«И хруст французской булки»
Написать этот текст меня заставили воспоминания. Сканируя советскую пленку из моего детства, я нырнул в мир тех особых ощущений, которые остаются в нашем подсознании с особым привкусом и с особыми оттенками, которые бывают только тогда, когда сознание только формировалось, когда критическое мышление только зарождалось и не находило опоры знаний и опыта. Эти воспоминания с апелляцией к наивной инфантильности ребенка, который всему верит и во всем ищет радость, сейчас актуальны как никогда. Потому что их аура объясняет, как мыслит уже взрослый человек и как легко его обмануть… Уже опытного и вроде бы осведомленного. До сих пор для меня советский гимн и советский герб не вызывают отвращения, хотя мои знания и убеждения противоречат этим ощущениям. Почему? Потому что с детского садика, сызмальства по чайной ложечке нам скармливали этот яд, подслащивая сиропом пропаганды. До сих пор даже зная, что это яд, я чувствую привкус сладостей. Но я ЗНАЮ, что это яд. Мои же луганчане, с которыми я рос, далеко не все ЗНАЮТ. Теперь они не просто кадками его потребляют, но и производят его. За эти восемь лет оккупации уже выращено новое поколение проглатывающих этот «сироп» как единственно верное лекарство, объясняющее, почему отца, который из последних сил в этом низменном городе кормит семью, или брата забирают неожиданно в военкомат, почему когда-то мирный и достойный город превратился в клоаку, почему вокруг постоянная война, которая сменяется перемириями… Но самое страшное - они уже не помнят того Луганска! Многим из них уже не с чем сравнить эту жизнь и ту, которая скрылась за поворотом недавней истории.
Что сейчас там?
То, что происходит в Луганске, даже адепты «республики», а точнее верные слуги оккупанта, не боятся называть словом «сюр». Они еще пишут какие-то неловкие объяснения происходящего, пытаются как-то оправдать ситуацию, обращаются к методикам, но, как это было и раньше, кроме непосредственного поощрения, за этим стоит банальный, но злой страх. Прежде всего страх. Страх, о котором я часто писал на страницах «Дня» и являющийся элементом того бесчеловечного эксперимента, который проводит Путин на территории оккупированных территорий Луганской и Донецкой областей. Без этого фактора страха состав яда при существующих условиях был бы не эффективным. Это до 2014-го года в свободной Украине можно было ностальгировать по вымышленным «хрустам французской булки» и «упоительным вечерам в России» из песен, прокручиваемых в кабаках. Это во времена свободы, которая была почему-то при «злых бандеровцах», можно было ругать государство, власть и все украинское, при этом рассказывая о «настоящем советском пломбире» и «развитом социализме», который на самом деле не был ни «социализмом», ни тем более «развитым». Сейчас песни в оккупации закончились, внушенная романтика несуществующего мира растворилась. В то же время осталась реальность гетто с дозированными инъекциями необходимой информации и избытком пропаганды, которая в луганском формате носит фантасмагорический характер. На самом деле этот «хруст французской булки» оказался хрустом костей в подвалах. А низкая человеческая сущность выплеснула извне весь накопленный навоз, когда тебе в руки попал автомат и почти неограниченная власть.
Но это об оккупированных землях. Что же сейчас с теми, кто в свободной Украине? С теми, кто еще не слышал «прилетов» и «отлетов», кто не научился определять «откуда стреляют» и «где бахает»? С теми, кто не знает, что «вишневая девятка» – это опять же не о кабацкой песне, а о патрулях по городу, которые вас могут схватить в любой момент? В Киеве чувствуется тревожное спокойствие. Первая надежда на сложившуюся армию, на боевой опыт. В тылу надежда на себя. Люди действительно запасаются оружием, а значит, готовы к любому развитию событий, хоть все равно, как говорится, «не верится». Да и в любом случае Киев, Днепр, Харьков и Одесса – это города, где уже не может повториться Луганск 2014-го. Это важное различие между совершенно разными мирами, в том числе во времени и условиях. Упомянутые «вишневые девятки» могут появиться здесь только при капитуляции, чего не будет. Даже если представить себе, что врага пустят под бешеным огневым давлением и с помощью коллаборантов изнутри, то он не приживется. Ведь даже пророссийский киевлянин – это уже не пророссийский луганчанин в оккупации. Первый наслаждается возможностью любить Булгакова в свободном городе Киеве под печальные русскоязычные песни киевлянина шансонье Вертинского и ценит эту свободу. Второй может насладиться лишь сатисфакцией «заложить» соседа или ограбить его дом. Это, кстати, тоже реалии войны. И то, что в этот момент происходит на оккупированных территориях на фоне обострения ситуации – это еще один повод для «отжимов».
Информационное нагнетание ситуации вокруг возможного дальнейшего вторжения России на территорию Украины имеет под собой объективные основания не только потому, что эти заявления раздаются из уст самых высоких чиновников топовых стран мира, но и потому, что Украина имеет конкретный и болезненный опыт такого вторжения. И не только Украина. Сценарии путинской инвазии не только не уникальны для Кремля, но и способны к определенному регулярному повторению с небольшими ответвлениями по каждой конкретной ситуации. Безусловно, прежде всего речь идет о психологическом давлении и шантаже. Этот фактор априорный, но в случае с Путиным речь идет не только о запугивании, но и конкретной цели – истреблении Украины и украинцев как субъекта. Да, истреблении, а не только оккупации или подчинении. И не только физическом истреблении (непосредственная атака – это один из методов достижения такой цели), но и моральном, чтобы стереть национальную память, свою национальную идентичность.
В этом сущность его действий, поведения и политики. И здесь не стоит особенно заморачиваться над вопросом, зачем ему – диктатору с невероятным состоянием и властью – такая цель. Это его сущность, и такую истину нужно принять без лишних толкований, относящихся более к узкой медицинской тематике. Если утешать себя объяснениями такого поведения, можно попасть на тот крючок, на который попалось большинство политиков, которые неизбежно в таких раздумьях приходили к выводу, что с Путиным можно договориться. Они действительно верили в то, что имеют дело с хитрым политиком с хищническими наклонностями, а не с по существу и ментально больным человеком. И да, маньяки тоже бывают здравомыслящими, с безупречной памятью и даже талантами (хотя не знаю, какие таланты есть Путина), но опять же – их сущность убийственная и садистская. Более того, речь идет не только об одном Путине. Эта болезнь является наследственной для многих россиян, у которых совершенно механически срабатывает компенсаторный психологический эффект (опять же термин из медицины) в случаях, когда нужно доказать свою «полноценность». Иными словами - найти повод к драке. Вот вам еще один банальный повод для такой сатисфакции – «бей хохлов!».
Наблюдение за происходящим сейчас побуждает к проведению исторических параллелей. Та же «эвакуация» женщин и детей с оккупированных территорий в Россию вместе с общей мобилизацией мужчин почти до единого напомнила историю 2008 года в Цхинвали. Ну а даты активизации российской агрессии в Украине в этот раз вообще почти день в день сходятся с кровавой расправой на Майдане, началом оккупации Крыма (тому свидетельство - соответствующая российская медаль «За возвращение Крыма», датированная 20 февраля 2014 года) и окончанием Олимпиады. Для Путина это уже не просто спецоперация, а показной ритуал.
Но кто будет участвовать в этом ритуале сейчас, на восьмом году? Российское вторжение имеет правило – сначала пушечное мясо, сначала чужими руками.
И вот именно в это время, когда я пишу эти строки, в моем родном Луганске хватают мужчин в барах, на рынках, автобусных остановках (трамваев там давно нет)… Это конкретные сообщения оттуда, из параллельного мира, который может показаться нереальным. Как будут воевать эти люди, просто приспособившиеся к реалиям оккупации и не собиравшиеся ни с кем воевать?
Но вернусь к воспоминаниям о «пломбире», «сиропе» и советской атрибутике. А точнее о том, как легко обмануть «ребенка», даже если ему уже 40, 50, 60 лет. Те, кто такую «мобилизацию» допустил, оправдывая оккупацию, идя на службу к оккупанту с оружием или без, – это те, кого, безусловно, так же обманули. Но в том-то и дело, что они не дети, и оправдания тому, что они повелись на этот обман, нет. В этом плане Путин, к сожалению, достиг одной из своих задач – он, сыграв на не им в мирное время вымышленных сказках об «упоительных российских вечерах», сумел превратить упомянутых персонажей в адептов их же собственной гибели. Некое фанатичное роковое «Белое братство» или секта Аум Синрикё. Теперь ему остается только культивировать эти мифы, растворять эти ядовитые «сиропы» в сознании своих «безмолвных» камикадзе. И самое страшное, что они не способны остановить заведенный в себе механизм не самопожертвования для защиты Родины, а банального суицида ради удовлетворения маниакальных потребностей кремлевского карлика.
Валентин ТОРБА, «День»
