Свой человек

Новым премьер-министром Чечни назначен Анатолий Попов, еще на днях руководивший «Дирекцией по восстановлению экономики» мятежной республики. Мятежной — теперь уже не только в связи с Асланом Масхадовым: Ахмад Кадыров устроил настоящий мятеж против навязанного ему Москвой премьера Михаила Бабича и — победил. В Кремле сейчас пытаются, как обычно, делать довольное выражение лица, распуская слухи, что Попова Кадырову навязал лично Путин. А хоть бы и Путин! Ведь Николай Айдинов, которого прочили в новые чеченские премьеры, в качестве главного условия своего назначения поставил смену назначенного Кадыровым министра финансов — того самого, против назначения которого возражал и Михаил Бабич. То есть Айдинов все-таки хотел контролировать финансовые потоки. А Попов ни о чем таком не говорит, в Чечне он давно, Чечню он восстанавливает. И хотя, говорят, на почве этого восстановления у него случались конфликты с Кадыровым, это все же конфликты совсем другого рода, чем с Бабичем — конфликты людей, хлебающих наваристую кашу из одного котелка и ревниво следящих, чтобы соратник не забрал себе лишнюю ложку…

Итак, те в Москве, кто хотели контролировать чеченские финансы, проиграли: «черная дыра» так «черной дырой» и останется. Но почему? А потому, что дело не в Попове и не в Кадырове, а в ушедшем в отставку Бабиче. А отставка эта была предопределена: обратившись за помощью в решении конфликта с министром финансов к «общественному мнению», сообщив о конфликте на телекамеры, Бабич подписал себе политический приговор.

Сейчас, конечно же, не стоит задаваться вопросом, мог ли выиграть Михаил Бабич. Выиграть — вряд ли. Но мог не проиграть, мог остаться в кресле премьер-министра, назначить «своего» заместителя министра финансов, который подсиживал бы кадыровского ставленника, словом — бороться за власть и выживать. Но для этого нужно было, как минимум, представлять себе, что такое политическая борьба. В назначении и отставке Бабича интересна не столько фигура теперь уже бывшего премьер-министра, сколько механизм принятия решения о его выдвижении. Ведь даже краткая биография Бабича, предложенная СМИ в момент его появления в большой политике, свидетельствовала: человек он в Чечне случайный, от навыков маневрирования и управления в экстремальной ситуации далекий, к тому же очевидно конфликтный и уязвимый — если вспомнить тот шлейф финансовых скандалов, который за ним тянулся. Но людям, благоволившим Бабичу — возможно, более серьезным политикам, чем он сам — все это было не интересно. Их интересовали финансовые потоки, им нужен был человек, способный эти самые финансовые потоки контролировать. Вряд ли они понимали, что Бабич воспримет задачу по-военному буквально, и когда «противник» назначит собственного контролирующего, будет возмущен до глубины души тем, что ему не дают выполнять задачу. И все провалит.

Беда российской кадровой политики путинских времен — в ставке на исполнителей, причем исполнителей настолько же надежных, насколько некомпетентных. Им невдомек, что в противоборствующем лагере тоже могут быть свои исполнители, и поопытнее. Их мир заканчивается теми, кто их выдвинул, и они не знают полутонов и компромиссов. Их благодетелям это обещает развал всего, за что берутся исполнители — от правительств и корпораций до телеканалов и газет…