Антимайданные коммуникации

Подписание «Минской» контактной группой «формулы Штайнмайера» о предоставлении ОРДЛО особого статуса через местные выборы, помимо всего прочего, выявило серьезные проблемы украинского информпространства. Выяснилось, что, несмотря на шестой год российской гибридной агрессии, Украина, в первую очередь речь идет о власти и СМИ, абсолютно не готова, не приспособлена к адекватной реакции на вызовы в информационной сфере и к успешному и быстрому преодолению коммуникационных кризисов.

КТО СОЗДАЛ ВАКУУМ?

Информационная буря вокруг «формулы Штайнмайера» подтвердила ранее уже известный факт, что оперативные достоверные новости относительно тем, связанных с урегулированием ситуации на Донбассе, — это откровенно слабое место отечественных медиа. В результате сверхважные для Украины подписанные украинской стороной документы появляются в российских средствах массовой информации намного раньше, чем в украинских, авторитетные отечественные медиа информируют о подробностях достигнутых резонансных договоренностей, цитируя сообщения зарубежных, в частности белорусских, СМИ.

Причины такой ситуации можно понять — украинская сторона на переговорах по Донбассу  — в отличие от российской — традиционно не заботится о коммуникационном сопровождении встреч. Не организована эта деятельность и со стороны непосредственно украинской власти. Поэтому после встреч в Минске или в «Нормандском формате» с нашей стороны ни действительно оперативных (!) официальных сообщений, ни «сливов», которые активно используют россияне», в медиапространстве не появляется.

Но виноваты в создании информационного вакуума не только украинские высокопоставленные должностные лица или переговорщики.

Не секрет, что у наших СМИ просто нет ресурсов на детальное освещение хода переговоров. Понятно, что на пресс-конференции спецпредставителя ОБСЕ в Трехсторонней контактной группе Мартина Сайдика в Минске образовался дефицит собственных корреспондентов украинских СМИ из-за отсутствия у отечественных агентств и каналов денег на командировку или, тем более, на содержание своего корпункта.

ФАКТОР «ШПИОНСКОГО ДЕЛА»

Но еще более важной преградой является безопасностная. Дело в том, что в свое время — а именно 25 октября 2017 года — в Минске задержали и обвинили в шпионаже собкора «UA: Украинское Радио» в Беларуси гражданина Украины Павла Шаройко. По данным Комитета государственной безопасности Беларуси, журналист создал «агентурную сеть из граждан Беларуси, которые за денежное вознаграждение выполняли его задания по сбору сведений разведывательного характера в военно-политической сфере». Верховный Суд Беларуси приговорил Шаройко к 8 годам лишения свободы. В настоящий момент он находится в бобруйской исправительной колонии № 2.

На этом фоне робота любого корреспондента любого украинского СМИ на белорусской территории становится рискованным делом, и понятно, что это не способствует увеличению присутствия журналистов из Украины в Минске даже во время сверхважных для Украины событий.

МИТИНГ ВОЗЛЕ ОП. 2 ОКТЯБРЯ 2019 Г. / ФОТО НИКОЛАЯ ТИМЧЕНКО / «День»

Впрочем, проблем с освещением вообще бы не было, если бы власть и «минские» или «нормандские» переговорные команды поставили себе целью обеспечить качественное и технологически правильное коммуникационное сопровождение процесса переговоров.

Ничем нельзя оправдать тот факт, что об условиях следующей встречи «Нормандской четверки» украинцы должны были узнавать из интервью российским медиа одного из приближенных к Кремлю политических экспертов, документ, который был подписан в Минске, то есть то же согласование «формулы Штайнмайера», украинцы впервые увидели в российской газете «КоммерсантЪ», а о порядке разведения войск узнали из сообщения белорусского агентства «Белта» (которое цитировало Сайдика).

ОТКУДА ВЗЯЛАСЬ «ИЗМЕНА»?

Брифинг Президента Владимира Зеленского, посвященный итогам переговоров в Трехсторонней контактной группе в Минске, был правильной идеей. Но ее реализация оказалась очень неоднозначной.

Во-первых, почему-то журналистам не предоставили исчерпывающую информацию о подписанных украинской стороной документах. Например, не стали на брифинге раздавать ксерокопию бумаги с подписью Кучмы, которая не является секретной, не сделали соответствующий слайд для презентации, не «вывесили» документ в социальных сетях и интернете, не зачитали его самые существенные нормы непосредственно во время общения с прессой.

Во-вторых, Зеленский явно был не готов к предметному общению именно относительно основных положений «формулы Штайнмайера» и других сложных вопросов, например о разведении войск. Бросалось в глаза, что глава государства собирался построить свое выступление на продвижении гуманитарного и якобы выигрышного тезиса о важности продолжения возвращения украинских пленных, но эта тема явно «не зашла» журналистам — наши упрямо спрашивали о деталях достигнутых в Минске договоренностей, а зарубежных интересовал скандал вокруг «давления Трампа на Зеленского».

Не известно, почему такого развития дискуссии не предусмотрела медийная команда Президента, или предусмотрела, но почему-то подготовка все равно была недостаточной — в результате все равно Зеленский выглядел неубедительно.

В итоге, вместо того чтобы снять все вопросы, сгладить острые углы, успокоить и вселить оптимизм, выступление главы государства оставило ощущение наличия «кота в мешке», «измены», а некоторых даже просто испугало.

НУЖНЫЕ ЖУРНАЛИСТЫ

Следует отметить, что во многом нынешнее не очень эффективное сотрудничество Президента и журналистов является следствием сознательной медийной политики Зеленского и его окружения. Подход президентской команды с самого момента его вступления в должность был абсолютно ясным и понятным — традиционные средства массовой информации не являются важным средством коммуникации Президента с электоратом. (Это, очевидно, и является причиной странного поведения пресс-секретаря главы государства, который иногда прибегает к физическому препятствию работе репортеров, — «у Зеленского» просто считают журналистов очень неважными и незначительными, поэтому «панькатися» с ними не считают нужным.)

Напомню цитату, которую я уже приводила в статье «ЗЕ! Коммуникации и новое время украинской журналистики», опубликованной в «Дне» №166-167 от 13 сентября текущего года.

«Мы считаем, что подняли на новый уровень прямую коммуникацию с обществом. ...Люди хотят слышать Президента, а не, как раньше, 3-4 телеканала сидят за красивым столом. Люди хотят слушать комплексные ответы очень простым языком», — рассказывал Кирилл Тимошенко, заместитель главы Офиса Президента в интервью LIGA.net. «Мы не говорим, что СМИ вообще не нужны. СМИ должны брать президентские видео, посты и заявления или не брать. Но источником этого является не интервью или пресс-конференции со СМИ, а сам Президент», — отметил заместитель главы ОПУ.

Впрочем, для объяснения «формулы Шнайнмайера» и разведения войск команда Зеленского отказалась от этого метода прямого общения с народом без медиа в качестве посредников. Более того,  как это ни странно, но, Офис президента по неизвестной причине отказавшись от предыдущего виденья президентских коммуникаций а-ля «напрямую с народом» и от пренебрежительного отношения к СМИ, решил сделать брифинг главы государства ключевой активностью для коммуникационного сопровождения «формулы Штайнмайера». Вместо срежиссированного интервью «своим людям», вместо видеообращения в социальных сетях Президенту организовали классический брифинг с классическими журналистами. Но вышло не очень удачно.

С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ КРИЗИС

После начала акций протеста было решено проводить полноценную коммуникационную кампанию, не ограничившись объяснениями Президента на брифинге.

Впрочем, дело в том, что, согласно правилам работы с общественным мнением, начинать активные коммуникации с ключевыми аудиториями нужно ДО принятия важных решений. Необходимость бороться в публичном поле с негативом уже ПОСЛЕ принятия решения, является либо свидетельством недостаточного объема коммуникаций, либо неверно выбранных аудитории или каналов коммуникации, либо изъянов коммуникационных месседжей, либо неверно проведенного предварительного анализа возможных рисков.

В результате возникновения негативного восприятия значительной частью общества уже принятого решения возникает классический кризис — сначала коммуникационный, а затем, если его не «лечить», он превращается в политический. Команда Зеленского сейчас столкнулась именно с таким развитием событий.

Сложно предугадать последующие действия Банковой. Пока заметна активизация всех вип-»спикеров» президентской команды и продвижение достаточно однообразных антитез как ответа условному «антиоккупационному» движению.

Наверное, «у Зеленского» уже есть представление о том, как преодолеть «измену» и одержать победу. Хотелось бы только заметить, что проблема намного сложнее, чем политическое противостояние с «попередниками». Вообще, рамка о том, что существуют только «проплаченные» и «организованные политиками» майданы, очень опасна для власти. Впрочем, это уже скорее политологическая, чем коммуникационная тема.