ХУТОРЯНЕ

Отведать фермерского хлеба мне довелось несколько лет тому назад. А предложил мне его Иван Бойко, первый фермер в нашем районе. Вот только государство смилостивилось над частниками и разрешило брать землю в постоянное пользование.

Иван, агроном по образованию, и его супруга-экономист сформировали слаженный тандем, раз и навсегда решив для себя проблему трудоустройства, а по большому счету — самореализации. За Иваном потянулись в фермеры его отец Алексей Иванович, родной брат Сергей, двоюродный брат Николай.

ИВАН И ЛЮДМИЛА

Жители райцентра, Иван Бойко с женой Людмилой изредка приезжают в свой дом, который когда-то им, молодым специалистам, выпускникам Белоцерковского сельхозинститута, построил колхоз.

В окрестностях села Ликаревого, где родился Иван, вырос хутор. Здесь, поближе к выделенным им 15 гектарам, семья Бойко пустила корни. Рядом — берег поросшей камышом речушки (выручающей, однако, Ивана с его перцем и огурцами в самую сильную жару), руины брошенных погребов в дебрях яблонь и груш. Когда-то тут была целая улица. Нынче — хутор одного фермера: небольшой домик, ангар для техники и хранения зерна, сарай для скота. Все выросло за последние пять лет ценой невероятных усилий двух людей. Два-три выходных за лето — уже большая роскошь. На руки Людмилы — уход за овощами, повседневные женские хлопоты, скот. А у Ивана своих забот с лихвой: 15 собственных гектаров и 15 арендованных, и еще 3,5 — в горсовете наделили (а давал заявку на 35). И отец свою землю разделил между сыновьями, чтобы обрабатывали, ведь самому уже не управиться.

Но Иван не из тех, кто сдается при первой трудности. Его прижимают энергетическим кризисом, а он планирует следующей осенью нанять бульдозер для расчистки кустарников, мечтает разбить на своем хуторе... дендропарк.

ФЕРМЕР И КОЛХОЗНИК — «БЛИЗНЕЦЫ-БРАТЬЯ»?

Еще в начале своего хозяйствования Иван все же успел приобрести в кредит под гарантии Государственного фонда поддержки фермерства какую-то технику: «волынянку», трактор, другой инвентарь. Впоследствии, уже на свои кровные — комбайн (правда, один на троих, в складчину), зерноочистительную машину.

Но кампания по созданию фермерских хозяйств, о которой трубили когда-то на всех уровнях, захлебываясь от энтузиазма, пошла на убыль, и сегодня мало кого взаправду беспокоит судьба частного собственника. За последние семь лет из свыше сотни фермеров в нашем районе осталось где-то 60, и то ежегодно 4-6 человек отдают свою землю назад, в общественное пользование. Сначала отсеялись те, кто, пользуясь удобным случаем, урвал что смог за первые год-два после введения фермерства. Вторая волна «отступников» — это просто хорошие механизаторы, которые переоценили свою способность работать на перспективу и масштабно мыслить. Так как фермерство — не просто возделывание земли. Это образ жизни.

Районное чиновное руководство на проблемы фермеров смотрит сквозь пальцы, скептически: землю дали, что еще надо? И правда: в фермерскую кладовую не наведаешься, как в «колхозно-собственную». И не очень вмешаешься, что сеять и за чем, и сколько куда реализовать. Тут не срабатывает «телефонное право», потому и не вызывают фермеры заинтересованности у чиновничества — пускай себе живут, как знают. А начнут тревожить просьбами или претензиями — лишний козырь: вот видите, им землю доверили, а они, сякие-такие, народ не кормят, а лишь пороги умеют оббивать.

Политика власти демонстрирует странным образом одинаковое пренебрежение к крестьянину в целом. О нем вспоминают в преддверии уборки урожая: тогда и фермера, и КСП крепко хватают за горло несколько монополистов, которые ворочают ценами на зерно и горючее. И крестьянин в этих «дружеских» объятиях барахтается и хрипит, пока кредиторы не вытрясут из него все до последнего зерна.

Иван Бойко не перестает удивляться: за границей сельскохозяйственное производство дотируется. А в нашей стране невежды в государственных креслах почему-то решили, что дойную корову (т.е. землю и тех, кто непосредственно на ней работает) можно безнаказанно доить, ничем не кормя. Ну, подбросят солярки на уборочную — знайте, мол, нашу доброту и заботу.

На государственных кредитах можно ставить крест. «Ножницы» в ценообразовании, когда за тонну горючего надо отдать почти 10 тонн зерна, многих фермеров вынуждают отказываться от земли. И колхозы с каждым годом увеличивают количество земель под паром — просто-напросто исключают из севооборота. А еще прибавьте удобрения, гербициды — немыслимо дорогие. На колхозные поля вообще больно смотреть — сорняки достигли критической черты. Посевы давно не видели гербицидов, так что приверженцы экологической чистоты могут спать спокойно.

Общаясь с Бойко и другими фермерами, а также с их коллегами — руководителями и специалистами КСП, я, конечно, чувствую разницу в подходах и взглядах. В первую очередь в ключевом вопросе — земельном. И все же больше в них общего. На фоне общих апокалиптических настроений в них остается уверенность в том, что сельское хозяйство может вытащить страну из кризиса. При условии, что государство всерьез и комплексно поддержит товаропроизводителя на селе и предпримет настоящие реформы в аграрном секторе.

А тем временем, дабы не попасться лишний раз на глаза налоговикам, фермеры вынуждены манипулировать цифрами. Искусственно занижая урожайность, загоняют часть прибылей в тень, чтобы иметь шанс на выживание, маневрировать в течение года (скажем, найти горючее по более доступной цене или по «бартеру»). Выживает в этой круговерти более сильный.

Ассоциация фермеров, районное звено которой в свое время возглавлял Иван, по его мнению, организация чисто номинальная, декоративная. Ни оказать существенную помощь, ни защитить в случае чего, ни даже решить общую для всех фермеров проблему сбыта собственной продукции (ведь продать 50 тонн зерна значительно тяжелее, чем 1000) она не в состоянии.

ОТКУДА БЕРУТСЯ «СИЛЬНЫЕ» ФЕРМЕРЫ?

(Крамольные предположения, близкие к истине).

А и в самом деле, откуда? У колхозов сумасшедшие картотеки неплатежей, а после нынешнего энергокризиса им, похоже, вовеки не выбраться из долговой ямы. Усилий таких «середнячков», как семья Бойко, только и хватает, чтобы едва сводить концы с концами.

Если прибегнуть даже к самому поверхностному анализу ведения хозяйства в этих «маяках», можно откопать хитрую закономерность: стартовали в одинаковых условиях. Но у одних — 15 га бесплодной земли, а у других — 50 га земли полноценной пахотной. У одних — несчастный тракторишка или комбайн в складчину, у других — арендованная в колхозе техника, засев и уборка — в первую очередь. И сеять они пытаются не что-нибудь, а самые выгодные культуры — подсолнух, сахарную свеклу, не считаясь с энергозатратами. Слишком тесная «дружба» таких фермеров с государственными чиновными структурами, которые к фермерству как таковому относятся по принципу «тащить и не пущать», вызывает по меньшей мере подозрение. И позволяет сделать предположение, что все благополучие этих фермеров базируется на привлечении посторонних инвестиций, к которым чиновники имеют если не прямое, то опосредствованное отношение. И колхозная верхушка не остается в стороне. «Перебросит», скажем, председатель КСП сотню-другую центнеров подсолнуха либо свеклы на «фермерское» хозяйство, а прибыль, естественно, согласно «договоренности». Такая практика была успешно апробирована еще во времена «двухгектарного бума». Через эти не облагаемые налогом два гектара, будто через черную космическую дыру, вытекает немало колхозного зерна, материализуясь в иномарки, частные домики в надцать этажей и тому подобное. Оформляя по два гектара на тещу-брата-свата и имея доступ к колхозной технике, государственные чиновники и колхозная верхушка за чисто символическую плату этой техникой «сеют», «обрабатывают», «косят», успевая только считать прибыль, заработанную чужими руками.

Необходимый опыт приобретен, он сыграл свою роль, и для «подстраховки» появились «фермеры» (вторая волна) — невесть откуда, с пристойной техникой, с уверенностью в поступлении прибылей — независимо от кредитов и погоды. И нельзя отмеченные явления характеризовать как «отдельные» служебные злоупотребления или нарушения закона. Дело в другом: это наследственный стиль жизни. Мимикрия. Что угодно, только не настоящее фермерство, «от сохи».

«БЕЗ НАДІЇ — СПОДІВАЮСЬ...»

Фермерство — настоящее, не «потемкинское» — занятие для крепких духом и здоровьем. Семья Бойко твердо идет избранным путем. Ни у кого ничего не просит и не жалуется. А стоило: в прошлом сезоне, чтобы построить помещение для скота, «пошли с шапкой» по родственникам и одолжили тысячу долларов. Теперь им придется отдавать за долги 10(!) откормленных свиней — в прошлом году хватило бы и пяти.

С председателями КСП — «братьями по несчастью» — взаимоотношения дружеские, партнерские. Например, в соседнем КСП «Звезда», где Бойко арендует 15 га земли, нет проблем с овощами — благодаря фермеру, поставляющему их как расчет за предоставленную землю. Написал было Иван заявление, чтобы ему прибавили еще земли из запаса горсовета. Отказали. Вместо этого предложили в Петроострове — самом дальнем селе, километрах в 30-ти от Ивановой «фазенды». Не захотел Иван и не жалеет.

На своих угодьях Бойко не устает экспериментировать, отыскивая наиболее прибыльные культуры и сорта. О нарушении севооборота здесь даже речи не может быть: Иван как ученый-агроном по образованию четко понимает, что, сея только подсолнух — самую изнуряющую для земли культуру, — он вылетел бы в трубу через два сезона. Поэтому чего только не было за эти годы на отведенных ему площадях: овощи и бахча — ближе к берегу, в овраге — гречиха, подсолнух, ячмень. Просо, пшеница. Картофель, свекла — и для семьи, и на корм скоту. А еще — целебные травы. Последний проект — семеноводство овощных и лекарственных культур.

Как бы там ни было, в отличие от большинства коллективных сельскохозяйственных предприятий, фермеры не ходят в должниках. Личная ответственность, которую ни на чьи плечи не переложить, не позволяет им «пролетать». И недреманное око налоговиков исправно контролирует и ничего «не прощает» единоличникам.

Иван же и такие, как он, заботятся о том, чтобы передать в наследство детям (а у Бойко их трое) что-то настоящее, крепкое, надежное — кусок земли, орошенный потом, подворье, где можно обустроиться и приложить руку. Правда, старший, Алексей в науку пошел — учится в киевском институте, увлекается сейчас программированием. Дочь Валя закончит в следующем году школу и будет, как и всякая будущая женщина, «отрезанным ломтем» для родителей. Главная надежда на Тараса, самого младшего. Уж он-то продолжит дело отца! И в школу пойдет здесь, в селе, и родительскую мечту воплотит.

ПОРОСЯТ — НА БАНКОВУЮ!

За последние пять лет приучили к мысли, что на земле независимой Украины ничего ни от кого не зависит, никто ни на что не влияет и никто ни за что не отвечает. Как говорится, собака лает — караван идет.

Нашим украинским долготерпеливым крестьянам, вероятно, еще далеко до самосознания. Консолидировались, наверное, только шахтеры и частично пенсионеры. А крестьян «бьют и плакать не дают», задабривают подачками и давят на сознательность и патриотизм. Вот если бы и в Киеве на Банковой, как в Париже, завизжали поросята, а под окнами Верховной Рады собирали тучи мух гнилые помидоры, — возможно, тогда бы правительственные чиновники вплотную занялись разработкой действенной экономической программы развития села, его возрождения из руин.

А пока, несмотря на все амбициозные выступления на международном уровне, поставленные себе в заслугу чахнущей властью, мы все, вместе и поодиночке, были и продолжаем быть отдельными и обособленными, каждый на своем собственном хуторе — проблем, надежд, достижений и разочарований. Хуторская психология. Хуторской ограниченный и в то же время гордящийся этим национальный менталитет. Но вот непостижимый, хоть уже обычный парадокс: чей-то жизненный хутор по капризу судьбы прилепился на окраине нищего села. А чей-то — тоже небольшой и вполне самодостаточный — на островах в теплом море...