Свободный за решеткой жизни

Он принадлежит к поколению советских времен, когда клеймо диссидента обычно влияло на судьбу сознательного человека, особенно это касалось талантливых вольнодумов, которые становились на защиту родного языка в родной Украине.

В городе Каменском Днепропетровской области за годы декоммунизации переименовано немало улиц. Но есть среди них и та, что вызывает боль памяти. Это улица имени нашего славного поэта-патриота Владимира Сиренко. Недавно в связи с 85-летием мастера слова на его доме установлена мемориальная табличка. До этого знаменательного юбилея Владимир Иванович не дожил полтора года. Он был широко известен в Украине и за ее пределами не только как поэт, прозаик, журналист, но и как правозащитник и диссидент, реабилитирован после ссылки. Оставил по себе поэтические сборники: «Народження пісні», «Батькове поле», «Корінь мого роду», «Голгофа», «Навпростець по землі», «Все було», «Повернення в себе», «Регіт на палі», «Куценики», «Чолом до сонця», прозовые книги «Хрести дерев’яні» и «Велика зона злочинного режиму». Был редактором поэтической антологии местных авторов «Весняний цвіт». Его произведения известны в США, Канаде, Австралии, Чехословакии и других странах. В. И. Сиренко — член Национального союза писателей Украины, лауреат литературной премии «Благовіст», кавалер ордена «За заслуги» ІІІ степени.

Жизнь в индустриальном городе (в то время Днепродзержинске) вдохновила поэта на создание крылатого выражения «Або ми, або дими», которое впоследствии вошло в сборник коротких сатирических стихотворений «Куценики». Эта миниатюрная книжечка стала визиткой поэта. При случае звучал юмор с горчинкой, который впитал в себя соль жизни: «виходять в люди словоблуди, а правдолюби — в жебраки», «лиш блазень може заспівати, коли навколо нього грати», «нявкати можна, а гавкати — ні. Будеш голодний і весь у лайні» и подобное. Фольклорный юмор в сочетании с романтикой обретает сатирическую силу в критических суждениях поэта и становится слово родниково-чистым, когда он обращается к родной земле, матери, любимой: «Ти — не жінка. Ти — мальва з таврійського поля. Ти — хмарина, ти — крапля з хмариних долонь. Ти — земна й неземна. Ти — і воля й неволя. Ти — і пісня, й сльоза, і вода, і вогонь».

Отдельное упоминание заслуживает проблема с изданием сборника «Куценики», как и большинства книжек Владимира Сиренко, поскольку честная жизнь материального достатка не приносит: «Почали ми ламати голови, де дістати гроші на видання книжечки кишенькового формату. Зняли шапки, зробили благаючі мармизи і пішли в люди...» Благодаря друзьям и меценатам книжка обрела широкого читателя. Это было одно из предпоследних изданий — в 2010 году. После него вышла еще книга избранных поэтических произведений «Чолом до сонця» из поэтических сборников и из рукописей — за 60 лет творческой деятельности.

Все важное, что хотел оставить миру, Владимир Иванович спешил объединить в весомый фолиант неукротимых, отчаянно смелых и светлых мыслей. Он чувствовал, что судьба добавляет ему сил и лет, чтобы написать главную исповедь своей жизни. Это была «Велика зона злочинного режиму», в которой почти на 300 страницах автор рассказал, как он и его единомышленники шли нелегкими путями к свободе слова — поэтического, открытого для избрания языка и вероисповедания, доступного читателю любого возраста и вкусов. Об этом еще в начале 90-х, через несколько лет по возвращении из ссылки по сфабрикованному уголовному делу, Владимир Сиренко коротко написал в предисловии к поэтическому сборнику «Голгофа»: «Все свідоме життя я сповідував Правду, а тому мені завжди діставалось на горіхи. 1967 року за цю святую Правду та ще за те, що кинув російську мову і почав писати рідною, став на оборону її, мене виключили з КПРС, позбавили роботи журналіста. Більше двадцяти років з ярликами «націоналіст» і «антирадянщик» я перебивався на випадкових посадах, мені не давали друкуватись, брати участь в літературному процесі. Але я писав. Позбавити людину творчості може лише смерть».

Он хотел любви и мира на земле, верил, что государство наше имеет все необходимое для изменений к лучшему, что главное его богатство — народ. Предками Владимира Ивановича были запорожские казаки, и он — их достойный потомок. Его сборники поэзии стали поддержкой для воинов АТО. Но настоящей легендой разошлось среди бойцов стихотворение поэта о его встрече со смертью, к которой он отнесся как к обычной женщине и доказал, что он ее не боится. Разве бывает что-то сильнее слова, особенно когда оно меткое и своевременное?