Госизмена против свободы слова

Иван Сафронов-младший, советник главы «Роскосмоса» Дмитрия Рогозина и бывший военный корреспондент «Коммерсанта» и «Ведомостей», 7 июля арестован по подозрению в государственной измене. Одновременно пришли с обыском к бывшей девушке Ивана, а также к его сестре и матери. В Лефортовском районном суде Сафонов  заявил: «Вину не признаю». В зал суда его завели под возгласы коллег-журналистов: «Держись!». Следственные органы обратились с ходатайством о заключении Сафронова под стражу. На первом же допросе он отказался давать показания, сославшись на 51 статью Конституции РФ, позволяющую обвиняемому не свидетельствовать против себя. Несколько часов к Сафронову не пускали адвокатов. А на пикетах в защиту арестованного журналиста у здания ФСБ были задержаны семь журналистов. Газета «Коммерсантъ» выпустила заявление в поддержку бывшего сотрудника. Все это не помешало суду арестовать Сафронова на два месяца.

Расследованием уголовного дела о госизмене Ивана Сафронова занимается следователь Следственного управления ФСБ Андрей Креков, известный по расследованию дела в отношении бывшего члена правления «Интер РАО» Карины Цуркан, обвиняемой ФСБ в шпионаже в пользу Молдовы. 10 июня ее арест был в очередной раз продлен до 24 августа. Дело Цуркан тянется уже два года. Карина вину не признает, а защита настаивает на фальсификации доказательств следствием. Сафронова же подозревают в том, что он работал на одну из спецслужб НАТО и передавал ей секретные сведения о военно-техническом сотрудничестве и оборонной безопасности России. Ранее в «Роскосмосе» заявили, что советник Рогозина не имел доступа к государственной тайне, поскольку «был приглашен для освещения деятельности «Роскосмоса». Доступа к закрытой информации не имел». По всей видимости, так оно и есть, поскольку Сафронов фактически должен был выполнять роль пресс-секретаря главы «Роскосмоса».

Скорее всего, обвинения, предъявленные Сафронову, связаны с событиями, относящимися к периоду его работы в «Коммерсанте». Оттуда Иван был уволен в мае 2019 года после публикации о возможной отставке Валентины Матвиенко и назначении на пост главы Совета Федерации главы СВР Сергея Нарышкина. Тогда в знак солидарности вместе с ним заявления об увольнении написали все остальные сотрудники отдела политики «Коммерсанта». Но внимание ФСБ, скорее всего, привлекла другая публикация Сафронова, появившаяся в «Коммерсанте» 18 марта 2019 года. Там речь шла, со ссылкой на двух топ-менеджеров предприятий оборонной промышленности, о контракте на поставку в Египет истребителей Су-35 на 2 млрд. долларов. После её публикации госсекретарь США Майк Помпео угрожал Египту санкциями в случае покупки российских самолетов.

После этого против «Коммерсанта» в июне 2019 года было возбуждено административное дело за разглашение гостайны, а статья исчезла с сайта издания, но до сих пор доступна в кэше (https://www.kommersant.ru/doc/3915675) Как справедливо полагает журналист Андрей Солдатов, «до 2012 года было практически непредставимо обвинить журналиста в госизмене, поскольку журналисты по определению не имеют доступа к гостайне, и ФСБ приходилось очень ухищряться, чтобы привлечь журналистов по этой статье. Когда редакция статьи изменилась по просьбе ФСБ (теперь за госизмену можно привлечь и в случае разглашения несекретных сведений. — Б. С.), стало понятно, что правила поменялись. Однако тогда бытовало мнение, что жертвами новой редакции статьи станут скорее эксперты, чем журналисты. Сегодня стало ясно, что это не так, и ФСБ дала нам это понять максимально публично. Я могу придумать лишь одно объяснение, почему это происходит — нам объясняют, какие еще важные для общества темы теперь закрыты для всех, кроме «тех, кому положено»».

Юрист «Команды 29» Иван Павлов, несколько раз участвовавший в делах о госизмене, также уверен: «Группа риска объединяет всех тех, кто так или иначе работает с информацией и имеет какие-то международные связи с зарубежными коллегами. И ученые, и журналисты, и гражданские расследователи, и правозащитники — все они входят в группу риска. Я удивлялся, что среди обвиняемых по 275-й статье так долго не было никого из журналистов, но удивление продолжалось недолго. Сегодня мы имеем пример с Иваном Сафроновым, а это значит, что вот этот ящик Пандоры открыт, власть уже не считает журналистов за какую-то неприкасаемую касту и будет преследовать всех тех, кто, так или иначе, входит в названную мною группу риска». Очень вероятно, что ФСБ хочет на Сафронове опробовать поправки в законодательство, позволяющие привлекать журналистов и СМИ за разглашение гостайны.

Многие известные журналисты и руководители СМИ поднялись на защиту Ивана Сафронова. Как заметил бывший главный редактор «Ведомостей» Илья Булавинов, знавший Ивана и по работе в «Коммерсанте», где Сафронов «помимо прочего работал в президентском пуле. А значит, российские спецслужбы проверяли его вдоль и поперек. Как-то одно с другим не вяжется». А журналист Иван Голунов из «Медузы», на так давно сам ставший жертвой необоснованного преследования со стороны российских правоохранительных органов, полагает, что после «дела Ивана Сафронова» «журналистика в России будет другой. И громкая история с заметкой Ивана про отставку Валентины Матвиенко, и пусть даже заметка про поставки вооружения в Египет — это все истории, написанные на информации от источников. Наверное, было бы правильно работать на предотвращение утечек, а не преследовать журналистов, которым удалось добыть информацию».

Как считает специальный корреспондент «Медузы» Максим Солопов, «Много лет Иван проходил все возможные проверки, получая доступ к любым топ-менеджерам самых закрытых госкорпораций, летал по стране, сопровождая президента, министров и вице-премьеров. Он при всех мог подойти и пошептаться с самыми высокопоставленными людьми в отрасли. Не могу даже представить, что при нынешнем состоянии контрразведки нам могли бы предоставить в качестве неопровержимых доказательств работы Ивана на «разведку одной из стран НАТО». Очевидно, что никакие ссылки на секретность не спасут следствие от всеобщего недоверия, когда речь о человеке с такой репутацией. Либо это грандиозный успех, либо — самый стыдный провал. Увы, в успешные операции наших спецслужб я давно уже не верю, а вот громких провалов и криворуких движений я наблюдал предостаточно в самой непосредственной близости. Все указывает на то, что в очередной раз живого человека пытаются разменять в игре вокруг чьих-то карьер на самом верху».

Основатель и владелец издания The Bell Елизавета Осетинская призывает бороться за Ивана Сафронова, «как в последний раз. В этом деле все будет оправдываться секретностью: обстоятельства — тайна, заседания — закрытые, адвокаты под подпиской. Был человек и нету. Иначе всех сожрут поодиночке, и следа не останется, как в 37 м». Специальный корреспондент русской службы ВВС Илья Барабанов замечает, что «в России фактически становится преступлением, государственной изменой обычная журналистская обязанность — сбор информации». А бывший редактор отдела политики «Коммерсанта» Глеб Черкасов полагает, что дело против Сафронова — это попытка расправиться за то, что Ваня делал как журналист».

Отец Ивана Сафронова, Иван Иванович Сафронов-старший, полковник в запасе, тоже был военным журналистом в «Коммерсанте» и тоже отличался честностью и бескомпромиссностью, из-за чего и погиб. 27 февраля 2007 года Сафронов-старший прилетел в командировку в Объединенные Арабские Эмираты, чтобы посетить международную выставку вооружений IDEX-2007. Он хотел проверить полученную им информацию о продаже партии истребителей Су-30 в Сирию и зенитных ракетных комплексов С-300В в Иран, причем поставки должны были осуществляться тайно, через Белорусь. Из Абу-Даби Сафронов звонил в редакцию и говорил, что получил необходимые подтверждения, но по возвращении материал в реакцию так и не представил. Он также рассказал коллегам, что  получил информацию о подписании Россией и Сирией контрактов на поставку зенитных ракетно-пушечных комплексов «Панцирь-С1», истребителей МиГ-29 и оперативно-тактических ракет «Искандер-Э», но писать об этих контрактах не будет, так как в случае огласки разразится международный скандал, а ФСБ заведет на него дело о разглашении гостайны и «доведет его до конца». 2 марта, Сафронов посетил врача, который наблюдал его язву желудка. Возвращаясь домой, журналист зашел за продуктами, а потом отправился домой и выпал из окна,  находившегося над его квартирой. Следствие сочло это самоубийством, но многие журналисты до сих пор полагают, что либо Сафронова-старшего довели до самоубийства, либо он был убит, а убийство было замаскировано под самоубийство.

Остается надеяться, что судьба его сына будет счастливой. И многое будет зависеть от того, насколько решительно российские журналисты будут выражать солидарность со своим коллегой.