Без глянца

Комедию Уильяма Шекспира в Театре им. Марии Заньковецкой ставит приглашенный режиссер, доцент кафедры актерского искусства Киевского университета театра, кино и телевидения им. Карпенко-Карого Станислав МОИСЕЕВ. Первые показы состоятся в середине апреля, но «День» уже заглянул в за кулисы заньковчан, чтобы узнать об особенностях постановки. И об этом — далее в разговоре со Станиславом Анатольевичем.

— Почему именно «Венецианский купец», который не является самой популярной пьесой Шекспира? И попутно вспомню, что вы уже обращались к этому произведению десять лет назад — в столичном «Молодом театре», где главные роли играли звезды Станислав Боклан и Алексей Вертинский.

— Эта пьеса, с одной стороны, входит в ТОП-произведений Шекспира, как, допустим, «Отелло» или «Король Лир», но, несмотря на это, она все же является топовой, потому что много выдающихся актеров играли в свое время роль Шейлока... Можно вспомнить Александра Калягина. Постановку осуществил Роберт Стуруа (премьера состоялась в 2000 году в московском театре «ET CETERA». — Т.К.). Также британская история держит различные фигуры... Достаточно сказать, что эта история достаточно определяющая и интересная. Но не это побуждает снова ее ставить. Пьеса очень сложная в своей структуре, так как в ней сконцентрированы, по сути, три истории. Есть история Шейлока, история, связанная с венецианским купцом Антонио, история Порции. И все они очень странно соединяются, переплетаются между собой. И, как всегда для Шекспира, его актуализация происходит независимо от того, как мы на это смотрим, мы будем наряжать их в современные костюмы. Все равно эта актуальность пробивается. Там есть темы и справедливого суда, и ответственности, и морально-этического выбора, и проблем жестокости или расовой дискриминации. Ясно, что мы воспринимаем эти вещи сейчас не так, как несколько веков назад. У Шекспира есть чрезвычайно важная тема — известно, что в то время евреи жили в гетто, были лишены гражданских прав, а Шекспир делает Шейлока человеком. То есть он не идет в русле общепринятого отношения к такому персонажу, как Шейлок. Там есть монолог «Чем мы отличаемся от христиан? А что, если нас уколоть, из нас не потечет кровь? Или когда мы плачем, то это — ложные слезы?». Он говорит о том, что все люди, независимо от цвета кожи, национальности и веры, являются людьми, одинаковыми людьми. Поэтому для меня это очень интересно, актуально. Там есть темы, которые касаются феминизма. Порция — чрезвычайно сильная фигура, которая устраивает сама себе счастье, сама находит себе жениха и сама решает все проблемы, с этим связанные. И вообще, является очень странной фигурой, которая знает гораздо больше о всех ситуациях и коллизиях, чем мы можем себе представить.

— Кого из заньковчан взяли на главные роли?

— Андрей Козак исполняет роль Антонио. На роль Шейлока назначен Александр Норчук и приглашен Богдан Бенюк (известный актер киевского Национального театра им. Франко. — Т.К.).

— Перед разговором полистала отзывы на вашу предыдущую постановку и нашла упрек о слишком глянцевой картинке «Венецианского купца». Как сейчас с глянцем — будет или не будет?

— Это довольно дискуссионный упрек. И спектакль был достаточно жестким. Такой будет и сейчас. Поэтому здесь о глянц речь не идет. Это с моей стороны была игра. Возможно, критика, которая писала об этом спектакле, этой игры не увидела. В конце концов, о каком глянце можно говорить, когда Шейлок совершает суицид? Это было и остается ключевым моментом этой концепции. Я говорю сейчас о том, что, собственно, жертва всех перипетий, которые там произошли, — это Шейлок, как ни странно. Жадный, плохой, такой-сякой, но он становится жертвой! В финале все счастливы — поженились, вернули свои деньги, а он — ни с чем, без дочери, потому что сбежала ...

— Но в афише написано — комедия?

— Это все условно. И в сегодняшнем театре о чистоте жанра трудно говорить. Я не уверен, что мы в афише будем писать «комедия». И я в последние годы вообще предпочитаю не указывать жанра, потому что спектакль всегда состоит из многих различных элементов — и комических и трагических. Такова природа современного театра — мультижанровая.

— Слышала, что у вас были проблемы во время кастинга. Почему берете к львовянину Норчуку киевского актера Бенюка? Нет в Театре Заньковецкой на еще один состав Шейлока?

— По приглашению Богдан Бенюк, это гостевые контракты — нормальная практика. Не только современного — вообще театра. В театры приглашают актеров, режиссеров и не замыкаются никак исключительно на своих возможностях и ресурсах. Это очень хорошо, потому что это всегда приток свежих людей, сил, крови и так далее. Это такая наша старая традиция, в театре, даже мощном, с прекрасной труппой, которая есть у заньковчан, — все есть. Это не совсем так. А еще я столкнулся с такой проблемой, молодыми называют 30-летних актеров. Какая же это молодежь? Это люди, которые проработали по восемь, а то и по десять лет! Они уже опытные, имеют неплохую реализацию. А молодежь — это те, которые только пришли. Вот с этим была проблема! Поэтому в мое распределение попали студенты и студентки, которые сейчас учатся на четвертом курсе у Таисии Литвиненко.

— То есть на кастинге никаких проблем не возникало?

— Никаких! Те, кто хотел, пришли. Был, правда, недостаток информации о пробах, так и сейчас еще ко мне подходят люди — спрашивают. А тогда я за два дня человек, наверное, двадцать пять посмотрел. И из театра, в том числе, приходили актеры, которые готовились и хотели себя показать. Я все же больше знаю состав театра «50+», потому что видел в спектаклях. А эта, молодая, прослойка мне не знакома.

— Это у вас первая постановка у заньковчан?

— Да, первая.

— Я довольно много работаю с приглашенными в театр режиссерами и слышала от них о том, что в последнее время из-за перезаключения контрактов у заньковчан испортился, извините, характер... Почувствовали это?

— Мне трудно сравнивать. Но, кажется, вообще не чувствую таких проблем. Я разъясняю актерам свои задачи, и они прекрасно это воспринимают и прекрасно работают. Это профессиональная работа!

— Насколько будете осовременивать действо, потому что события далекие и дальние? Возможно, костюмами, возможно, модными в настоящее время видеоинсталляциями?

— По инсталляциям посмотрим... Я много с видео работал, и мне кажется, что это уже стало штампом современного театра. Именно штампом, поэтому используется видео там, где надо, и там, где не надо. Поэтому отдельного установочного объекта не будет. Видео у нас будет фоном, ощущением — вот на таком уровне. Но не больше.

— А по костюмам?

— Они будут современными. Знаете, у нас иногда еще почему-то удивляются, когда в Шекспире или, например, в Мольере могут быть использованы современные костюмы. Хотя вот сейчас вспоминаю, что в 2000 году, двадцать лет назад, когда ставил «Гамлета», актеры у меня были одеты, как сегодня. И это не просто дань, за счет которой мы актуализируем материал. Я видел довольно много спектаклей, которые были по внешним признакам актуализированы, а по духу, системе, трактовке материала оставались очень архаичными. То есть для меня это не является обязательной нормой. Просто в данном контексте здесь есть такая игра с костюмом. Но не «костюмом с улицы», это не джинсы и свитер. Костюм у нас придуман, несет определенную метафорику. Через костюм можно иногда сказать то, чего нельзя показать на сцене. К примеру, у нас — пара влюбленных. Это Джессика, дочь Шейлока, которая бежит из христианином. Мы их покажем в следующей сцене после побега в костюмах байкеров. Таким образом я даю возможность зрителю пофантазировать, что они бежали на мотоцикле.

— Как насчет музыкального оформления?

— Музыка написана специально к спектаклю Юрием Шевченко — одним из лучших композиторов. Я сделал с ним много спектаклей. Он писал музыку для постановок Театра Леси Украинки, для Театра им. И. Франко. Сейчас хочет более классической реализации. Например, написал балет «За двумя зайцами» для Национальной оперы. Также — очень хорошую детскую оперу «Король Дроздобород», которые с большим успехом идут в Киеве. Знаете, я даже говорил Василию Вовкуну: «Чего мучаетесь, когда уже есть!» (Речь идет об опере Ивана Небесного «Лис Микита» по поэме Ивана Франко, которую поставил Василий Вовкун во Львовской опере в конце февраля)...

— Перевод берете тот, что был десять лет назад?

— Да. Заказали тогда для театра Андрею Бондарю. Сначала я хотел, помня наше сотрудничество в «Гамлете», чтобы переводил Андрухович, но не сложилось. Мне порекомендовали Андрея. Он достаточно осторожен в литературной традиции, но перевод современный — в соответствующей лексике.