Кастрация национальной исторической памяти,

«Народ, що не знає своєї історії, є народ сліпців»

Современное украинское историческое образование переживает интенсивный процесс развития. Главным для него является как работа над качественным улучшением школьных курсов истории Украины, а следовательно, и модернизацией соответствующих учебников, так и поиски путей усовершенствования его методологических принципов, целей, заданий, уровня, ведущих и смысловых принципов. Невзирая на существующие изъяны, оно добилось существенных достижений. Самым главным среди них, по моему мнению, стала разработка впервые в истории отечественного исторического образования национальной концепции украинского исторического развития с княжеских времен до настоящего времени. Справедливым является наблюдение профессора О. Удода, что «периодизация истории Украины в ее концептуальном и завершенном виде впервые была зафиксирована в учебной литературе. Стало быть, все серьезные академические издания по украинской истории, которые выходят в свет и будут публиковаться в будущем, должны теперь либо согласовываться с существующей периодизацией, либо же предлагать иную. Но игнорировать тот историографический факт, что школьное историческое образование опередило в этом смысле академическую науку, уже невозможно». Созданная схема украинской истории стала стержнем демонстрации в учебниках ее преемственности, залогом формирования в учеников целостного виденья прошлого Родины.

Разработанные принципы отечественной концепции и новое содержание учебников не только школьных, но и вузовских, стали чуть ли не единственной важной почвой реконструкции исторической памяти украинской нации, без которой невозможны становление и развитие ее исторического сознания, самоидентификации. В отличие от всех других современных наций европейской цивилизации, имеющих свои государства, украинская на протяжении ХХ в. испытала катастрофические удары и страшные по своим масштабам потери, поставившие ее на грань выживания. Пребывание в составе СССР обернулось для нее не просто разрушением исторической памяти, а ситуацией, которую исследователь Й. Розен классифицировал как катастрофический кризис, препятствующий восстановлению собственной идентичности. Российский социолог С. Кара-Мурза, касаясь проблемы беспамятства, подчеркивал: «Человек, ничего не помнящий по истории своего народа, страны, семьи, выпадает из этого социума и становится совсем беззащитным против манипуляции. Человек без памяти поставлен перед необходимостью заново определять свое место в мире, человек, лишенный исторического опыта своего и других народов, оказывается вне исторической перспективы и способен жить лишь настоящим».

Первым в Украине трагичность ситуации с исторической памятью украинцев подметил гениальный А. Довженко, заметил и ужаснулся страшным последствиям сформированного у них национального беспамятства. Считаю целесообразным привести несколько его заметок, сделанных в «Щоденнику», значимость которого как исторического источника должным образом не оценена специалистами до сих пор. Они не только констатируют состояние разрухи национального сознания, но и обрисовывают факторы, обусловившие ее, а также служат предостережением для нас в связи с некоторыми нюансами украинской политики современного «правящего класса» (назвать его элитой язык не поворачивается), особенно поведения и действий представителей его «малорусской группировки», которые вызывающе демонстрируют пренебрежение к украинскому языку, культуре и истории, не скрывают ненависти к освободительной борьбе украинцев за независимость Родины и глумятся над святынями национальной исторической памяти. В записи от 01.04.1942 г. находим размышления такого содержания: «Написати новелу чи епізод, умотивований у формі діалогу — може, про долю і характеристику народу (українського. — В. С.), що протягом століть втрачав свою верхівку інтелектуальну, що кидала його з різних причин і діяла на користь культури польської, руської, лишаючи народ свій темним і немічним в розумінні передової культури. Про відсутність вірності, про легку асиміляцію і безбатьківщину. Про байдужість до своєї старовини й історії. Пригадати тільки наші пам’ятки старовини, всі вони в г..... і занепаді. Наша урядова верхівка в цих справах, на жаль, нікчемна і розумово слабенька, провінційна, що і знайшло своє жалюгідне завершення в N...

Витравлювання українського в Художньому інституті. Відсутність в архітектурі. В ім’я чого? За чиєю забороною? Про безбатченків, і лакиз, і дурників убогих, і про холодних боягузів із замками на душевних вікнах і дверях»

Во время беседы (13.04.1942) из Г., записал: «Заговорили про словник український і про історію. Боже ж ти мій! Двадцять п’ять років немає історії і нема словника. Яка ганьба! Яка мерзота! Чия огидна рука тут діяла і во ім’я чого? Країна виховання безбатченків! Безбатченків без роду, без племені. Де ж і рости дезертиру, як не у нас?

— Бийте, товариші, німців! Рятуйте народ, як славні Богдан, Богун, Сагайдачний, Байда! — викрикують патетики.

— А що це за люди? — питають один одного адресати промов.

— А хто їх зна.

— Байда, та це ж наш старший лейтенант.

— А Сагайдачний?

— Це редактор німецької газети, читав його українські статті у звільнених селах. Страх, який ненависний».

На следующий день с горечью и болью отметил тот факт, что «єдина країна у світі, де не викладалася в університетах історія цієї країни, де історія вважалася чимось забороненим, ворожим і контрреволюційним, — це Україна. Другої такої країни на земній кулі нема...» И дальше: «Ніхто не хотів вчитися на історичному факультеті. Посилали в примусовому плані. Професорів заарештовували майже щороку, і студенти знали, що таке історія, що історія — це паспорт на загибель. А що ж таке історія? Історія є рівнодіюча всіх духовних сил і здібностей народу. В університеті розмовляли (по-українському) тільки початківці і поети. Решта вся по-руськи, на радість Гітлеру». Через ужасающие последствия для Украины как войны, так и ассимиляционной политики власти, в ноябре 1945 г. назвал ее «диким полем Європи».

Правда, А. Довженко длительное время терзался сомнениями, знал ли И. Сталин о том, что в действительности происходило в Украине. «Дорого б я дав, — записал у «Щоденнику» 5 августа 1947 г., — коли б довідатись: чи знає Сталін, що на Вкраїні вищі школи давно вже переведено на руську мову, що таким чином українська середня школа мусить також зникнути як непотрібна, безперспективна і що се взагалі нічого спільного з ленінською національною політикою не має. Що се є обман народу і всього світу. Ґвалтування народної душі і насмішка над його історією, життям і попрання елементарних його прав. Хочу вірити, що не знає». Окончательное прозрение пришло позже, осенью 1956 г. «...На сороковому році будівництва соціалізму в столиці сорокамільйонної УРСР (повністю) викладання наук так же, як і в інших вузах УРСР (повністю), проводиться руською мовою, — записал за полмесяца до смерти 07.11.1956 г. — Такого нема ніде у світі. Згадую листи Леніна з національного питання і думаю: не говоріть мені більше нічого. Я все зрозумів і переповнений вщерть. Якщо мій народ не спромігся на власну вищу школу, — вся абсолютна решта, себто, ну ніщо вже інше не має ціни. Яка нечувана аморальність... Який жорстокий обман... І жаль, і сором...»

Вот в таком состоянии полной разрухи всего украинского, пустыни в области национальной памяти, сознания и самосознания украинский этнос вошел в период независимости Украины. Отсутствие национальной политической элиты, хилость, разъединенность и междоусобие национально-патриотических сил, господство идеологии и ментальности малороссийства (с его традиционным патологическим устремлением к национальному самоотречению, холуйству и продажности), стали основным препятствием формирования современной украинской политической нации. «Украинцы — это нация, что ее годами вытесняли из жизни путем физического уничтожения, духовной экспроприации, генетических мутаций, целеустремленного перемешивания народов на ее территории, — справедливо подчеркивала в 1999 году гениальная поэтесса и совесть нации Л. Костенко, — в результате чего состоялась амнезия исторической памяти и качественные потери самого национального генотипа. Образ ее искажался годами, ей приписывалась чуть ли не генетическая тупость, не отказывалось в мужестве, но инкриминировался то национализм, то антисемитизм. Большое чудо, что эта нация на сегодня еще есть, она давно уже могла бы нивелироваться и исчезнуть. Фактически это нация раритета, одинокая на собственной земле в своем большом социуме, а еще более одиноко в универсуме человечества. Фантом Европы, что лишь на исходе века начал приобретать для мира реальные черты».

И еще более печальным результатом, по моему убеждению, пребывания земель сначала в составе Российской империи, а впоследствии — СССР стало уничтожение принципов ментальности украинского народа, его национальной культуры, сознания, памяти, души и образование на их руинах ментального мутанта — малоросса (хохла). В свое время В. Винниченко дал чрезвычайно меткую характеристику его характерных черт. Привожу цитату из старой выписки, сделанной не из оригинала, а из одной газетной статьи, которую теперь не имею возможности сверить с первоисточником, а потому предварительно приношу извинения за неумышленно допущенную неточность: «Знаете, что такое малоросс? Нет? Паршивец, попросту говоря, ни то, ни се. Он, видите ли, по происхождению — украинец, по воспитанию — русский, по убеждениям — неуч во всем, что касается родного народа, по нравам — трус, себялюбец, раб. Вот это — малоросс».

При таких обстоятельствах нечего было надеяться, что школьное историческое образование за короткое время сможет существенно улучшить ситуацию. Опросы старшеклассников, организованные в 2008 года под эгидой Совета Европы, показали, что большинство из них «идентифицируют себя, прежде всего, жителями города, села или района. В чем ситуация почти повторяет начало ХХ в., когда на вопрос к украинскому крестьянину или простому человеку: «Кто вы?» получали ответ: «тутешній», «местный», «крестьянин», «хохол» и тому подобное. Таким образом, почти 20 лет спустя после провозглашения независимости национальное самосознание и идентичность молодежи достигло лишь начала ХХ века! И таким образом, в обществе продолжается катастрофическая ситуация с исторической памятью и историческим сознанием, чего нет ни в одной стране Европы или Азии. Как и в былые времена, как справедливо заметила О. Пахлевская, господствуют «плебейство» и «здравый смысл простых людей». Последние — «это советская метафора политически безграмотного, культурно отсутствующего и граждански безразличного человека, который является потомком Homo Sovieticus’a. Если это гражданин, то у него паспорт страны Популяндии. Это человек, уютно устроившийся в подмененном мире. И не живет, а потребляет. Что дадут. Десять гривен надбавки к пенсии, или кило гречневой крупы, или пятьдесят гривен, чтобы постоять с флагом на манифестации, или несколько миллионов долларов за голос в парламенте — какая разница? В украинских условиях по этническому признаку этот «простой человек» и есть Малоросс с большой буквы. Не россиянин и не украинец или то и другое вместе — так, единица безымянной популяции с вынутой из души культурой и моралью. Украину Малороссов Россия, наконец, очень бы полюбила. Потому что там бы не было больше Украины». И как ни досадно осознавать это, все-таки следует согласиться со справедливостью оценки, данной Л. Костенко современному статусу украинского этноса в своей родной Отчизне: «Я думаю, что украинский народ до сих пор не победил, потому что он переживает очень большое историческое унижение. Всякая сволочь его унижает, и он где-то потерял в себе гордость. Ему говорят, что он «меншовартісний», он привык...»

Следует отдать должное тем историкам-профессионалам и учителям истории, которые, не получая надлежащей поддержки по всем параметрам со стороны властных структур, самоотверженно работали над разработкой собственной концепции исторического образования и ее реализацией. Прилагали максимум усилий, чтобы донести до учеников не перелицованный из советского образца (на базе российского) малороссийский вариант истории, а принципиально новую, собственно украинскую, глубоко научную концепцию отечественной истории, самодостаточную и независимую от российской. И на ее основе доносили знание о «самостоятельном украинском историческом пути», формируя у учеников историческую память и сознание, а также воспитывая у них чувство гражданской личности, украинского патриотизма и т. п.

Почему украинские ученые и педагоги придавали первостепенное значение именно этим аспектам творения украинской концепции, как правильно заметил И. Гирич, далеко не всегда понимали европейские политики и специалисты в области разработки учебников. Ведь, в силу столетнего колониального прессинга, сознательными украинцами была едва треть населения Украины, остальные воспринимали себя духовными россиянами, лишь проживающими в Украине. Украина для последних — географическое, а не духовно-культурное понятие. Представления рядовых граждан остаются на уровне ХІХ — начала ХХ века. Украинцем признается лишь человек, который по происхождению является украинцем. Отсюда следовала особенно острая актуальность создания собственного исторического образования и решения им задач становления и развития национальной идентичности, памяти, сознания, формирования патриотизма и т. д. Между прочим, подобные функции выполняет историческое образование в средней школе не только у наших соседей (в Румынии, Польше и России), но и в других европейских странах (возможно, в меньшей степени это наблюдается в скандинавских государствах). Так, в Великобритании ее целью является «воспитание чувства национального сознания», в Германии и Швейцарии — исторического сознания, во Франции — гражданина, сформированного на идее свободы, в странах Юго-Восточной и Восточной Европы — патриотизма и национальной идентичности и т. д.

Важное значение для ее совершенствования имело обсуждение в начале ХХІ в. учеными (историками, педагогами), методистами и учителями проблем содержания школьного украинского исторического образования, в частности путей модернизации учебников. Ему способствовало проведение Всеукраинского научно-практического семинара «Актуальные проблемы современной исторической науки в Украине и ее интеграции с историческим образованием» (г. Киев, февраль 2007 г.) и Международного семинара «Отображение национальной идентичности и культурного разнообразия в учебных программах, учебниках и пособиях по истории» (Чернигов, май 2008 г.). Несмотря на разнообразие взглядов, в том числе критические, большинство специалистов оценивают его положительно. Они сходятся на том, что учебник истории должен быть национальным, с приоритетом украинской политической истории, научным (лишенным примитивизма, соответствовать достижениям современной украинской и зарубежной историографии) и основываться на концепции преемственности украинского исторического процесса, начиная с периода раннего средневековья и т. д.

Учитывая тот факт, что, как сказал французский историк Пьер Норе, учебник является одним из «мест памяти», совершенно верным и понятным является стремление Украинского института национальной памяти приобщиться к процессу улучшения качества исторического образования. По убеждению его председателя, академика НАН Украины И. Юхновского, учебник истории Украины должен быть правдивым, показывать прошлое украинского государства, прежде всего, «позитивное развитие украинского государственного общества», способствовать «развитию у детей и юношества национальной гордости, национального самосознания и патриотизма». С этой целью образовывалась группа научных работников, возглавляемая доктором исторических наук, профессором Н. Яковенко, которая, проанализировав существующие школьные учебники, уполномочивалась «предложить содержание базового учебника по истории», который должен был стать фундаментом «для формирования национальной идентичности молодого поколения».

Замысел весьма благородный. Вполне логично было бы допустить, что первым шагом данной группы историков, взявших на себя ответственность за его реализацию, станет проведение совместного с авторами учебников, учеными-педагогами, методистами, лучшими учителями Украины откровенного обсуждения (как это, кстати, происходило в России и других странах) всего комплекса проблем содержания школьного исторического образования, плюсов и минусов существующих учебников по истории Украины. Однако они поступили иначе. Собравшись в октябре 2007 г. на рабочее совещание в Конча-Заспе, взяли на себя функцию, по образному выражению А. Блока, «карающего архангела», верша суд и вынося приговор: «это хорошо, а это плохо» (виноватых — «на виселицу»). Безапелляционность суждений, агрессивная нетерпимость к инакомыслящим, монополизация прав на истину — все это напоминало до боли знакомые постановления соответствующих компартийных структур по истории Украины 40—70-х гг. ХХ в. В стиле, присущем сторонникам постмодернизма, на что уже справедливо обращали внимание Я. Дашкевич, Ю. Мыцик, С. Терно и другие исследователи, сформировали следующие основные теоретические положения и выводы:

«культурно-профессиональный уровень авторов» опубликованных учебников (среди них один академик НАНУ, семь докторов наук и семь кандидатов наук), «к сожалению, очень низкий» (Г. Касьянов), разумеется, собственный считая высоким;

школьные учебники «не соответствуют ни государственному стандарту, ни современному состоянию исторической науки, ни потребностям общества»;

учебники «мифологизируют происхождение украинского народа и путают понятия этноса и нации...»;

в учебниках «доминирует политическая и милитаристская история...»;

тиражирование учебниками «пессимистического» представления об Украине, прививание ими комплекса «второсортности и ощущения цивилизационной и социальной маргинальности украинцев»;

«апологетизация народных бунтов и восстаний, а по существу — одобрение анархической, асоциальной модели поведения»;

«учебники педалируют этноцентрическое видение истории, практически полностью пренебрегая принципами полиэтничности, мультикультурности и поликонфессиональности...».

Но ни один из них не был подкреплен научной аргументацией. И не было констатировано в «Итоговом протоколе совещания...» ни одной позитивной наработки авторов учебников, написанных в период 90-х годов ХХ — начала ХХІ вв. И, что показательно (вплоть до неловкости), особенно резким нападкам подвергались именно те аспекты учебников, которым, по замыслу И. Юхновского, в новом учебнике отводилась бы особенно большая роль, поскольку они должны были бы содействовать развитию «национальной гордости, национального сознания и патриотизма», а именно: преемственности украинского народа с ранним средневековьем, его государственно-политической жизни и борьбы за независимость и тому подобное. Так, отрицалась научная корректность употребления терминов «Украина», «украинцы», «украинский» в контексте эпох средневековья и Нового времени, ретушировались негативные последствия для Украины экспансий соседних государств, всячески преуменьшалась роль казачества в социально-политическом и культурном развитии Украины конца XVI—XVIII вв. и де-факто перечеркивалась его значимость в борьбе украинцев за независимость в середине и во второй половине XVIІ в.; дискредитировались социальные и национально-освободительные выступления населения XVIІ—XVIII вв., толковавшиеся как «героизация низменных человеческих инстинктов и действий», разбойничество и т. п. Полностью разделяю выраженное по этому поводу следующее мнение известного историка Ю. Мыцика: «Жаль, что авторы пресловутой брошюры (Г. Касьянов, Н. Яковенко, М. Мудрый) увидели в описаниях борьбы украинцев за лучшее будущее и независимость только «излишнюю милитаризованность» [1, с. 87], похвалу насилию, героизацию «низменных человеческих инстинктов и действий» [1, с. 31]. Стоит напомнить и отметить, что в Украине не было своих колоний, и наши предки вели не захватнические войны против Московии, Польши, Турции и других государств, а оборонительные; это были войны за освобождение, сохранение себя как отдельного этноса. Чем не угодили, к примеру, Н. Яковенко гайдамаки и их вожди (прежде всего И. Гонта)? Тем, что стремились ликвидировать панщину, прекратить преследование православной церкви, восстановить Гетманщину? Почему, собственно, критике больше импонирует взгляд на гайдамаков дворянского историка Аполлона Скальковского («разбойники, воры, пятно в нашей истории»), польского шовиниста Ф. Равиты-Гавронского, а не Тараса Шевченко?». Возможно потому, что, как отметил Т. Чухлиб, «г-да Н. Яковенко и Л. Зашкильняк в своих высказываниях не является беспристрастными и объективными, а лишь отстаивают точку зрения определенной (так называемой националистической) части польской и еврейской историографии».

Анализ материалов данного совещания убедительно говорит, что в данном случае шла речь не о благородных попытках совершенствования, обновления (модернизации) школьного исторического образования в соответствии с основополагающими идеями проекта Института национальной памяти, а совсем о другом — приземленном, прагматичном и более эгоистичном, а именно: замене разработанной украинскими учеными ХІХ — начала ХХІ вв. схемы национальной истории другой — разработанной Н. Яковенко и ее единомышленниками в основном на принципах постмодернистской философии истории и космополитических идей либеральной демократии, которые должны были лечь в основу «евроучебника». О том, что это собственно так, во-первых, говорит поражающее подобие тональности и содержания высказанных ими критических размышлений, вызывающих сомнения в их высококвалифицированной предварительной согласованности, а во-вторых, о стремлении «легитимизировать» методологические основы собственного научного поиска как последнего слова достижений современной мировой методологии истории. Ознакомление с ними (в концентрированной форме главные из них сформулированы в трудах, выступлениях и интервью представителям прессы Н. Яковенко) позволяет выделить следующие составляющие «новой» концепции:

десциецизация исторической науки; исследовательское ремесло ученого — это не что иное, как его интеллектуальная игра (Н. Яковенко довольно часто повторяет выражение Г. Гессе «игра в бисер»), то есть он выступает в роли беллетриста, которому разрешено выискивать «себе то, что субъективно ему больше всего подходит» (Я. Дашкевич), а следовательно, превращает его исторические исследования в разновидность художественной литературы;

непознаваемость истории («историку не дано познать мир таким, каким он был в действительности», «историку никогда не дано познать объективно то, что он изучает», «возможность познать «всю правду» о прошлом практически равняется нулю»);

отрицание достоверности исторических знаний и наличия в истории определенных закономерностей («развитие общества не подлежит никаким объективным законам...», «законы общественного развития», как и категория «прогресса» — это не более, чем миф исторической науки ХІХ в.»);

отбрасывание научного характера школьного курса истории, который трактуется не таким, что должен дать ученикам основы исторической науки, а отдельной популярной «дидактической историей», существующей рядом со «взрослой», «настоящей историей» («исследовательской»), которая «отличается от школьной, как небо и земля». Таким образом, функция учебника — «предоставить «от имени науки» определенный компилятивный сгусток знаний, нужных молодому человеку для референтного отождествления себя со страной, в которой он живет, и с сообществом, к которому он принадлежит»;

обостренное, если не болезненное, невосприятие достижений украинской историографии, начиная с М. Грушевского и В. Липинского и до последних лет (за исключением избранной касты интеллектуалов «своих»); агрессивная, неадекватно жесткая критика ее явных и надуманных недостатков и ошибок при полном замалчивании таких же, а часто и значительно больших «грехов» польской, русской, еврейской, немецкой и других зарубежных историографий; постоянное внушение общественности мысли о «хуторянстве» современных украинских историков, их профессиональной ограниченности, если не крайнем невежестве, зашоренности, ограниченности, незнании достижений зарубежной историографии и прочих недостатках. Например, в интервью корреспонденту газеты «Зеркало недели» Ю. Чорнею Н. Яковенко сетовала: «наша украинская историография не хочет дальше читать, не хочет модернизироваться. Господствуют какие-то старые догмы, фасад перекрашивается, а структура не изменяется»;

абсолютизация методологических принципов исторической антропологии — одного из важных направлений современной зарубежной науки — при полном игнорировании других направлений и подходов (цивилизационного, культурологического; политической, интеллектуальной, глобальной истории и т. д.);

разрушение (деукраинизация) национальной истории путем почти полного исключения из нее (в периоды средневековья и раннего нового времени) политической составляющей (политической системы, прежде всего государственно-политической жизни, борьбы против внешней агрессии, национально-освободительных и социальных движений и восстаний) и этногенезиса украинского народа (толкование истории Киевской Руси собственно как неукраинской), а также всевозможного приуменьшения и унижения, которые граничат с дискретизацией, выдающейся роли в украинской истории казачества и образованного им государства — Гетманщины. Отсюда не лишенные оттенков иронии и пренебрежительной снисходительности характеристики изложенной в современных учебниках истории как «истории-мартирологии» и истории «барабана и горна», то есть войн, побед, поражений, героических поступков и тому подобного»;

превращение в «священную корову» модернистской теории нации при полном неприятии примордиалистской (перениалистской) парадигмы, признающей факт существования наций «в доновейшие времена», включая средневековье. Итак, отрицается сама возможность использования терминов «национально-освободительная борьба», «национально-освободительное движение», «национально-освободительное восстание» относительно борьбы украинцев за независимость на протяжении XVI—XVIII вв., потому что, мол, сама «нация» — это продукт ХІХ века». Н. Яковенко без малейшей тени сомнения отнесла концепцию «нации из крови» (этническая, языковая и конфессиональная целостность соединенная «общностью происхождения, языка и обычаев»), которой-де пользуются авторы современных учебников к «устаревшим историографическим стереотипам», и настаивала на необходимости перейти к концепции «нации по выбору», что «соответствовало бы и взгляду современной академической науки на нацию как «представляемую общность».

Кроме названных методологических принципов, следует назвать еще один фактор, существенно повлиявший на формирование данной концепции учебников по истории Украины. Имеются в виду рекомендации специалистов ЕС по написанию «евроучебника» по истории, который, безусловно, не может иметь национального лица. Неизвестно по какой причине они были немедленно взяты к выполнению группой Н. Яковенко, игнорируя, во-первых, имеющиеся особенности Украины в области формирования политической нации, гражданского общества, национальной памяти, сознания и идентичности; во-вторых, крайне отдаленные перспективы принятия Украины в сообщество ЕС. Как прокомментировала эту ситуацию в выступлении сама Н. Яковенко: «Меня могут упрекнуть, что я конъюнктурно призываю перенести на украинскую ситуацию элементы «евроучебника», который предусматривает все это. В свое оправдание напомню, что стратегическая цель Украины — стать членом ЕС, а следовательно, школа должна готовить молодежь к тому миру, в котором она рано или поздно будет жить».

Цель прекрасна, но не за счет утраты национальной идентичности и национальной памяти, а, значит, языка и культуры. Не является секретом, что космополитические идеи выдавливания национальной идентичности вроде бы самыми прогрессивными ценностями гражданского общества, которые, мол, должны разрушить национальную ограниченность со всеми ее изъянами, всячески поддерживаются и пропагандируются транснациональными корпорациями, максимально заинтересованными в создании унифицированного глобализованного сообщества потребительского характера. Известный ученый С. Хантингтон одним из первых заметил реальную угрозу для европейско-американской цивилизации утверждение среди элит ее государств космополитизма и потери ими национального лица. «Этих людей, — отмечал автор, — которых называют «давосскими мальчиками», «золотыми воротничками» и «космократами», объединяют новые концепции глобальной связанности. Международное сообщество, по их мнению, морально превосходит сообщество национальное, национализм для них является злом, национальная идентичность — подозрительным явлением, а национальные интересы — противозаконными». Если им удастся реализовать свои планы, то их результатом лет через 60—80 может стать карта Евразии с новым лицом: на восток от Днепра будут спешить удостоверять лояльность к власти курением фимиама в конфуцианских кумирнях, а на запад — под протяжный голос муэдзина — послушно будут бежать в мечети.

В свете упомянутых методологических и методических основ и был подготовлен в конце 2009 г. проект концепции и программ преподавания истории Украины в школе. Не касаясь характеристики методической составляющей «Концепции», разработанной О.Удодом на высоком профессиональном уровне, выскажу несколько соображений относительно общих принципов содержания курсов истории Украины, подготовленных Н. Яковенко.

Во-первых, в «Концепции» подчеркивается тот факт, что общие принципы «обновления содержания школьных курсов истории Украины опираются на принцип антропологизации («очеловечивания») прошлого». Вполне соглашаясь с необходимостью «очеловечивания» школьных учебников, считаю целесообразным обратить внимание на следующие моменты:

при всем уважении к важности принципа исторической антропологии он никогда не претендовал и не претендует на методологический универсализм в исторической науке, и не способен заменить другие методологические системы; мало того, антропологические исследования могут проводиться в каждой из них;

школьный учебник — это не исследование той или иной конкретной проблемы, он должен обеспечить формирование у учеников «целостного научного мировоззрения», чего можно добиться только путем показа всех важнейших аспектов украинской истории, опираясь на использование разных методологических подходов. Не случайно президент Международного общества из исторической дидактики Э. Эрдман (Германия), выступая на ХХ Международном конгрессе исторических наук (в 2005 году, г. Сидней), обратила внимание коллег на тот факт, что «учебник должен излагать материал в доступной форме и включать сюжеты как политической, так и социальной, культурной, гендерной и интеллектуальной историй».

в Украине только начался процесс написания обстоятельных трудов на основе исторического антропологизма; их почти нет по периодам Средневековья и Раннего нового времени, а, следовательно, просто не существует научной базы для разработки соответствующих учебников на принципах данного методологического подхода. Невзирая на провозглашаемые лозунги «антропологизации прошлого», Н. Яковенко явно не смогла их реализовать в написанном ею же учебном пособии «Нарис історії середньовічної та ранньомодерної України». Удалось только частично «подрисовать» в желаемом тоне «фасад» — то есть названия разделов и подразделов и не более. А следовательно, как по моему глубокому убеждению, прежде чем перебирать на себя миссию «карающего архангела» и делать попытку накинуть историческому образованию петлю концепции своего круга специалистов-единомышленников (если не ошибаюсь, ни один из них не написал школьный учебник), необходимо было, согласно принципам собственно человеческой и профессиональной этики, самой разработать соответствующий учебник и показать коллегам его преимущества в сравнении с существующими.

Во-вторых, по мнению Н. Яковенко, антропологический подход позволит видеть «лейтмотивом изложения» «конкретные проявления бытия общества, а не государство как абстрактную политическую и властную силу». В результате чего состоится существенное «сокращение повествования о политической и милитарной истории». Это в свою очередь «предоставит пространство для обсуждения политических и военных событий по большей части на примерах поведения конкретных социальных групп, а не безличных государственных факторов». Данное рассуждение свидетельствует или о непонимание соавторам «Концепции» значимости политической истории как составной истории любой страны, включая Украину, в целом и, в частности, роли государства, или о сознательной манипуляции, направленной на реанимацию реакционной концепции российских, советских, польских и других авторов «безгосударственности» украинского народа. Мы уже это «проходили»! Позволю себе напомнить председателю Рабочей группы следующее:

выдающийся французский историк Ле Гоф, которого трудно заподозрить в недооценке значимости исторической антропологии, предостерегал коллег не проявлять пренебрежения к политической истории, которую следовало бы считать «становым позвоночником» исторического анализа» (выделено мной. — Авт.). Не является тайной и тот факт, что в конце ХХ века во Франции у исследователей резко возрос интерес именно к политической истории в целом, и государства в частности;

весьма упрощенным и схематическим (а в чем-то и вульгаризированным, в классическом ленинском духе, что-то наподобие «государство является лишь аппаратом принуждения») является взгляд на государство как «абстрактную политическую и властную силу». Отсюда и сомнительная сентенция: «Не человек существует для государства, а государство для человека». Учитывая особенно ярко выраженный пиетет коллеги к достижениям западной историографии, позволю себе сослаться на характеристики государства, изложенные оксфордской «Энциклопедией политической мысли». Во-первых, «оно формирует или очерчивает установленные между человеческими существами вместе с их имуществом отношения или, другими словами, оно создает сообщество, или же человеческое общество в самом обобщенном значении этого термина. Следовательно, установление или укрепление государственности имеет особенное фундаментальное значение. Во-вторых, оно предусматривает существование упорядоченной власти или формы правления, то есть отношений превосходства и подчиненности между человеческими существами». В-третьих, «деятельность, в ходе которой создается и поддерживается государство, всегда является исключительной и специфической, она заключается в утверждении себя в противопоставлении с другими — не являющимися составляющей рассматриваемого сообщества»;

исходя из сказанного выше, приемлемо поставить вопрос: как можно у учеников 7—8 классов сформулировать понимание значимости государства в жизни этноса и общества, возникновение или укрепление которого «имеет особенное фундаментальное значение» и «предусматривает упорядочивание власти», а также воспитать чувство уважения к собственному государству, если оно трактуется «абстрактной политической и властной силой», «безличными государственными факторами»? И это в то время, когда в учебниках по истории России, Польши, Германии и других стран уделяется большое внимание изучению национальной государственной жизни. Для примера, в Польше (член ЕС) в первом десятилетии ХХІ ст. в лицеях программы преподавания истории (их существует 18) есть следующие темы: «Государство как основная форма организации общества, изменения государств», «Возникновения и развитие Польши в Средневековье. Значение христианства для создания и развития польской государственности и культуры», «Польское государство и изменения ее форм», «Малая отчизна и территория польского государства», «Польское общество без собственного государства» и проч. М. Куявская и М. Менз, анализируя концепции преподавания истории в новом общеобразовательном лицее (в 2007 г.), констатировали: «Радуют также все попытки концептуального представления истории (например, вокруг понятия цивилизации или вокруг видов государств)».

Следовательно, в Польше с ее гражданским обществом, чрезвычайно высоким уровнем развития национального сознания (идентичности) и чувства патриотизма, невзирая на членство в ЕС, продолжают формировать у учеников знания об истории Польского государства и взращивать у них чувство уважения к нему. Похожая картина и в соседней России. А вот в Украине, пронизанные благородными идеалами либеральной демократии ЕС специалисты, опасаясь, что туда не примут лет так через 20—30 Украину, решили выбросить национальную политическую историю в мусор, заискивающе проявляя классическое «самоотречение малороссиян». При этом начисто забыли убедительную рекомендацию эксперта Совета Европы из Германии Изабель де Кегель, что «каждая страна должна разрабатывать собственные учебники в соответствии со своими традициями и потребностями». Или, возможно наоборот, учитывая, что на протяжении ХІХ и почти всего ХХ вв. (за исключением 90-х гг.) Украина, не имея независимости, не могла сформировать традиции обучения учеников в атмосфере уважения к истории собственной государственной жизни, пришли к мысли о целесообразности возобновления утраченной традиции их воспитания в духе «безгосударственности» истории украинского народа;

предлагаемый методологический подход закрывает ученикам двери для понимания и осмысления чрезвычайно важного исторического урока: потери украинцами государства (оно ликвидировалось агрессивными соседями) всегда оборачивались для них трагедиями этнического, национально-религиозного, социально-политического и культурного характера.

В-третьих, «Концепция» предусматривает корректировку существующих знаний исторической науки всего комплекса вопросов, связанных из «милитарно-политической историей» и «конфликтными страницами» прошлого. Делая реверанс в сторону озвучивания «темных пятен прошлого», соавтор «Концепции» делает акцент на том, что «стилистика изложения здесь должна быть особенно корректной и нейтральной»; отрицает необходимость показа в учебниках «общего интереса нации», потому что, мол, такой подход предусматривает наличие «одномерной «правды», «неправильной позиции «изменников» или «отступников», к которым будет принадлежать часть собственного народа». А, следовательно, предлагается представлять в нем общество конгломератом «групп и прослоек с отдельными — в чем-то антагонистичными, а в чем-то общими — интересами и жизненными стратегиями...» Исходя из этого, провозглашается лозунг: «учебник должен способствовать достижению общественного консенсуса...» Положительно воспринимая идею гуманистической направленности образования, все же считаю целесообразным выразить несколько рассуждений критического характера:

принципиальное отрицание вызывает попытка заменить назначение учебника как источника знаний для учеников о прошлом Украины, которые опираются на достоверные факты и имеют целью «формирование научного мировоззрения», на «дидактичную историю», которая разрушает научное мировоззрение. Вспомним соответствующие последствия «дидактической истории» в СССР, когда для достижения поставленной воспитательной цели в учебниках репарировалась, ретушировалась, а чаще всего и подделывалась история;

стремление замолчать остроту межэтнических и межконфессиональных противоречий и столкновений в Украине не только не поможет формированию в современном обществе взаимной толерантности, а, наоборот, будет порождать хроническую подозрительность и настороженность. Их может снять лишь правдивое сказание о причинах такого противостояния и их трагические последствия. Горькие лекарства не нужно заменять подслащенной водичкой, последняя не лечит! Специалисты многих стран уже давно убедились в том, что не следует избегать в учебниках и во время изложения материала в классе болезненных вопросов, пытаясь достичь «гармонии интересов», а целесообразно представлять ход истории адекватным исторической реальности;

неприемлемой является попытка Н. Яковенко, во-первых, по ее словам, изложить «представление истории Украины не на этноцентрических принципах, как это мы наблюдаем сегодня, а как истории, которая включает у себя национальные меньшинства, которые издавна жили и живут на нашей территории, ведь Украина является пестрой в этническом плане», а, во-вторых, выбросить из учебников понятие «общего интереса нации» и уравнять в моральной оценке героев освободительных соревнований с предателями и отступниками, которые всегда бывают.

В первую очередь, отмечу, что и в современных учебниках даются сведения о других национальных меньшинствах. Правда, и с этим следует согласиться, что они недостаточны и их следует заметно расширить. Однако, даже теперь, не говоря уже об эпохах средневековья и нового времени, Украина остается, в отличие от США, Канады, Швейцарии или Бельгии, моноэтнической страной (украинцы, если не ошибаюсь, составляют около 78% ее населения), а, следовательно, отказ от «украинскости» украинской истории принесет вред, масштабы которого трудно представить. В этом плане полностью разделяю рассуждение академика В. Кременя: «Для нас социокультурное ядро страны и ее цивилизационную сущность составляют, в первую очередь, люди, которые: не мыслят себя вне исторического опыта своего народа; принимают как свою собственную соционормативную культуру сообщества — ее понимание «добра» и «зла», «правды» и «несправедливости»; с уважением относятся к своеобразию национальных меньшинств». И таких людей должно помогать формировать школьное историческое образование.

Весьма несерьезными с научной точки зрения выглядят и попытки подменить сообщество — народ (нацию) («интерес нации») социально-политическим сообществом — обществом, изображая последнее конгломератом групп и прослоек. Таким образом у учеников отбирается возможность получить знания о героической и одновременно трагической национально-освободительной борьбе украинцев на протяжении веков за свою независимость. В один момент этот подход, во-первых, замалчивает экспансионистскую политику соседних государств относительно Украины, а, следовательно, причины ее разделения; во-вторых, «освобождает» учеников от осознания пагубных последствий для украинского народа политики правительств иностранных стран, в состав которых попадали украинские земли; в-третьих, размывает формирование у молодого поколения современных украинцев таких ценностей, как сохранение независимости Родины, патриотизм, свобода и др. Известный историк О. Лысенко справедливо подчеркивал тот факт, что «нашим сверхзаданием, наверное, является воспитание патриота при посредничестве учебника», потому что «манкурт никогда не будет воевать за свою страну, работать на свою страну». Попытки размыть в сознании учеников моральные оценки героического образа и измены, оправдывая «позиции «предателей» или «отступников», приведут их лишь к духовному увечью. «В Норвегии и Франции никому не может прийти в голову воспитывать детей на примере Квислинга, Лаваля и их сторонников, — уже акцентировал внимание по этому поводу Ю. Мицик. — Неужели авторы брошюры, предлагая такие подходы к написанию будущих учебников, не понимают, что по ним можно будет воспитывать не патриотов Украины, а швейков и «перекотиполе», наподобие горьковского Луки («где тепло, там и родина»)?!

К тому же, критика почему-то не объясняет причину появления «малороссов» и «хрунов». Перефразируя Д. Писарева, можем сказать, что не потому в погребе влажно, что там живут мокрицы, а потому и мокрицы появились, что влажно в погребе. Не потому появились колонизаторы, что уже существовали «малороссы», а наоборот.

Следовательно, предложенная концепция направлена на разрушение позитивной наработки школьного исторического образования независимой Украины. Ее реализация таит в себе реальную угрозу деукраинизации истории, лишения ее национальной схемы развития.

P.S.Показательно, что в последние месяцы возникла еще одна угроза деукраинизации истории и уничтожения школьного и вузовского исторического образования. Имею в виду откровенные заявления руководителей гуманитарной сферы развития государства и отдельных депутатов Верховной Рады относительно необходимости пересмотра существующей концепции истории Украины, по-видимому, в сторону возвращения к ее советской схеме, в основе которой лежала русская имперская идея (отсюда разговоры о создании общего учебника). В любом случае, не вынашивая плохого намерения оскорбить кого-то из них, посоветовал бы сначала хотя бы ознакомиться с историей Украины, написанной не малороссами и чужестранцами, а профессиональными историками, начиная от В.Антоновича, М.Грушевского, М.Костомарова и тому подобное. Это профессиональная необходимость государственных мужей и долг совести и чести, если они есть, перед Украиной и украинской нацией. Величайший русский поэт В.Маяковский еще в 1926 г. написал поражающее силой искренности и правдивости стихотворение «Долг Украине», призывая россиян преодолевать свое традиционное невежество в сфере знаний о жизни украинского народа, растить в себе чувство уважения к его культуре, языку, истории. Весьма полезным было бы прислушиваться к его совету и многим-многим представителям «правящего класса» Украины, которые, за подходящим наблюдением И.Лосева, отмечаются «феноменальной политической слепотой», антипатриотической, искренним непониманием, «что такое достоинство страны и честь нации» и опытом «сдачи национальных интересов». Процитирую отдельную выемку, как интеллектуальную пищу для размышлений, для тех из них, кто еще не потерял ясность политического (государственного) мышления:

при всем уважении к важности принципа исторической антропологии он никогда не претендовал и не претендует на методологический универсализм в исторической науке, и не способен заменить другие методологические системы; мало того, антропологические исследования могут проводиться в каждой из них;

школьный учебник — это не исследование той или иной конкретной проблемы, он должен обеспечить формирование у учеников «целостного научного мировоззрения», чего можно добиться только путем показа всех важнейших аспектов украинской истории, опираясь на использование разных методологических подходов. Не случайно президент Международного общества из исторической дидактики Э. Эрдман (Германия), выступая на ХХ Международном конгрессе исторических наук (в 2005 году, г. Сидней), обратила внимание коллег на тот факт, что «учебник должен излагать материал в доступной форме и включать сюжеты как политической, так и социальной, культурной, гендерной и интеллектуальной историй».

в Украине только начался процесс написания обстоятельных трудов на основе исторического антропологизма; их почти нет по периодам Средневековья и Раннего нового времени, а, следовательно, просто не существует научной базы для разработки соответствующих учебников на принципах данного методологического подхода. Невзирая на провозглашаемые лозунги «антропологизации прошлого», Н. Яковенко явно не смогла их реализовать в написанном ею же учебном пособии «Нарис історії середньовічної та ранньомодерної України». Удалось только частично «подрисовать» в желаемом тоне «фасад» — то есть названия разделов и подразделов и не более. А следовательно, как по моему глубокому убеждению, прежде чем перебирать на себя миссию «карающего архангела» и делать попытку накинуть историческому образованию петлю концепции своего круга специалистов-единомышленников (если не ошибаюсь, ни один из них не написал школьный учебник), необходимо было, согласно принципам собственно человеческой и профессиональной этики, самой разработать соответствующий учебник и показать коллегам его преимущества в сравнении с существующими.

Во-вторых, по мнению Н. Яковенко, антропологический подход позволит видеть «лейтмотивом изложения» «конкретные проявления бытия общества, а не государство как абстрактную политическую и властную силу». В результате чего состоится существенное «сокращение повествования о политической и милитарной истории». Это в свою очередь «предоставит пространство для обсуждения политических и военных событий по большей части на примерах поведения конкретных социальных групп, а не безличных государственных факторов». Данное рассуждение свидетельствует или о непонимание соавторам «Концепции» значимости политической истории как составной истории любой страны, включая Украину, в целом и, в частности, роли государства, или о сознательной манипуляции, направленной на реанимацию реакционной концепции российских, советских, польских и других авторов «безгосударственности» украинского народа. Мы уже это «проходили»! Позволю себе напомнить председателю Рабочей группы следующее:

выдающийся французский историк Ле Гоф, которого трудно заподозрить в недооценке значимости исторической антропологии, предостерегал коллег не проявлять пренебрежения к политической истории, которую следовало бы считать «становым позвоночником» исторического анализа» (выделено мной. — Авт.). Не является тайной и тот факт, что в конце ХХ века во Франции у исследователей резко возрос интерес именно к политической истории в целом, и государства в частности;

весьма упрощенным и схематическим (а в чем-то и вульгаризированным, в классическом ленинском духе, что-то наподобие «государство является лишь аппаратом принуждения») является взгляд на государство как «абстрактную политическую и властную силу». Отсюда и сомнительная сентенция: «Не человек существует для государства, а государство для человека». Учитывая особенно ярко выраженный пиетет коллеги к достижениям западной историографии, позволю себе сослаться на характеристики государства, изложенные оксфордской «Энциклопедией политической мысли». Во-первых, «оно формирует или очерчивает установленные между человеческими существами вместе с их имуществом отношения или, другими словами, оно создает сообщество, или же человеческое общество в самом обобщенном значении этого термина. Следовательно, установление или укрепление государственности имеет особенное фундаментальное значение. Во-вторых, оно предусматривает существование упорядоченной власти или формы правления, то есть отношений превосходства и подчиненности между человеческими существами». В-третьих, «деятельность, в ходе которой создается и поддерживается государство, всегда является исключительной и специфической, она заключается в утверждении себя в противопоставлении с другими — не являющимися составляющей рассматриваемого сообщества»;

исходя из сказанного выше, приемлемо поставить вопрос: как можно у учеников 7—8 классов сформулировать понимание значимости государства в жизни этноса и общества, возникновение или укрепление которого «имеет особенное фундаментальное значение» и «предусматривает упорядочивание власти», а также воспитать чувство уважения к собственному государству, если оно трактуется «абстрактной политической и властной силой», «безличными государственными факторами»? И это в то время, когда в учебниках по истории России, Польши, Германии и других стран уделяется большое внимание изучению национальной государственной жизни. Для примера, в Польше (член ЕС) в первом десятилетии ХХІ ст. в лицеях программы преподавания истории (их существует 18) есть следующие темы: «Государство как основная форма организации общества, изменения государств», «Возникновения и развитие Польши в Средневековье. Значение христианства для создания и развития польской государственности и культуры», «Польское государство и изменения ее форм», «Малая отчизна и территория польского государства», «Польское общество без собственного государства» и проч. М. Куявская и М. Менз, анализируя концепции преподавания истории в новом общеобразовательном лицее (в 2007 г.), констатировали: «Радуют также все попытки концептуального представления истории (например, вокруг понятия цивилизации или вокруг видов государств)».

Следовательно, в Польше с ее гражданским обществом, чрезвычайно высоким уровнем развития национального сознания (идентичности) и чувства патриотизма, невзирая на членство в ЕС, продолжают формировать у учеников знания об истории Польского государства и взращивать у них чувство уважения к нему. Похожая картина и в соседней России. А вот в Украине, пронизанные благородными идеалами либеральной демократии ЕС специалисты, опасаясь, что туда не примут лет так через 20—30 Украину, решили выбросить национальную политическую историю в мусор, заискивающе проявляя классическое «самоотречение малороссиян». При этом начисто забыли убедительную рекомендацию эксперта Совета Европы из Германии Изабель де Кегель, что «каждая страна должна разрабатывать собственные учебники в соответствии со своими традициями и потребностями». Или, возможно наоборот, учитывая, что на протяжении ХІХ и почти всего ХХ вв. (за исключением 90-х гг.) Украина, не имея независимости, не могла сформировать традиции обучения учеников в атмосфере уважения к истории собственной государственной жизни, пришли к мысли о целесообразности возобновления утраченной традиции их воспитания в духе «безгосударственности» истории украинского народа;

предлагаемый методологический подход закрывает ученикам двери для понимания и осмысления чрезвычайно важного исторического урока: потери украинцами государства (оно ликвидировалось агрессивными соседями) всегда оборачивались для них трагедиями этнического, национально-религиозного, социально-политического и культурного характера.

В-третьих, «Концепция» предусматривает корректировку существующих знаний исторической науки всего комплекса вопросов, связанных из «милитарно-политической историей» и «конфликтными страницами» прошлого. Делая реверанс в сторону озвучивания «темных пятен прошлого», соавтор «Концепции» делает акцент на том, что «стилистика изложения здесь должна быть особенно корректной и нейтральной»; отрицает необходимость показа в учебниках «общего интереса нации», потому что, мол, такой подход предусматривает наличие «одномерной «правды», «неправильной позиции «изменников» или «отступников», к которым будет принадлежать часть собственного народа». А, следовательно, предлагается представлять в нем общество конгломератом «групп и прослоек с отдельными — в чем-то антагонистичными, а в чем-то общими — интересами и жизненными стратегиями...» Исходя из этого, провозглашается лозунг: «учебник должен способствовать достижению общественного консенсуса...» Положительно воспринимая идею гуманистической направленности образования, все же считаю целесообразным выразить несколько рассуждений критического характера:

принципиальное отрицание вызывает попытка заменить назначение учебника как источника знаний для учеников о прошлом Украины, которые опираются на достоверные факты и имеют целью «формирование научного мировоззрения», на «дидактичную историю», которая разрушает научное мировоззрение. Вспомним соответствующие последствия «дидактической истории» в СССР, когда для достижения поставленной воспитательной цели в учебниках репарировалась, ретушировалась, а чаще всего и подделывалась история;

стремление замолчать остроту межэтнических и межконфессиональных противоречий и столкновений в Украине не только не поможет формированию в современном обществе взаимной толерантности, а, наоборот, будет порождать хроническую подозрительность и настороженность. Их может снять лишь правдивое сказание о причинах такого противостояния и их трагические последствия. Горькие лекарства не нужно заменять подслащенной водичкой, последняя не лечит! Специалисты многих стран уже давно убедились в том, что не следует избегать в учебниках и во время изложения материала в классе болезненных вопросов, пытаясь достичь «гармонии интересов», а целесообразно представлять ход истории адекватным исторической реальности;

неприемлемой является попытка Н. Яковенко, во-первых, по ее словам, изложить «представление истории Украины не на этноцентрических принципах, как это мы наблюдаем сегодня, а как истории, которая включает у себя национальные меньшинства, которые издавна жили и живут на нашей территории, ведь Украина является пестрой в этническом плане», а, во-вторых, выбросить из учебников понятие «общего интереса нации» и уравнять в моральной оценке героев освободительных соревнований с предателями и отступниками, которые всегда бывают.

В первую очередь, отмечу, что и в современных учебниках даются сведения о других национальных меньшинствах. Правда, и с этим следует согласиться, что они недостаточны и их следует заметно расширить. Однако, даже теперь, не говоря уже об эпохах средневековья и нового времени, Украина остается, в отличие от США, Канады, Швейцарии или Бельгии, моноэтнической страной (украинцы, если не ошибаюсь, составляют около 78% ее населения), а, следовательно, отказ от «украинскости» украинской истории принесет вред, масштабы которого трудно представить. В этом плане полностью разделяю рассуждение академика В. Кременя: «Для нас социокультурное ядро страны и ее цивилизационную сущность составляют, в первую очередь, люди, которые: не мыслят себя вне исторического опыта своего народа; принимают как свою собственную соционормативную культуру сообщества — ее понимание «добра» и «зла», «правды» и «несправедливости»; с уважением относятся к своеобразию национальных меньшинств». И таких людей должно помогать формировать школьное историческое образование.

Весьма несерьезными с научной точки зрения выглядят и попытки подменить сообщество — народ (нацию) («интерес нации») социально-политическим сообществом — обществом, изображая последнее конгломератом групп и прослоек. Таким образом у учеников отбирается возможность получить знания о героической и одновременно трагической национально-освободительной борьбе украинцев на протяжении веков за свою независимость. В один момент этот подход, во-первых, замалчивает экспансионистскую политику соседних государств относительно Украины, а, следовательно, причины ее разделения; во-вторых, «освобождает» учеников от осознания пагубных последствий для украинского народа политики правительств иностранных стран, в состав которых попадали украинские земли; в-третьих, размывает формирование у молодого поколения современных украинцев таких ценностей, как сохранение независимости Родины, патриотизм, свобода и др. Известный историк О. Лысенко справедливо подчеркивал тот факт, что «нашим сверхзаданием, наверное, является воспитание патриота при посредничестве учебника», потому что «манкурт никогда не будет воевать за свою страну, работать на свою страну». Попытки размыть в сознании учеников моральные оценки героического образа и измены, оправдывая «позиции «предателей» или «отступников», приведут их лишь к духовному увечью. «В Норвегии и Франции никому не может прийти в голову воспитывать детей на примере Квислинга, Лаваля и их сторонников, — уже акцентировал внимание по этому поводу Ю. Мицик. — Неужели авторы брошюры, предлагая такие подходы к написанию будущих учебников, не понимают, что по ним можно будет воспитывать не патриотов Украины, а швейков и «перекотиполе», наподобие горьковского Луки («где тепло, там и родина»)?!

К тому же, критика почему-то не объясняет причину появления «малороссов» и «хрунов». Перефразируя Д. Писарева, можем сказать, что не потому в погребе влажно, что там живут мокрицы, а потому и мокрицы появились, что влажно в погребе. Не потому появились колонизаторы, что уже существовали «малороссы», а наоборот.

Следовательно, предложенная концепция направлена на разрушение позитивной наработки школьного исторического образования независимой Украины. Ее реализация таит в себе реальную угрозу деукраинизации истории, лишения ее национальной схемы развития.

P.S.Показательно, что в последние месяцы возникла еще одна угроза деукраинизации истории и уничтожения школьного и вузовского исторического образования. Имею в виду откровенные заявления руководителей гуманитарной сферы развития государства и отдельных депутатов Верховной Рады относительно необходимости пересмотра существующей концепции истории Украины, по-видимому, в сторону возвращения к ее советской схеме, в основе которой лежала русская имперская идея (отсюда разговоры о создании общего учебника). В любом случае, не вынашивая плохого намерения оскорбить кого-то из них, посоветовал бы сначала хотя бы ознакомиться с историей Украины, написанной не малороссами и чужестранцами, а профессиональными историками, начиная от В.Антоновича, М.Грушевского, М.Костомарова и тому подобное. Это профессиональная необходимость государственных мужей и долг совести и чести, если они есть, перед Украиной и украинской нацией. Величайший русский поэт В.Маяковский еще в 1926 г. написал поражающее силой искренности и правдивости стихотворение «Долг Украине», призывая россиян преодолевать свое традиционное невежество в сфере знаний о жизни украинского народа, растить в себе чувство уважения к его культуре, языку, истории. Весьма полезным было бы прислушиваться к его совету и многим-многим представителям «правящего класса» Украины, которые, за подходящим наблюдением И.Лосева, отмечаются «феноменальной политической слепотой», антипатриотической, искренним непониманием, «что такое достоинство страны и честь нации» и опытом «сдачи национальных интересов». Процитирую отдельную выемку, как интеллектуальную пищу для размышлений, для тех из них, кто еще не потерял ясность политического (государственного) мышления:

Впервые «сурмы» «заиграли» оранжевой революцией в 2004 г. Однако испуг прошел, и ничему не научились. Сильно захотелось отомстить за пережитый страх и превратить независимую Украину в Малороссию, вассально зависимую от России. Если не прекратится политика цинично грубого пренебрежения титульной нации, наступления на завоеванные демократические права и свободы, торговли ее суверенитетом, то не исключаю, что во второй раз «сурмы» еще «заиграют». И этого не нужно игнорировать современному «правящему классу», если он хочет трансформироваться в полноценную украинскую политическую элиту.

СПРАВКА «Дня»

Степанков Валерий Степанович, 1947 года рождения — доктор исторических наук, профессор кафедры всемирной истории Каменец-Подольского национального университета имени Ивана Огиенко, академик Украинской академии исторических наук, Лауреат Государственной премии Украины в области науки и техники, Заслуженный работник народного образования Украины.

Круг научных интересов — Украинская революция XVII в., Украинское государство XVII—XVIII вв., социальная стратификация украинского общества XVII—XVIII вв., политическая элита и украинская государственная идея XVII—XVIII вв., исторические персоналии XVII—XVIII вв. Автор и соавтор более 350 трудов, в том числе около 60 монографий, брошюр, учебных пособий и учебников.

Государственные и ведомственные награды: