МАМОНТ... НА ЧЕРДАКЕ

Первое, заочное знакомство с Петром Ивановичем Озеровым — ветеринарным врачом по специальности и археологом, знатоком истории по призванию, — состоялось несколько лет назад при довольно необычных обстоятельствах.

Редакционный «уазик» притормозил, и мой спутник (очевидно, из желания посмеяться) указал на фигуру человека, который как аист ходил по свежевспаханному полю и что-то внимательно рассматривал. Время от времени человек нагибался, брал в руки глиняный осколок или какой-то камешек и прятал в карман. На обочине около служебной машины (Петр Иванович к тому времени был директором районной инкубаторной станции) уже выросла немалая куча таких обломков...

Мы поехали по своим делам, и потом я еще несколько раз вспоминала о человеке, который использует свое свободное время так странно и, главное, совсем нетипично для жителей провинции.

«Стьмяніли браслети і гребені,

Розпались намиста разки,

Що їх одягали древні

Смагляві юні жінки».

Лина Костенко, из цикла «Душа тисячоліть шукає себе в слові»

... Да мало кто в детстве не мечтал найти свой клад. Кому-то он представлялся кувшином с драгоценностями, кому-то мерещился подземельем исторического замка с рыцарскими доспехами, а иному — деревянным сундуком, добытым из руин монастыря, — обшитым железом и наполненным древними рукописями.

У Петра Ивановича тоже была заветная мечта, — найти... метеорит, обломок иного, незнакомого мира. И мою скептическую улыбку дилетанта он мгновенно нейтрализовал объяснением:

— Думаете, это так просто? Но на всей территории бывшего Союза их было найдено не больше двухсот!

Поэтому давняя и на первый взгляд прозаичная мечта, не покидала его и после окончания ветеринарного отделения Александрийского сельскохозяйственного техникума. Жизненные обстоятельства сложились так, что он не мог получить образования по призванию души.

Казалось бы, чего проще: есть нужная, прибыльная в сельской местности специальность ветврача (а Озеров как человек ответственный всегда старательно и охотно овладевал знаниями — и в школе, и в техникуме), есть семья, двое детей, уважаемая должность с перспективой роста — живи «как все», обычно и размеренно, без претензий. Но юношеская мечта, которую он не предал, постепенно из навязчивой идеи-фикс превратилась в хобби, а затем стала просто неотъемлемой частью его внутреннего «я». Найденный странный обломок какой-то породы Озеров отослал в Москву на экспертизу. Нет, как оказалось, это не был метеорит, а всего только вулканический сплав магмы (Как? В нашей степной местности, где не то что гор нет — даже пригорки можно посчитать на пальцах одной руки?!).

С тех пор и началось: Озеров серьезно «заболел» археологией. Его коллекция пополнялась первобытными орудиями труда и обломками домашней утвари (кстати, находками Озерова были немало удивлены киевские специалисты: эти находки отрицали известные данные ледниковой карты четвертичного периода, по которой в центральной Украине как будто и не могло быть стоянок, датированных ранее периодом мустье).

Для этого увлечения как воздух необходимы были специальные знания по истории, геологии, археологии, которыми Петр Иванович овладевал самостоятельно, скупая необходимую литературу с таким же азартом, с которым ходил пешком по всем полям района в свободное от основной работы время на поиски очередных находок.

«І в пута тяжкі клинописні

закована з давніх-давен,

в степу оживає пісня

давно занімілих племен».

За более как двадцатилетнюю историю своего увлечения археологией Петр Иванович из любителя превратился в профессионала-самоучку (если можно употребить такое парадоксальное выражение). Он изучил по этому вопросу все, что мог, и уже давно общается «на равных» с учеными-историками, археологами, свободно оперируя специальными терминами.

Озеров наладил тесные связи с Киевским институтом археологии академии наук, который в лучшие времена обеспечивал его необходимыми для работы химреактивами, гипсом, клеем. Познакомился с Еленой Васильевной Цвек — ведущим археологом, кандидатом исторических наук, авторитетным специалистом по Трипольской культуре. Ее деловые компетентные советы помогали разобраться в новых находках, правильно их классифицировать.

Каждое поле в районе известно Петру Ивановичу, никакие земляные работы — то ли строительство, то ли обычная пахота — не проходили мимо его внимания. И как результат — несколько тысяч экспонатов для исторических музеев Киева, областного центра. (Когда еще существовал районный краеведческий музей, большую часть его экспозиции составляли именно находки местного археолога-любителя. Стоянки первобытных людей, открытые на территории района Озеровым, исчисляются десятками, ожидают своего детального исследования больше 400 курганов-погребений медного века).

Не обошлось и без «потерь». Хотя и красивой была местная легенда об исторической роли в боях с турками заиленой ныне речки — притока Большой Выси (словно и само название ее, Гептурка, говорит само за себя), но пришлось сначала усомниться в ее основе, а потом вообще развенчать. За время многолетних поисков и исследований Петр Иванович пришел к выводу, что на территории района жили бедные племена, и никаких «больших торговых путей», а отсюда и битв на реке, здесь не было. У каждой находки Озерова — своя предыстория, — всегда особая, колоритная, и каждой находке предшествует совершенный кропотливый труд. Например, эту биноклевидную ритуальную чашу, фрагмент которой я беру в руки со стола археолога, Петр Иванович собирал по кусочкам целых три года. Ставил на поле веху — там, где нашел первый обломок. Потом в следующем году приходил опять на то же именно место — после пахоты. И никто сегодня не скажет, что простая утонченность первобытного мастера- гончара еще несколько лет назад представляла собой для непосвященного наблюдателя только кучу глиняных осколков — грубых и бесформенных, которые нужно было еще тщательно очистить по специальной технологии от известковых наслоений, потом склеить вместе.

Самые интересные находки Петра Ивановича каждый оценит по-своему. Меня, например, озадачили зубы доисторической акулы (оказывается, 50 миллионов лет назад на месте песчаного карьера было море!). А еще небольшая, с ладонь величиной, трипольская «чашечка». Ей 5 тысяч лет, а Петр Иванович спокойненько использует находку под... банальную пепельницу: «Таких кувшинчиков ежегодно можно отыскать множество!» Или как вам понравится скелет мамонта, которого держит хозяин у себя на чердаке, хотя и в «разобранном» виде? Найти — нашел, об этом случае и районная газета в свое время писала. А вот куда девать? В краеведческих музеях годами лежат не разобранные и не паспортизированные находки — десятками тысяч. (Только от усадьбы Озерова несколько лет назад отъехал грузовик, полный таких сокровищ, а их уже снова негде складывать!).

Но самая большая гордость Петра Ивановича — ритуальная модель трипольского жилища: древний скульптор обнаружил незаурядные способности, и земля донесла до нашего времени это своеобразное «послание» почти неповрежденным. Озеров как специалист объясняет свой восторг от необычной находки, которая ныне в Киеве:

— С 1908 года от Днепра до Дуная были найдены только несколько десятков таких моделей, и моя — одна из тех, которая лучше всего сохранилась, одна из самых интересных.

«...Ідуть роки. Ідуть століття.

Хтось щось руйнує. Хтось і створює.

А Місто Ур зсипає сміття,

зсипає сміття на свою історію». «Місто Ур», Лина Костенко.

Археология всегда была делом одержимых энтузиастов и даже в «стабильные» советские времена мало финансировалась из государственных источников, не получала существенной поддержки. Нам в наследство советская эпоха дала неоправданное стремление к грандиозности, помпезному величию. Так, поднять казацкую чайку с днепровского дна — куда престижнее, чем ежедневно разгребать завалы музейных запасников, на свет божий извлекать экспонаты, которые еще никто и никогда не видел и вряд ли скоро увидит в ближайшее время. В Украине десятки, сотни музеев, которые, оказавшись в жалком положении, взывают о помощи, об элементарном внимании к своим проблемам, а в общем — ко всему культурно-историческому наследию. Мы на короткое время вспоминаем о них только тогда, когда на таможне задерживают очередного «дельца» за попытку вывезти из Украины предметы исторической ценности. Такое случается нечасто, и тем сильнее запоздалое возмущение. А, между прочим, сотни не менее ценных экспонатов просто погибают от плохих условий хранения, от нехватки средств на их реставрацию. Только у Озерова таких экспонатов несколько тысяч — наберется на целый краеведческий музей. В Новомиргороде был когда-то свой музей, по крохам собранный энтузиастами. Но после того как на заре «перестройки» его помещения передали верующим, экспонаты начали кочевую жизнь — пока лучшие, уникальные, не исчезли бесследно. Голоса местной интеллигенции в защиту памятников истории родного края не донеслись в кабинеты чиновников, и музей тихо прекратил свое существование.

Но что там какой-то неизвестный музей местного значения! В конце прошлого года, например, ограблен Светловодский краеведческий музей, страдают от безденежья фонды областного.

Петр Иванович с болью рассказывает, что, побывав впервые в Крыму два года назад, был сильно поражен большим количеством «диких», никем не контролированных раскопок. Кладоискатели варварски копаются в исторических землях Тавриды — все, что имеет большую культурную ценность (конечно, не только в денежном выражении) — прилипает к грязным рукам и плывет за границу. И нет никого, кто бы властно положил этому конец раз и навсегда. Все ранее принятые законы оказались бессильными перед жестокими реалиями жизни.

Непонимание близких, которые не разделяют твоего увлечения, пусть даже в течение полжизни, еще можно как-то понять. Но как трудно смириться с безразличием государства, которому, собственно, и посвящается твой неутомимый труд? Еще в должности директора инкубаторной станции Озеров не раз слышал в свой адрес на деловых совещаниях — что, мол, с него возьмешь, археолога! И прозвище «археолог» ни с того ни с сего стало бранным. Хотя в чем-чем, а в некомпетентности Петра Ивановича не обвинишь: его и сейчас трудно «поймать» на месте — ездит по частным вызовам спасать домашний скот. Профессия ветеринара хотя и не греет души, но позволяет прокормить семью в это трудное время, учить детей. А мази от ожогов на основе лечебных трав (фитотерапия — еще одно большое увлечение Петра Ивановича), которые он изготавливает по собственной сложной и уникальной рецептуре, уже не одного больного поставили на ноги.

Однако круг его интересов еще не замыкается на фитотерапии и археологии. Библиотеку специальной литературы время от времени пополняют старые издания, интересные своими маргиналиями — записями бывших владельцев на полях, между строк. Он их реставрирует, изучил самостоятельно древнерусский язык, — чтобы понять эти послания. Новое хобби дало ему возможность отыскать следы своих предков — генеалогическое древо Озеровых уходит корнями в род староверов из Червоного Яра под Кировоградом (в прошлом Елисаветград).

... Длительные экспедиции со студентами и школьниками, с товарищами по «археологическому цеху», поиски новых находок остались в прошлом — болезнь привязала молодого человека ко двору, препятствует полностью посвятить свободное время любимому делу. Осталась только слабая надежда на то, что местное руководство наконец обратит внимание на энтузиаста-коллекционера. Ведь ему нужно действительно так мало: всего лишь выделить и отремонтировать помещение для краеведческого музея, который Петр Иванович мечтает возглавить. А пустых помещений в райцентре довольно много.

Но пока что не попадается бескорыстный меценат, только «железные» коммерсанты однажды заинтересовались экспонатами Озерова — нет ли чего «ценного» на продажу? Им не понять ценность погребения амазонки из воинственного племени сарматов. И трипольское блюдо или зерновик, которые хозяин собирал по кусочкам, для новоиспеченных нуворишей не ценнее кувшина или макитры, которые продаются на провинциальном базаре.

«Моим правилом в жизни было — работай... работай до тех пор, пока служат тебе руки и пока бьется живое сердце в твоей груди, работай в пользу твоего народа в Отчизне, дорогой тебе», — эти слова Д. И. Яворницкого, автора трехтомника «Iсторії запорізьких козаків» Петр Иванович взял и в качестве своего девиза жизни. Озеров сегодня составляет подробные карты местности, делает зарисовки, пишет капитальный труд как итог своей более чем двадцатилетней деятельности — археолога, историка, краеведа и просто человека, действительно нерядового, одержимого познанием — мира, природы, истории человечества. И себя самого — как его частицы.