Мова війни двадцять другого дня
Яка та чия вона? Російська? Але саме російською пролунав міжнародний мем про корабель. Безумовно, під ворожим огнем знаходиться перш за все українська, бо Росія веде війну з етносом та громадянами України. Якщо підкоримось Путіну, то не буде українського життя… Тож є проблема.
Русский - язык оккупанта и язык национального сопротивления наравне с украинским. Странный микс. Лично я пишу на русском не потому, что мне так хочется. Просто моя история одна из историй многих жертв 300-летней русификации моей Родины. Бабушка говорила со мной украинской, а родители на русском. Я учился в русскоязычной среде, жил в ней ни один десяток лет, писал на русском книги... Говоря с внуками, которые не знают русского и украинского, использую английский. Если ко мне обращаются украинской – отвечаю украинской, на чешском – по-чешски в пределах скромных знаний. Однако моя семья, мои близкие и друзья, мои знакомые и незнакомые одесситы, независимо от средства общения, которое помогает нам выражать и передавать наши мысли, чувства, эмоции - защищают и подтверждают украинскую идентичность. Она определяет суть войны, где Украина отстаивает национальное достоинство вместе с ценностями всего человечества. Высокопарно, но иначе не скажешь.
Сьогодні мова не так важлива як солідарність у боротьбі, зброя, медикаменти, їжа, дах над головою…
В Москве у меня есть заочный друг публицист Игорь Яковенко, с которым мы вместе на страницах украинской газеты «День», и в понимании происходящего. Несмотря на инсульт, Игорь продолжает вести антикремлевский блог, рискуя жизнью во вражеской столице. Такой русский (человек и язык) необходим для украинского сопротивления.
Прислушайтесь, и вы поймете, чем отличаются по смыслу и звучанию слова людей, которые предпочли бы российское господство в обмен на мир без Украины от слов противников Кремля.
Русский, на котором говорят сторонники умирающей империи Путина, ужасен бедностью лексикона и ролью в истории. Великий и могучий служит теперь низким целям лжи и обмана. Но не безупречен и английский, используемый для отторжения Украины от Запада. Грузинский, армянский, белорусский, исключившие слова осуждения русской агрессии, совсем неприятны для украинского уха. Зато белорусская и грузинская речь на нашей стороне звучит иначе, а парень из Еревана, что вошел в Небесную сотню - спаситель армянского от участи языка пособника агрессору. Почему? У стен наших городов живет душа цивилизации и дух свободы. Мне не важно франко- или англоязычный снайпер из Канады берет на прицел злобного орка. Мне близок сириец, желающий отомстить за разрушенный Алеппо, становясь мстителем за Мариуполь. И немец, понизивший температуру в своем доме, чтобы не финансировать агрессора, и бельгиец, и швед, приславшие оружие для защиты Киева… Все они – наши.
Люди отличаются друг от друга языком, характером, цветом волос и глаз, папиллярными узорами на ладонях. Но не по ним судят о цивилизациях. Мы разделились в определении добра и зла. Все знают, что на одной стороне и что на другой. Тут маркеры - слово, мораль, право и отношение к жизни людей.
Я пишу это, когда русские корабли бьют из орудий по пляжам вокруг Одессы. Русских матросов мало интересуют объекты их же истории, включая любимую Путиным Екатерину Вторую, глядящую поверх статуи французского Дюка на эскадру орков. Будь у бронзовых детей Европы сердце, оно бы сжалось от тоски по напрасно растраченным силам. Изо всех сил тянули Россию в Европу, но та предпочла Мордор. Полюса изменились в настоящем, но коснутся и прошлого. Фашистское нашествие перестанет быть величайшим злом. Его место займет русское. Со своим языком, своими героями, песнями и фильмами о победе, и Гитлер скроется в тени, отброшенной Путиным. Наразі мова про це.
Александр ПРИЛИПКО
