О естественных мостах

В последнее время к турецкому послу в Украине — усиленное внимание. Связано это, в первую очередь, с действиями и политикой самой Турции. Речь идет, в частности, о военной операции на севере Сирии и в конечном итоге подписании двумя президентами (Турции и России) соглашения, направленного на прекращение боевых действий и фактическое разделение сфер влияния на севере многострадальной Сирии. Был также неприятный случай для Украины, когда состоялось рукопожатие Реджепа Таипа Эрдогана с так называемыми депутатами Госдумы РФ от Крыма. А еще Турция была достаточно мощно представлена на недавней выставке «Оружие и безопасность-2019» в Киеве. Кроме того, этими днями в Киеве проходят Дни турецкой культуры (29 октября — Национальный День Турции). Вопросов, учитывая вызовы и возможности, которые стоят перед нашими странами и взаимными отношениями, много. Об основных из них говорим с Чрезвычайным и Полномочным Послом Турецкой Республики в Украине Ягмуром Ахметом ГУЛЬДЕРЕ.

«НАША ЦЕЛЬ — ГАРАНТИРОВАТЬ БЕЗОПАСНОСТЬ ТУРЕЦКОЙ ГРАНИЦЫ И ТЕРРИТОРИАЛЬНУЮ ЦЕЛОСТНОСТЬ СИРИИ»

 — Что значит для Анкары «историческое соглашение» в Сочи, которое подписали после шестичасовых переговоров между турецким и российским лидерами?

— Прежде всего, я хочу, чтобы ваши читатели представили себе, что живут в стране, сосед которой пережил такую войну и трагедию, что половина населения покинула свои дома. А наша страна, Турция, приняла у себя четыре миллиона беженцев из этой страны. И все это длилось годами. Но вместо того чтобы найти решение проблемы, которая возникла для нашей страны, с другой стороны границы вы видите террористические организации, которые снабжаются иностранными государствами.

ПОДАРОК ГОСТЮ — КНИГА ИЗ БИБЛИОТЕКИ ГАЗЕТЫ «ДЕНЬ» — «ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЦАРЬГРАД». «... ЭТО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ« АПЕРИТИВ », КОТОРЫЙ РАЗЖИГАЕТ ПОТРЕБНОСТЬ ПОЗНАНИЯ И ИЗУЧЕНИЯ ВОСТОКА, ОСМЫСЛЕНИЯ НАШИХ ОТНОШЕНИЙ С ТУРЦИЕЙ, С КРЫМСКИМ ХАНСТВОМ, С МИРОМ ВЕЛИЧЕСТВЕННОЙ ВИЗАНТИИ, КОТОРЫЕ БЫЛИ ИСКУССТВЕННО ЗАТОРМОЖЕНО...», — ПИШЕТ ВО ВСТУПИТЕЛЬНОМ СЛОВЕ К КНИГЕ ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ГАЗЕТЫ «ДЕНЬ » ЛАРИСА ИВШИНА

— США и Германией?

— Да, нашими союзниками США и Германией.

 — А почему вы называете эти организации террористическими, если их вооружают ваши союзники (США характеризуют YPG как «Отряды народной самообороны»)?

— Дело в том, что YPG является сирийским крылом PKK — «Рабочей партии Курдистана», которую США и ЕС признали террористическими. Я могу вам переслать видео, где бывшие американские чиновники объясняют, почему YPG является дочерней организацией PKK. Поэтому не думаю, что это была хорошая идея предлагать, чтобы эта группировка боролась против ИГИЛ. Это была ошибка с самого начала. Вооружить террористов, чтобы они боролись против других террористов — является рецептом катастрофы. К сожалению, наши объяснения не были услышаны Соединенными Штатами. В конечном итоге, мы дошли до момента, когда с другой стороны нашей границы возникло что-то вроде власти или стремления создать государство. Очевидно, для нас это было неприемлемо. И мы делали все, чтобы наши партнеры и союзники поняли, что мы не можем бесконечно терпеть такую ситуацию.

Несколько примеров. За последние два года к востоку от Евфрата и в Ирак на нашей границе состоялось более чем 300 враждебных актов. Это было не просто бросание камней или разбивание окон, шла речь о смертельных снайперских обстрелах, пуске управляемых противотанковых ракет, обустройстве бетонных тоннелей со стороны Сирии на турецкую территорию через которые нелегально поставлялись вооружение и боеприпасы для PKK, которая в свою очередь использовала это для нападения на турецких граждан.

Далее. В некоторых городах в Северной Сирии арабское население составляло 80%, но оно вынужденно было убегать от YPG, потому что эта вооруженная организация стала действовать как владелец земли. Арабские семьи должны были отдавать своих детей, даже подростков, принудительно в армию. Арабов выбрасывали с их земли, если они отказывались поддерживать сепаратистские порядки YPG. Причем касается это не только арабов, но и самих курдов. Если они не соглашались с идеями террористической группировки YPG, то их также выселяли из собственных домов. В Турции мы приняли более 350 тысяч курдов, которые убежали из Сирии, не соглашаясь с порядками YPG.

Я хочу подчеркнуть, не говорится о том, что турки против курдов, а речь идет о том, что Турция борется против террористических YPG и PKK. От этих организаций страдают и турки, и арабы, и сами курды. Поэтому после длинных дискуссий из США, когда было очевидно, что эта проблема никуда не исчезнет, мы были вынуждены начать операцию «Источник мира». Она вовсе не имела целью оккупацию чужой территории. Это не вторжение, а легальная военная операция, о которой мы говорили очень долго. Наша цель — гарантировать безопасность турецкой границы и территориальную целостность Сирии. Ведь Вооруженные силы сирийского режима в настоящий момент не в состоянии обеспечить безопасность собственных границ. В то же время мы создаем условия, при которых сирийские беженцы смогут вернуться в свою страну.

«ЕСТЬ ВОПРОСЫ, ОТНОСИТЕЛЬНО КОТОРЫХ МЫ ИМЕЕМ ОБЩУЮ ПОЗИЦИЮ С АМЕРИКАНЦАМИ, А ЕСТЬ ТАКИЕ, С КОТОРЫМИ МЫ НЕ СОГЛАШАЕМСЯ»

 — А в чем конкретно заключается легальность этой операции?

— Юридической основой операция является статья 51 Устава ООН, в которой говорится о самообороне. Если с другой стороны границы нет надлежащей государственной власти, а наоборот, действует террористическая организация, то вы имеете право применить все необходимые шаги и мероприятия, чтобы гарантировать безопасность собственного государства. Более того, мы заботимся почти о трети населения самой Сирии, ведь кроме 4-х млн беженцев, которые находятся в Турции, есть еще 3 млн, которые находятся в Сирии. Демография в этом регионе начала меняться не из-за турецкой миссии, а по причине деятельности YPG, мы же готовим условия, которые позволят сирийцам вернуться на родину. Главными здесь являются два элемента: безопасность и добровольность. Мы никого не выбрасываем из Турции, люди будут возвращаться добровольно.

Хочу напомнить, что подобным образом мы действовали во время двух предыдущих операций «Щит Евфрата» и «Оливковая ветвь» в 2017 и 2018 годах. Тогда было освобождено от террористических организаций ИГИЛ и YPG почти 40 тысяч кв.км, куда потом вернулось более 340 тысяч беженцев. Вернулись они туда самостоятельно, их никто принудительно в автобусы не садил и не перевозил. Мы поддерживаем этих людей, предоставляем основные услуги, помощь, образование. Они создали собственные местные советы, обеспечивают себя работой. В настоящий момент, после операции «Источник мира», мы выступили с заявлением о возвращении в Сирию от одного до двух миллионов людей. Но эта цифра почему-то вызвала возмущение относительно изменения демографической ситуации. Еще раз, мы никого никуда принудительно не отправляем, а лишь готовим условия, которыми могут воспользоваться эти люди.

 — Означает ли заявление двух президентов (Турции и России) о сохранении территориальной целостности Сирии, что Эрдогану придется пожать руку Асаду?

— Что касается будущего Сирии, то наша главная задача — завершение хаоса в этой стране, потому что это наносит нам много вреда. Поэтому мы делаем все возможное на разных доступных платформах (Женевский процесс, Астанайский процесс), чтобы помочь этой стране. Кстати, в конце этого месяца на первое свое заседание соберется Конституционный комитет Сирии. Мы надеемся, что после ряда встреч получим Сирию, которая будет в мире сама с собой, а также со своими соседями. Потому что никто не хочет хаоса у своего порога. Если горит дом вашего соседа, то до вас точно дойдет дым, если не что-то худшее.

 — Что вы думаете о роли США во всей этой истории, ведь после начала турецкой операции на севере Сирии, президент Дональд Трамп пригрозил Турции сокрушительными санкциями, даже заговорил о военной операции против вашей страны?

— Мы видели письма и высказывания со стороны американского лидера, к которым не привыкли. Но я думаю, что лучшим ответом на все это была наша операция «Источник мира», о цели которой я уже сказал. Есть вопросы, относительно которых мы имеем общую позицию с американцами, а есть такие, с которыми мы не соглашаемся. Вместе с тем не нужно забывать, что Турция и США союзники, потому мы садимся за стол переговоров и договариваемся. В некоторых откровенных комментариях американские чиновники заявили, что невозможно представить конфликт между Турцией и США через турецко-сирийскую границу. Об этом, в частности, говорил министр обороны США.

Соединенные Штаты должны дать ответ — как они могут рассматривать вопрос внедрения санкций против своего союзника, осуществляющего операцию против организации, которую они сами признали террористической? Решения, принятые США в последние десять лет относительно этого региона, были по крайней мере не оптимальными, если говорить очень дипломатически. Но это наши союзники, равно как и то, что до сих пор нашей целью остается членство в ЕС, хотя часть европейских партнеров своей реакцией на нашу операцию очень разочаровали Турцию. Мы проводим операцию против террористов, а в ответ слышим от своих союзников о запрещении продажи вооружения Турции. В будущем, если мы решим покупать оружие у третьих стран, никто не должен заявлять нам, что нельзя этого делать.

«ТУРЦИЯ ОЧЕНЬ ЧЕТКО ЗАЯВИЛА О ПОЛИТИКЕ НЕПРИЗНАНИЯ ОККУПАЦИИ КРЫМА. И РОССИЯ ОБ ЭТОМ ЗНАЕТ»

 — Турция с 1952 года является членом Североатлантического альянса, однако  в последние годы после ряда событий можно наблюдать определенную напряженость между западными странами (также членами НАТО) и вашим государством. В чем проблема? Как бы вы сегодня охарактеризовали ваши отношения с НАТО?

— НАТО как Альянс пытается реформировать себя, чтобы лучше реагировать на современные угрозы и вызовы. Для этого национальные возможности, в частности военная инфраструктура, также должны изменяться, потому что НАТО, в конечном итоге, является суммой всех возможностей Альянса. С точки зрения политического восприятия, определения угроз и реакции на них, главный приоритет Турции — решать вызовы безопасности коллективно. Однако, если возникает ситуация, когда мы должны полагаться на собственные силы, мы готовы это делать. По моему мнению, возможность стоять на двух ногах означает то, что вы сможете внести больший вклад в возможности Альянса.

Трансформация, кстати, касается не только НАТО, но и других международных организаций. Если вы посмотрите на Европейский Союз, то там существует экзистенциальный кризис по поводу многих вопросов, в частности расширения, беженцев, Брекзита... Каждая организация сегодня пытается адаптировать себя. Турция также четко заявляла, что ООН в нынешней форме не решает проблемы безопасносити  в мире. Эту международную структуру необходимо реформировать.

 — А что вы скажете о роли России, которая фактически «помогла» сирийскому кризису разгореться, в результате чего миллионы беженцев покинули свою родину, а теперь, после ухода американцев, играет ключевую роль в урегулировании этого кризиса? Турции придется договариваться с Россией — вы видите ее своим союзником?

— В международных отношениях есть вопросы, с которыми вы соглашаетесь, а есть вопросы, с которыми вы не соглашаетесь. С Россией мы сотрудничаем по поводу тех вопросов, с которыми соглашаемся. А те вопросы, с которыми мы не соглашаемся, остаются на столе, и мы можем говорить об этом. Это, очевидно, началось после аннексии Крыма. Турция очень четко заявила о политике непризнания оккупации полуострова. И Россия об этом знает.

Но это не мешает нам решать серьезные проблемы безопасности. В Сирии Россия является игроком, причем довольно мощным. К тому же Турция не имеет контактов с режимом в Дамаске, в то время как Россия является гарантом сирийского режима и партнером Турции в этой ситуации. Вместе с этим, это не означает, что мы с Россией определяем будущее Сирии. Это должны делать сами сирийцы. Каждый игрок (США, Россия, Иран, Израиль) имеет свою повестку дня в этом регионе. Наша повестка дня никогда не заключалась в том, чтобы увеличить собственную территорию и захватить часть Сирии. Мы лишь пытаемся гарантировать безопасность наших границ.

«МЫ НЕ БУДЕМ ОСУЩЕСТВЛЯТЬ НИКАКИХ ОФИЦИАЛЬНЫХ ВИЗИТОВ В КРЫМ»

 — Вы отметили, что ваша страна не признает аннексию Крыма Россией, а также вспомнили о стратегической цели — вступлении Турции в ЕС. Украина, как известно, так же хочет членства в этой организации. Но возникает вопрос — почему Турция не присоединилась к санкциям ЕС против РФ, демонстрируя тем самым, что вы не признаете аннексию Крыма и соблюдаете ценности, за которые выступает Евросоюз?

— Что касается ценностей и стандартов, то, на мой взгляд, ЕС тоже можно задать  много вопросов. Как показывает наш путь обретения членства в ЕС, двойными стандартами как раз занимается Евросоюз. Мы об этом говорим очень четко долгое время. Что касается ценностей и человеческого достоинства, то мы увидели, как страны ЕС относились к беженцам из Сирии и как к ним относилась Турция. В данном случае, по моему мнению, Турция на несколько шагов опережает ЕС.

По поводу санкций. Принципиальная позиция Турции заключается в следующем: мы не верим, что санкции являются лучшим инструментом в международных отношениях изменить поведение стран. Поэтому мы почти никогда не вводим санкцию против кого-то. Я помню, как в свое время во всех новостях речь шла о санкциях против Ирака, Ирана и других соседей на миллиарды долларов. В результате некоторые из них оказались неправильно профинансированы или неэффективны, учитывая ожидаемый результат. А в отдельных случаях санкции были использованы страной, против которой они вводились, как элемент усиления поддержки собственного правительства общественностью. Поэтому к этому инструменту мы прибегаем в исключительных случаях, когда сами становимся объектом санкций, вводя контрсанкции.

 — Как тогда можно повлиять на Москву, чтобы она ушла из Крыма и Донбасса?

— В отношении Донбасса применяется много международных усилий, включая «нормандский формат», СММ ОБСЕ, которая делает большую работу на месте. Отмечу, что руководителем наблюдательной миссии дважды был представитель Турции, сначала Эртурул Апакан, а теперь Яшар Халит Чевик. Я понял ваш вопрос, но мой ответ: санкции не лучший способ, чтобы добиться цели. Другие страны имеют иное мнене, и мы его уважаем.

Диалог и непрерывная дипломатия также дают свой результат. Мы знаем, что наш канал с Москвой был инструментальным в решении некоторых вопросов, связанных с Украиной. Поэтому я не думаю, что турецкая несанкционная политика в отношении России была неэффективной. Наоборот, я знаю, что определенные результаты были достигнуты, держа эти каналы открытыми и функциональными.

 — Украина ценит те усилия, которые приложила Турция по освобождению из российской тюрьмы крымских татар Ахтема Чийгоза и Ильми Умерова, однако недавно была ситуация, возмутившая украинцев. Речь идет о рукопожатии турецкого президента Эрдогана с так называемым депутатом Госдумы РФ от оккупированного Крыма. Вы уже комментировали эту ситуацию, однако остается вопрос — сделаны ли выводы в Анкаре, чтобы такие примеры больше не повторялись?

— Действительно, было много комментариев и обсуждений по этому поводу. Я лично беседовали с лидерами крымских татар, и с украинским МИД, также у нас были дискуссии в Анкаре. Важно, обмен необходимыми месседжами состоялся. Думаю, неуместно говорить, что рукопожатие в рамках многонациональной платформы означает сигнал или изменение турецкой внешней политики относительно Крыма. На всех международных платформах Турция поддерживает территориальную целостность Украины. В отличие от некоторых стран, которые заявляют о непризнании аннексии Крыма, в то время как их парламентарии посещают полуостров, мы не совершали никакого официального визита из Турции в Крым. Наш послужной список в этом вопросе говорит сам за себя.

 — Мы знаем, что есть приглашение Эрдогану посетить открытие мечети в Крыму. Поедет ли турецкий президент на это открытие?

— Наша позиция остается неизменной, мы не будем осуществлять никаких официальных визитов в Крым.

«ТУРЦИЯ ВСЕГДА ЗАЯВЛЯЛА О ГОТОВНОСТИ ВНЕСТИ ВКЛАД В МИРНОЕ РЕШЕНИЕ СИТУАЦИИ НА ДОНБАССЕ»

 — Изменилась ли и как стратегия Турции после захвата Крыма Россией, ведь последняя фактически превратила полуостров в свою военную базу? В конце прошлого года была новость о том, что Анкара собирается построить очередную военно-морскую базу, которая будет расположена в восточной части страны на побережье Черного моря.

— Конечно, после событий 2014 года произошли изменения в военном присутствии в нашем регионе, и мы это хорошо осознаем. Вся информация, касающаяся ситуации  с безопасностью в Черном море, нами анализируется, а затем вносятся изменения в нашу программу в режиме реального времени. Мы не ждем годами, чтобы что-то адаптировать. Как член НАТО мы смотрим на эти вещи одностороннее, а также в рамках Альянса. Поэтому существуют решения, которые принимаются коллективно в Альянсе, а есть шаги, которые мы предпринимаем в одностороннем порядке.

Следует помнить, что Черное море — это закрытое море. Поэтому, пытаясь добиться безопасности в этом регионе, мы должны быть очень осторожны. Калибрируя наш ответ на ситуацию, нужно помнить — то, что мы делаем, усиливает  безопасность, или, наоборот, эскалирует нежелательные риски? Все эти вопросы все время обсуждаются нашими военными и политическими экспертами в Анкаре и в штаб-квартире в Брюсселе.

 — Есть ли возможность у Турции способствовать свободе навигации и обеспечению прохождения украинских кораблей в Азовское море?

— Это проблема, которую могут обсуждать наши эксперты, основываясь на безопасности в Черном море. Конечно, учитывая турецкую политику в отношении статуса Крыма, мы считаем, что свобода навигации и право украинских кораблей проходить в Азов должны соблюдаться. Напомню, вопрос керченского инцидента осенью 2018-го мы активно обсуждали со всеми сторонами.

 — Готова ли ваша страна поддержать идею отправки миротворцев на Донбасс в случае необходимости и достижения таких договоренностей?

— Турция всегда заявляла о готовности внести вклад в мирное решение ситуации на Донбассе. Я уже вспоминал, что турецкие дипломаты активно прилагают усилия в рамках СММ ОБСЕ. И это показывает, какова наша позиция. Война на Донбассе причиняет ущерб Украине, мешая ей воспользоваться в полную силу своим потенциалом. Тем более, у нас очень важные стратегические цели с Украиной — экономические, политические. Мы ваш сосед, который понимает, что вы переживаете серьезные трудности, и если для Турции будет какой-то шанс помочь решить эти проблемы, то мы будем более чем счастливы сделать это.

— Если теоретически рассматривать вариант возможного посредничества Турции между Россией и Украиной по поводу возвращения оккупированных РФ территорий, готова ли ваша страна взять на себя эту роль?

— У нас хорошие отношения и с Украиной, и с Россией. Сейчас существует «нормандско-минская платформа», на базе которой ведутся переговоры относительно решения сложной проблемы. Но если на каком-то этапе возникнет желание сторон  привлечь Турцию или создать новый орган, где Анкара может сыграть позитивную роль, мы никогда не скажем «нет». Мы имеем определенный международный опыт в решении подобных проблем. У нас есть специальный центр, который специализируется на таких сложных конфликтных ситуациях. Поэтому мы будем рады предоставить свои услуги, если в этом будет необходимость.

«МЕЖДУ ТУРЦИЕЙ И УКРАИНОЙ СУЩЕСТВУЕТ ОГРОМНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ СОТРУДНИЧЕСТВА В СФЕРЕ ОПК»

 — Украинские вооруженные силы достаточно активно и плодотворно сотрудничают с западными партнерами, которые являются членами НАТО, в частности американцами, канадцами, британцами, поляками, литовцами... Проводится много совместных военных учений. Но, кажется, сказать то же самое об Украине и Турции нельзя. Почему? По вашему мнению, должны ли быть украинско-турецкие военные учения на суше и море?  

— Наш фрегат принимал участие в многонациональных учениях «Си Бриз»-2019, которые состоялись совместно с кораблями стран-членов НАТО и украинскими суднами. Что касается двусторонних учений, то у нас существует диалог и механизмы, когда наши командующие регулярно встречаются, чтобы обсудить текущую ситуацию, безопасностные риски, совместные проекты, кооперации... Например, недавно в Киеве были командующие береговой охраны, которые прибыли из Анталии. То есть все каналы для диалога открыты. Если существует какая-то возможность, чтобы наши военные встречались и решали конкретные проблемы, то я не вижу причин этого не делать. Также это зависит от наличия соответствующих военных ресурсов с обеих сторон. Наш флот на Черном море является значительным, соответственно — для совместных учений нужно видеть, что может предложить украинская сторона.

Учения полезны и нужны, однако во многом они символичны. Думаю, сейчас мы находимся на этапе, когда обеим сторонам нужно фокусироваться на развитии оборонной промышленности. Это уже фактически происходит. Например, недавно Турция продала Украине дроны Bayraktar ТВ-2. Пока это была символическая транзакция между обеими странами, но это не единственное сотрудничество в оборонной промышленности. Недавно в Киеве состоялась выставка «Оружие и безопасность 2019», в которой приняли участие 16 турецких компаний, из которых три ведущие. В частности Kale-Baykar, производитель дронов Bayraktar ТВ-2, а также Roketsan и Aselsan. Последняя компания уже подписала соглашение о поставке турецких средств связи для украинской армии. Более того, Aselsan открыла линию по производству радиостанций здесь, в Киеве. Это всего лишь начальные шаги, ведь когда Президент Зеленский был с визитом в Турции в августе этого года, то он посетил предприятие Kale-Baykar, где было подписано соглашение о разработке более мощных беспилотных летательных аппаратов нового поколения.

Думаю, что мы двигаемся достаточно быстро в этой сфере. И Украина здесь имеет огромный потенциал, инфраструктуру и возможности. Турция вошла в сектор собственного производства вооружения достаточно поздно. И следует признать, что это была ошибка. Но мы вошли очень мощно и в течение 10-15 лет достигли уровня национальной самодостаточности в 70% (раньше было 25%). Это огромный скачок. На своем опыте мы поняли, что нужно полагаться на собственных производителей вооружений. Поэтому хочу еще раз подчеркнуть, что между Турцией и Украиной существует огромный потенциал сотрудничества в сфере ОПК. Думаю, совместно мы сможем реализовать большие проекты.

 — А как относительно сотрудничества в кораблестроении, самолетостроении, ракетостроении, танкостроении?

— Я не могу вдаваться в детали, но не думаю, что у нас есть какие-то ограничения относительно того, чтобы делать это вместе. Могу точно сказать, что дискуссии по многим проектам продолжаются достаточно активно. И я надеюсь, что встречи между нашими экспертами перерастут в конкретные проекты в разных сферах. Мы можем помочь друг другу стать более защищенными.

«МЫ ХОТИМ ОПРЕДЕЛИТЬ ДАТУ СЛЕДУЮЩЕГО РАУНДА ПЕРЕГОВОРОВ ОТНОСИТЕЛЬНО СОГЛАШЕНИЯ О ЗОНЕ СВОБОДНОЙ ТОРГОВЛИ»

 — Будут ли турецкие компании принимать участие в Экономическом форуме в Мариуполе, который состоится в конце октября по инициативе Президента Зеленского?

— Да, там планируется присутствие турецких компаний. Я также буду принимать участие в этой конференции. Мы находимся сейчас на этапе, когда в Украине все больше выходят с идеями о реинтеграции Донбасса. Турецкие компании хорошо знают ситуацию, и я уверен, что они будут способны реализовать отдельные проекты, которые будут обсуждаться на форуме в Мариуполе.

 — Состоится ли в конце года заседание комиссии высокого уровня при участии президентов обеих стран?

— Да, мы работаем над этим вопросом. Но учитывая развитие событий в Украине и Турции, подготовительные встречи к саммиту еще не состоялись. Речь о встрече комитета по экономическому сотрудничеству на уровне министров. Чтобы лучше подготовиться к саммиту, по нашему мнению, должна состояться сначала эта встреча. Также это касается соглашения о зоне свободной торговли между двумя странами, которое мы обсуждаем уже длительное время. Мы сейчас хотим определить дату следующего раунда переговоров относительно этого соглашения. Поэтому имеет смысл сначала провести эти две встречи, чтобы можно было доложить президентам, которые бы дали дополнительные необходимые инструкции, чтобы они имели возможность встретиться. Обе стороны являются гибкими и конструктивными, потому встреча состоится в удобное время для обоих президентов. Мы только работаем над тем, как лучше подготовить саммит на этом этапе.

 — А в чем проблема, что должно произойти, чтобы упомянутые предыдущие встречи состоялись?

— Экономическая комиссия на министерском уровне имеет соглав с обеих сторон. С нашей стороны это министр обороны Турции, что является сигналом того, какую важность мы придаем сотрудничеству в оборонной сфере. Но с украинской стороны список участников комиссии, в частности сопредседатели, еще не определены или он не получил окончательного одобрения. Как только с вашей стороны будет определенность, мы сразу начнем работу относительно подготовки встречи.

«КРЫМСКИЕ ТАТАРЫ И ГАГАУЗЫ ПОМОГАЮТ СВЯЗЫВАТЬ И ОБЪЕДИНЯТЬ НАШИ СТРАНЫ»

 — Как известно, в Украине компактно проживают такие тюркские народы, как крымские татары и гагаузы, есть также у нас и турки-месхетинцы. Как это помогает в развитии украинско-турецких отношений?

— С конца XIX века очень многие крымские татары эмигрировали из Крыма в турецкую Анатолию. Сегодня, по разным оценкам, там проживает почти три миллиона турок, которые имеют крымскотатарские корни и связи. В моей крови также течет крымскотатарская кровь, но не из Крыма, а из региона Добруджа на Балканах. Это естественные мосты. Без людей, которые связывают народы, все остается искусственным. И, к счастью, между нашими странами мы имеем эти связи. Украинцы очень интересуются Турцией. И как раз туризм играет здесь большую роль. Хоть украинцев в Турцию прибывает намного больше (в прошлом году это число было на уровне 1,5 млн человек), турки также едут в Украину (в прошлом году — 300 тыс. туристов), интересуются украинской культурой, языком, литературой.

До назначения послом в Украину я работал заместителем директора Департамента стран Восточной Европы при МИД Турции. Соответственно, у меня есть много хороших друзей крымских татар, в частности Мустафа Джемилев, Рефат Чубаров и другие, много друзей гагаузов, в частности Василий Келиогло, Юрий Димчегло и другие. То же самое касается турок-месхетинцев...

Конечно, крымские татары и гагаузы помогают связывать и объединять наши страны. Они очень ценны в двусторонних связях. Поэтому когда я путешествую по Украине, то всегда уделяю внимание этим народам. Например, когда я был в Одессе на учениях «Си Бриз», где посетил турецкий фрегат, то после этого мы вместе с паном Димчегло поехали в гагаузские села, которые находятся на юге Одесской области. Нас принимали очень тепло, это был памятный визит для меня. Я даже взял свою семью, чтобы она могла увидеть своих тюркских родственников. Мы посетили школы, побывали в Областном центре гагаузской культуры, общались с ребятами, девушками. Это было замечательно, мы почувствовали себя, как у себя дома. Конечно, все это сближает и укрепляет дружбу между нашими странами.