «Звездной серии», диск «Океана Эльзы». Чем дальше от дома — тем больше Вакарчука!
НАДЕЖНОЕ «ВЛОЖЕНИЕМЫСЛЕЙ»
Захотелось проведать новый Арбат. Эта переделанная улица стала символом уже Перестроечной свободы: уличных артистов, молодежных тусовок и сборищ любителей кричать до хрипоты на политические темы.
Я перепутал и вышел на метро «Библиотека имени Ленина» (метро в Москве — сооружение, конкурирующее по запутанности с лабиринтом Минотавра, даже если ходить по нему, не отрывая головы от карты-схемы). Выскочил на Боровицкой.
Мимо шествует мужичок: пепельная грива волос, пшеничные усы, голубые, близко посаженные глаза, задорный крупный нос. Что- то в его облике от запорожского казака. Спрашиваю:
— Далеко отсюда Арбат?
— А вы не были на Арбате?
— Был раз пятнадцать, только сейчас вышел с другой стороны.
— Там, — махнул он в нужную сторону.
От мужика тянуло спиртным.
— Не смотрели вчера кино по телевизору про римского императора? — задал он вопрос, зашагав параллельным курсом.
— Нет, интересное?
— Очень. Кстати, он на вас похож.
— Наверное, это — неплохо. Император — не последний человек.
— Император — это в государстве и первый и последний человек одновременно.
— Мудро, — искреннее похвалил я.
Чтобы закрепить впечатление мудрости, «казак» решил вспомнить, о каком императоре шла речь.
— Он там это — город зажег.
— Нерон! Не сказал бы, чтобы я рвался на него походить. Хотя вообще на нас это похоже — понастроить, а потом спалить.
— Мы только с таких и берем пример. А надо следовать природе.
— Вторая мудрость.
Философ-любитель довольно засмеялся и тут же полюбопытствовал:
— А вы откуда?
— Из Киева.
— А я из Хмельницкого! Я тоже хохол! Уехал тридцать лет тому назад. Чем занимаетесь?
— Писатель и журналист.
— Знаете тут недалеко памятник Гоголю? — решил он закрепить писательскую тему.
— Я в курсе. Он там гигантский, еле в сквер вмещается.
— А вы знаете, какую Гоголь важную миссию выполнил: он соединил украинскую и русскую культуры.
— Я бы сказал больше: он основал русскую литературу. Достоевский заметил, что вся русская литература вышла из «Шинели» Гоголя.
Мужик неожиданно захохотал.
— Из «Шинели»?! Никогда не слышал. Смешно... А вот там, кстати, памятник Достоевскому. Но он как-то не очень хорошо сидит. Неаккуратно.
(Действительно, позднее я убедился, что Федор Михайлович ужасно неловко сваливался с табурета, словно вдребезги пьян. Удивительно, почему для него выбрали такую невнятную позу?)
— Вот вам и Арбат, — сказал уроженец Хмельницкого. — Знаете, мне приятно, что я столкнулся с вами. Мне кажется, я в вас сделал вложение своих мыслей.
– Обещаю не дать пропасть вкладу, — уверил я его.
Все это время в небе продолжал клубиться торфяной смог.
Интересная ассоциативная связь: Москва в дыму, номер гостиницы испещрен инструкциями о пожаре; мужик, встретивший меня на улице, сказал что я похож на поджигателя-Нерона.
Знаки Огня — опасная вещь!
(Окончание в следующем пятничном номере)
