Чеченский плен
Чем и когда закончатся истории сотен взятых боевиками заложников?
ЖЕРТВЫ БОЕВИКОВ
В Грозном с апреля по декабрь 1995 года работали 300 человек из криворожского АО «Славутич» — по договору с грозненской фирмой «Жилстрой-2», директором которой вначале был Виктор Пронько. Они занимались ремонтно-строительными работами. Когда же в декабре в Чечне активизировались боевые действия, все люди, командированные туда АО «Славутич», были вывезены из Грозного.
В это же время у «Жил-строя-2» появился новый директор — чеченец Магомет Лемович Джандаров. Из криворожцев у Джандарова остался только главный бухгалтер Инна Росяева, которая вместе с ним должна была составить финансовый отчет за 1995 год и вернуться в Украину еще в первом квартале 1996 года. Как заявили заместитель генерального директора по строительству АО «Славутич» Дмитрий Ладныч, это единственный официальный представитель АО в Грозном. И, по их словам, в декабре 1995 года ни один человек из «Славутича» не был командирован в Чечню. Вполне возможно, что одна из заложниц — бухгалтер, но все остальные — так называемые «самовольщики», то есть приехавшие в Чечню самостоятельно.
По мнению бывшего руководства АО «Славутич», причина конфликта того времени никакого отношения к политике не имела. Дело в том, что россияне не заплатили «Жилстрою-2» за выполненные восстановительные работы. Ответом на это и стало взятие заложников.
«МЫ ВАС В ЧЕЧНЮ НЕ ПОСЫЛАЛИ!»
В отличии от России, Украина от своих граждан отреклась. По словам матерей бывших пленников, единственный, кто реально занимается проблемой освобождения чеченских заложников — это экс-мэр города Одессы Эдуард Гурвиц.
О том, что такое «чеченский плен» — свидетельствуют наши сограждане, которые смогли из него выбраться.
НА ЧЕЧЕНСКИЙ НАРОД ОБИДЫ НЕТ
Станислав Киселев, учащийся одного из криворожских ПТУ, приехал в Грозный осенью 1995 года. На глазах у родителей в ноябре был захвачен чеченскими боевиками. Зная о том, что отец парня работает руководителем строительной фирмы, бандиты надеялись получить за Станислава большой выкуп. Через посредников потребовали сумму — один миллион долларов США. За два года рабства семнадцатилетний парень побывал во многих высокогорных селениях Чечни. Он пас овец, нянчил чеченских детей, носил воду и рубил дрова. Не раз ему приходилось встречаться и с другими невольниками. В марте 1996 года он видел в военном лагере пленных строителей и российских солдат. Несколько месяцев провел Станислав в одной камере с директором строительной фирмы из Чебоксар Евгением Новиковым, которого выкупили за большие деньги его родственники.
На мой вопрос, есть ли обида на чеченцев, Станислав ответил: «Время, проведенное в плену, научило меня главному — отличать зло от добра. У меня нет обиды на чеченский народ. Простые чеченцы хотят жить в мире и положить конец беспределу и насилию».
Станиславу Киселеву повезло: знакомый чеченец посоветовал ему раздобыть военную форму, чтобы «закамуфлироваться» под боевика. Что он и сделал. Затем, с помощью еще одного знакомого чеченца Станислав обратился в антитеррористический центр города Грозного. Его сотрудники через Ингушетию передали парня в мобильный отряд МВД Российской Федерации. В представительствах президента на территории Ингушетии и Осетии состоялась долгожданная и выстраданная встреча Станислава с семьей. Все то время, пока парень находился в плену, его мать Людмила Васильевна не теряла надежды. Трудно перечислить все те инстанции, куда обращалась женщина за помощью. Через разных посредников приходилось вести ей переговоры и с боевиками. Последние регулярно передавали матери послания от Станислава, требуя разные сумы. В телефонной беседе мать объясняла посредникам, что не имеет таких денег и никогда не имела, просила отпустить парня.
Антитеррористический центр при президенте Чеченской Республики Ичкерия выдал Станиславу 24 января 1998 года справку о том, что он действительно был похищен с целью выкупа
20 ноября 1995 года и насильно удерживался до 24 декабря 1997 года.
Игорь Смирнов сбежал в Чечню, спасаясь от уголовной ответственности за совершенное в Долгинцевском районе Кривого Рога преступление. В Грозном он устроился на работу в «Жилстрой-2». В одну из ночей Игорь был захвачен вместе с другими строителями чеченскими боевиками. Парню повезло меньше, чем Станиславу. Его использовали на строительстве оборонительных сооружений, заставляли рыть окопы. За малейшую провинность жестоко избивали. Однажды, ради «прикола» прострелили левое ухо. Через много месяцев пыток и ада Игоря вместе с другими заложниками обменяли на пленных чеченцев в Ростове.
По возвращении в родной город он был взят под стражу и теперь Игорю придется отвечать за совершенное преступление. Чеченский плен ему не послужил смягчающим обстоятельством на суде.
Юрий Владимиров работал водителем в АО «Славутич». В Чечне остался в надежде заработать денег. В те времена неплохо платили — три миллиона рублей в месяц. Работали вместе с другом Василием. Последний имел семью в Крыму, хотя родом был из Кривого Рога. Василия расстреляли чеченцы в декабре 1995 года за то, что он «загулял» с вдовой погибшего боевика. Юрия забрали в плен: отрабатывать грех друга. Держали долгое время в полуразрушенном подвале на воде и сухарях. Много месяцев провел он голодный в сырости и плесени. После налета российской авиации Юрию наконец-то удалось выбраться из своей «могилы». В остальном помогли ему русские солдаты.
ГЛАВНОЕ — ОНИ ВЕРНУЛИСЬ НА СВОЮ РОДИНУ
В самой Чечне сегодня набирает силу разгул преступности и внешних неблаговидных «разборок» между политическими группировками. Большинство чеченцев признают Завгаева, считая оппозицией «дудаевцев» и наоборот. Отношение к похищению на территории Ичкерии высокопоставленных российских чиновников у чеченцев тоже разное. Зачем чеченцам воровать генералов и представителей президента России? Скорее всего в этом заинтересована сама Россия, которой необходим любой повод для введения в Чечню своих войск.
Никому из троих моих собеседников Россия так и не заплатила заработанные ими ценою собственного здоровья деньги. Словно врагов из лагеря противника воспринимает их и Украина. До сих пор не выдают ребятам документы, отправляя запросы (!) в места боевых действий.
В рассказанных мною историях ребят, можно сказать, счастливый конец: главное — они вернулись на свою Родину. Каким он будет у сотен заложников, оставшихся на территории Чечни?
