Рыцари «умиротворения»

Ведущие издания Великобритании считаются образцами объективности и демократичности. В общем, это верно, однако так было не всегда и не со всеми изданиями. Украинцы наглядно убедились в этом на протяжении последних пяти лет. Но были еще более вопиющие ситуации, когда некоторые из этих изданий прямо подыгрывали силам самой черной реакции и предавали демократию, и об этом вряд ли стоит забывать. Речь о временах т.н. чехословацкого кризиса — с весны 1938-го, когда произошла сначала гитлеровская «гибридная война» против Чехословацкой Республики, а затем — двоетапная аннексия чешских земель.

The Times считалась, пожалуй,  самой респектабельной и самой приближенной к британскому правительству газетой, которая демонстрирует глубокое понимание намерений правительства и де-факто выступает его спикером. Европейская общественность часто верила во все, что публикует The Times, несмотря ни на какие опровержения со стороны правительства. Тогдашний главный редактор газеты Дж. Доусон, к которому прислушивались в правительстве, был рьяным сторонником политики «умиротворения» Гитлера. До 1938 года в The Times сложно было найти упоминания о Чехословакии, однако после аншлюса Германией Австрии все больше места в газете стали занимать статьи на чехословацкую тематику, в которых The Times успокаивала читателей: мол, все проблемы между Великобританией и Германией будут урегулированы и начнется время взаимовыгодного сотрудничества, как только последняя получит желаемое. Под «желаемым» понимались судетские земли. The Times на своих страницах рассказывала читателям о «несправедливом притеснении одного народа другим», то есть чехами — судетцев, о необходимости перехода земель, населенных судетцами, к Германии. Наконец, 7 сентября 1938 года The Times опубликовала статью с предложением насильственно отторгнуть Судеты от Чехословакии и передать их Германии — что и было сделано на печально известной Мюнхенской конференции.

The Times и ряд других британских изданий акцентировали внимание на том, что, мол, двадцятилетнее существование Чехословакии означало «постоянное расширение жизненного пространства большинства населения за счет немцев, венгров и поляков», хотя на самом деле мало где в Центральной Европе этнические меньшинства пользовались такими правами и условиями жизни, как в демократической Чехословацкой Республике. При этих обстоятельствах, мол, спасти мир в Европе могло лишь вмешательство крупных государств, «формирующих историю», и соблюдение принципа самоопределения наций, основываясь на котором можно создать справедливое государство. При этом интересы судетских антифашистов (которых было немало, хотя в основном запуганных нацистским террором) и самих чехов The Times и издания такого рода игнорировали, а вместе с ними — и британская дипломатия. Более того: эти издания замалчивали то, что сам термин «судетские немцы» появился в 1903 году и начал укореняться только с 1933-го, усилиями пропагандистской службы доктора Геббельса и Судето-немецкой партии нациста Генлейна...

Освещение ситуации и «челночных» дипломатических миссий между Берлином и Лондоном с таких позиций подготавливало британское общественное мнение к Мюнхену и расчленению Чехословакии.

Апогей интереса британских масс-медиа (и прежде всего The Times) к чехословацкой проблематике пришелся на период подготовки и осуществления Мюнхенского соглашения. Определяющую роль в этом сыграл британский премьер-министр Невилл Чемберлен, который стал главным героем британской прессы. Представ перед общественностью в ореоле спасителя и умиротворителя, предотвратившим всеевропейскую войну (тогда еще речь не шла о мировом катаклизме), Чемберлен умело манипулировал подавляющей частью британской прессы, а вместе с ней и общественным мнением страны, и на определенное время сумел заручиться широкой поддержкой своей политики. Однако результаты Мюнхенского соглашения вызвали целый ряд вопросов и заставили редакцию The Times в большой статье обобщить все негативные замечания и детально раскрыть свое виденье ситуации. Выяснилось, что далеко не все так красиво, как представляли до этого журналисты и правительственные чиновники, в частности, Гитлер сумел захватить немало территорий, где судетцы составляли 30-40% населения, так же поступила возглавляемая адмиралом Горти Венгрия, присвоив немало словацких и закарпатских земель. И в адрес второй Речи Посполитой, которая де-факто выступила в этой ситуации союзницей нацистской Германии, отхватив чехословацкую часть Тешинской области (где поляки не составляли большинство населения), даже сторонники политики «умиротворения» выразили немало претензий.

Другая влиятельная британская газета — The Daily Telegraph — не разделяла позицию премьера Чемберлена и его правительства по чехословацкому вопросу, хотя и не была откровенной оппоненткой политики «умиротворения». Редакция этого издания пыталась соблюдать баланс интересов и направить политиков на поиск компромиссного решения, которое бы одновременно удовлетворило домогательства Германии и сохранило целостность Чехословакии, а в итоге устранило бы очаг напряженности в центре Европы. Авторы The Daily Telegraph сначала были, похоже, убеждены, что Гитлер действует открыто и искренне, пытаясь «уменьшить страдания трех с половиной миллионов судетских немцев». Вплоть до конца августа 1938 года, когда мало у кого оставались сомнения в том, что требования Судето-немецкой партии сформулированы непосредственно в Берлине, газета выражала надежду, что у «миролюбивого» Гитлера хватит сил и желания усмирить своих слишком активных подопечных, разрядить политическую атмосферу и способствовать достижению соглашения, которое позволило бы национальным меньшинствам Чехословакии жить свободно и пользоваться всеми правами в этом государстве. Вместе с тем газета подчеркивала, что Британия заинтересована в судьбе Чехословакии (редакция здесь употребила весьма дипломатическую формулу: «не незаинтересована»). Однако под давлением фактов The Daily Telegraph шаг за шагом расставалась с иллюзиями и надеждами на способность Германии вести переговоры и прийти к компромиссному решению — и в конечном итоге поставила крест на своем нейтралитете к политике «умиротворения», заняв антигитлеровские позиции.

Позиция еще одной влиятельной газеты — The Manchester Guardian, сегодня просто The Guardian — также в 1938 году ощутимо эволюционировала. Сначала она в основном разделяла «географическую, расовую и лингвистическую обоснованность требований судетских немцев» (на самом деле — Судето-немецкой партии, которая объединяла местных нацистов и действовала под диктовку Гитлера). Однако, по мнению авторов издания, использование в условиях Чехословакии такого инструмента решения национально-территориальных проблем, как плебисцит, было невозможно, поскольку следствием стало бы расчленение государства, которое за два десятилетия доказало свою способность к экономическому продвижению и сохранению демократии в окружении тоталитарных и авторитарных государств. Ведя речь о развернутой Германией дипломатической и пропагандистской кампании по приуменьшению значения Чехословакии в глазах британцев, газета отмечала, что немецкое население в своей массе желает мира, однако вряд ли может влиять на решения, которые принимаются в Берлине и могут привести к войне. Единственным действенным средством в этой ситуации газета считала как можно более длительное затягивагние переговоров британской дипломатией, организацию разных конференций на тему чехословацкого кризиса, что дало бы выигрыш во времени, потому что оттянуло бы возможное начало военных действий до поздней осени, а возможно, и до весны. А там, глядишь, и что-то изменится в позитивную сторону в международной ситуации. В общем, позиция The Manchester Guardian эволюционировала от поддержки правительства Чемберлена до достаточно резкой его критики.

Наконец, действовала в те времена и оппозиционная пресса левого и либерального толка, критиковавшая правительственный курс. Скажем, The News Chronicle (кореспондентом которой  в Испании как раз в то время был Артур Кестлер, в будущем — известный писатель, последовательный враг всех разновидностей тоталитаризма) публиковала немало статей с критикой политики «умиротворения». Другая — New Statement And Nation, сейчас уже не существующая, — жестко критиковала позицию правительств Британии и Франции, которые принимали жизненно важные для чехов решения без каких-либо консультаций с последними.

После всплеска позитивных эмоций по поводу заключения Мюнхенского соглашения (премьер Чемберлен, спускаясь по трапу самолета, заявил без всякого сомнения: «Господа, я привез мир для нынешнего поколения»,— и эта фраза была одобрительно растиражирована масс-медиа) настроения даже в проправительственных газетах Британии начали изменяться. Т.н. вторая (остаточная) Чехословакия оказалась нежизнеспособным государством, которое находилось в перманентном кризисе. Германия продолжала ополчаться, захватив немало расположенных в Судетский области военных заводов и оружия чехословацкой армии. В середине марта 1939 года чешские земли «второй Чехословакии» были оккупированы нацистами, на остальной территории Словакии создано зависимое от Германии государство, а Закарпатская Украина захвачена Венгрией. На чешских территориях был создан т.н. «протекторат Богемии и Моравии», который сохранял определенные признаки автономии, но реально упрвлылся из Берлина. 17 марта Гитлер прибыл в Прагу, продемонстрировав всему миру пренебрежение к им же подписанному Мюнхенскому соглашению и к Британии и Франции. А вслед за тем, 20 марта, Германия выдвинула ультиматум Литве с требованием немедленно передать ей Клайпеду (Мемель). 22 марта Литва капитулировала, а застигнутые врасплох Британия и Франция, которые были гарантами статус-кво в этом регионе, смогли лишь выразить свое неодобрение очередной нацистской агрессией.

Поэтому британские политики и журналисты, которые еще полгода назад считали, что спасли Европу от новой войны, а Чехословакию — от уничтожения, вынуждены были признать: их одурачили. Аннексия остальных чехословацких территорий вызвала новый всплеск интереса к этой проблеме в британских масс-медиа, и следствием ее была существенная трансформация общественного мнения, когда не осталось иллюзий относительно агрессивных намерений нацистской Германии и политики «умиротворения». Поэтому 31 марта, после того как Гитлер выдвинул территориальные претензии теперь уже к Речи Посполитой, официальный Лондон решительно заявил, что Великобритания и Франция гарантируют независимость последней в случае нападения со стороны «одного европейского государства». Но было уже поздно: за 1938-39 годы немецкая армия существенно окрепла, а британцы, наоборот, потеряли время для подготовки к отпору агрессору. И не последнюю роль во всем этом сыграла и британская пресса, де-факто потакавшая нацистам.