Информационный принцип

Во время майских праздников на одном из центральных каналов вышла передача, которая стала причиной бурных дискуссий в социальных сетях. Тем для обсуждения оказалось сразу две, причем абсолютно разные — одна относительно профессионализма деятельности силовых структур в сфере коммуникаций, другая — о гражданской позиции журналистов. Но из-за того, что речь идет об одном и том же информационном поводе, мы поговорим с вами об обеих темах вместе и сделаем в конце также сразу два важных вывода.

ТРАДИЦИИ СССР

Пропаганда и молчание. Так в двух словах можно описать принцип, на котором строилась деятельность армии Советского Союза в сфере, так сказать, связей с общественностью.

Так случилось, что в детстве, чаще, чем сказки и мультфильмы, я смотрела передачу «Служу Советскому Союзу» и читала газету «Красная Звезда». Поэтому не просто знаю, но и прекрасно помню, как это выглядело на практике. От Красной \ Советской армии можно было дождаться либо агиток, либо обличительных материалов о «натовской военщине». Все. Что, разумеется, является закономерным и вовсе не удивляет.

Впрочем, удивление вызывает другое — когда в 2014 году в Украине началась война, стало очевидно, что коммуникационные практики украинских военных ведомств все еще во многом продолжают традиции СССР.

В настоящий момент ситуация очень изменилась, но все же напомню, от чего именно от «совкового пиара» нам не удалось избавиться в военных коммуникациях на начало войны:

• Игнорирование общественного запроса на информацию. Умалчивание, попытка скрыть общественно важные сведения.

• Толерантность, иногда даже побуждение к распространению неправдивых сведений.

• Отсутствие понимания разницы между информированием и стратегическими коммуникациями, стратегическими коммуникациями и пропагандой.

• Неумение работать в условиях открытого общества и информационной прозрачности.

• Неумение сотрудничать с негосударственными и неконтролируемыми СМИ.

• Неумение сотрудничать с открытым (почти) демократическим обществом.

• Непонимание реалий информационного пространства во время развития не только интернета, но и социальных сетей.

Сегодня, как уже отмечалось, ситуация в коммуникационной сфере в вооруженных силах является намного лучшей. Конечно, до уровня освещения «Бури в пустыне» нам еще очень далеко, но изменения, действительно, произошли и происходят.

Интересные заметки воинских подразделений, содержательные сообщения пресс-службы Операции Объединенных Сил, информативные, но при этом сдержанные репортажи телеканалов из передовой — все это нельзя даже сравнить с уровнем информирования образцу 2014 года. Впрочем, иногда становится очень заметным, что трансформация отделов пропаганды советского образца в подразделения стратегических коммуникаций в армии происходит трудно и «со скрипом».

«ЛЯП» И ЕГО ПРИЧИНЫ

Последний «сбой» случился на майские праздники.

Как известно, переформатирование Антитеррористической операции в Операцию Объединенных Сил состоялось 30 апреля. Таким образом, согласно коммуникационным законам, все оборонные ведомства, в частности, Генеральный штаб Вооруженных сил Украины, должны были в праздничные майские дни объяснять «ключевым аудиториям» (в том числе и общественности), что и зачем изменилось.

Закономерно, что спикер Генштаба ВСУ, который был гостем программы «Тема дня» на «UA:Перший» 3 мая, отвечал и на вопросы, связанные с ООС. Впрочем, что-то пошло не так. Военный, рассказывая об изменениях в статусе операции, делал это настолько путано и сумбурно, что в какой-то момент неожиданно оказался очень близко к высказыванию сомнений относительно легитимности использования вооруженных сил во время проведения АТО, хотя, конечно, имел в виду прямо противоположное.

Вывод из этого можно сделать лишь один: в Генштабе нет эффективной системы подготовки спикеров для публичных выступлений. Что недопустимо: если наши вооруженные силы уже перешли на рельсы открытости и взаимодействия с обществом, то должна быть настроена в первую очередь профессиональная коммуникация с общественностью и медиа. Но выступление спикера Генштаба на ТВ продемонстрировало, что где-то в этом направлении есть вопиющие недоработки.

Это удивляет, потому что в медиаполе постоянно присутствует информация о проведении занятий, тренингов, курсов для специалистов ВСУ из публичных коммуникаций. Наверное, либо учат не тех, либо не тому, либо учиться нужно еще больше и интенсивнее. Что предусматривает, в частности, специализированные тренинги для телевизионных интервью для всех публичных лиц, предварительно подготовленные «коммуникационные платформы» на все актуальные и кризисные темы, подготовку «вопросов-ответов» по всем направлениям деятельности армии...

Важно, чтобы военные понимали — в условиях гибридной войны, где информационное поле боя является не менее важным, чем окопы на фронте, прокол в коммуникационном сопровождении ООС — это поражение во время боевого столкновения. Причем поражение не только ВСУ, а наше общее поражение, всей страны.

На этих словах мы, собственно, подошли к другому аспекту коммуникационного «ляпа» Генштаба.

НЕСФОРМУЛИРОВАННЫЙ МЕССЕДЖ

Журналист, который разговаривал с представителем Генерального штаба на «UA:Перший», то есть, на Общественном телевидении, после выхода программы в эфир возмущался и критиковал военного за его выступление. (Специально не пишу ни фамилию спикера Генштаба, ни ведущего передачи, потому что это не важно — важными являются выводы, которые удалось сделать после увиденного на эфире и во время дискуссии после него.)

Итак, ведущий программы постфактум подверг критике представителя ВСУ по причине якобы неурегулированности правового статуса использования вооруженных сил во время проведения АТО. Действительно, именно так можно было трактовать путаные высказывания гостя студии... если не принимать во внимание тот неопровержимый факт, что он пытался донести совсем иной, противоположный вывод, и просто не смог его четко сформулировать.

После выхода передачи в эфир и размещения части видео из программы в «Фейсбуке», несколько военных корреспондентов и автор этого текста пытались объяснить журналисту Общественного очевидные вещи о том, что речь идет лишь о неудачной формулировке, из-за которой произошло искажение смысла, что не нужно из-за оговорки «наезжать» на Генштаб и власть в целом... В действительности, этой «измены» можно было бы избежать, если бы ведущей задал во время передачи вопросы, которые помогли бы гостю выразить свое мнение более четко, а не запутали его еще больше. Но журналист сделал иначе. И это, как оказалось, его сознательная позиция.

В комментариях к своему посту с видеофрагментом ведущий программы отмечал, что помогать военным в коммуникациях — это задача пресс-служб, а не журналистов и сравнивал работу СМИ с работой военной прокуратуры, которая разоблачает преступления армейцев.

Этот подход мало того что является ошибочным по определению, он еще является признаком очень опасных явлений в отечественной медиасреде.

ВЬЕТНАМ В ГОЛОВАХ

Во-первых, почему-то у некоторых медийщиков распространено восприятие журналистской деятельности как карательной функции. Конечно, СМИ могут, и даже должны разоблачать и сообщать общественности о просчетах, или даже преступлениях власти. Но точно таким образом медиа должны информировать и о достижениях власти. И не потому, что они являются адвокатами учреждений власти, а потому, что функция СМИ — быть медиаторами, посредниками, между властью и обществом, а никак не защитниками, обвинителями или судьями.

Во-вторых. Оказалось, что некоторые журналисты воспринимают Вооруженные силы государства как оппонентов, которых нужно «поймать», разоблачить и при случае еще обвинить. Нежелание помочь человеку в форме выглядит очень странно, потому что военные на Донбассе защищают не власть, а страну, в том числе — этого конкретного телеведущего. Но, как оказалось, отдельные работники украинских (и проукраинских) СМИ не воспринимают Вооруженные силы как своих защитников, чувствуют себя практически в разных виртуальных окопах с украинской армией. В качестве образца модели своего поведения такие журналисты имеют... антивоенную кампанию в США времен войны во Вьетнаме. Их даже не тревожит тот факт, что полвека тому назад американские военные воевали не на территории своей страны, что никакие агрессоры тогда не захватывали и не обстреливали американские города... И это на самом деле заставляет серьезно задуматься.

В свое время имело место широкое обсуждение противоречивого совета Насти Станко из «Громадського ТБ» относительно недопустимости использования термина «наши» по отношению к украинским военным. Потом дискуссия прекратилась. Но, как оказывается, процесс отчуждения части журналистов от вооруженных сил длился и дальше, и теперь имеем отдельных представителей профессии, которые не только не считают украинскую армию своей, но пошли еще дальше и ведут себя с представителями ВСУ как с условным противником. Это действительно является серьезной проблемой, причем для всех — для отечественной журналистики, для армии, для общества и для страны в целом.

ИМИДЖ ВСУ И СТАТЬЯ 65

Возвращаясь к началу текста, где шла речь о коммуникационных недоработках украинской армии, вероятно, можно было бы констатировать, что это явление «раскола» между военными и отдельными медийщиками является следствием того, что армия не смогла построить себе правильный, эффективный целевой имидж в журналистской среде. Неизвестно, по каким причинам — неумение, нежелание, недофинансирование — но так случилось. Впрочем, такой «диагноз» точно не будет исчерпан.

Сколько раз уже приходилось писать на эту тему, и вот снова: абсолютно непонятно, как журналисты-граждане Украины умудряются во время войны быть в оппозиции к украинским военным? Почему у них не возникает никакой сопричастности к защите страны? Почему они, будучи гражданами Украины, считают возможным жить по принципу «не моя война»?

Кажется, отечественные учебные заведения, зарубежные грантовые программы, меценатские проекты олигархов — все вместе взятые воспитали нам целую плеяду журналистов «без гражданства» — без ощущения сопричастности к жизни собственного государства и без гражданской позиции. Эта проблема нам точно еще не раз громко «аукнется» в абсолютно разных сферах нашей жизни. Потому что не может жить и развиваться государство без граждан.

Ответы на вопрос «Что делать», по итогам этой майской дискуссии вокруг одной телепрограммы, являются очень короткими.

Министерство обороны, Генеральный штаб, должны срочно повысить качество своих публичных коммуникаций и квалификацию своих спикеров. Не стесняйтесь просить помощи — в конечном итоге, спросите в НАТО, как они это делают. Пусть научат всех, кто общается с публикой и СМИ. Потому что гибридную войну одними боевыми подразделениями не выиграть.

Относительно журналистов... Во время своей деятельности можно и нужно критиковать учреждения власти и их решения. Но власть — это не государство и тем более не страна. Если Украина страдает от гибридной агрессии, то конституционный долг всех граждан, включая журналистов, — защищать ее независимость и территориальную целостность, иногда помогая власти это делать. Но, кажется, много редакционных политиков и личных убеждений журналистов нужно пересмотреть с тем, чтобы они соответствовали требованиям ст. 65 Конституции Украины.